Денис Родькин и Элеонора Севенард о работе в Большом театре, партнёрстве и конкуренции

Денис Родькин и Элеонора Севенард — на сегодняшний день самая яркая пара Большого театра. Он — премьер и лауреат премии президента России, она — подающая надежды артистка балетной труппы и к тому же внучатая племянница известной балерины Матильды Кшесинской. В интервью RT Родькин и Севенард поделились карьерными планами, вспомнили о своих неудачах и успехах, а также рассказали, как их личные отношения влияют на работу в главном театре страны. — Вы оба — артисты Большого театра, и вы оба в своё время были учениками Николая Цискаридзе. Его многие критикуют, но вот вы, Денис, его поддерживали неоднократно. Денис Родькин: Бывших учителей не бывает. Николай Максимович для нас и сейчас учитель, мы всегда с ним советуемся. И, как человек с большим опытом в своём деле, он нам подсказывает очень мудрые вещи. — Насколько разным был подход к каждому из вас во время обучения? Наверняка вы делились этим друг с другом, сравнивали. Д.Р.: Скажу честно, что к мальчикам Николай Максимович относится немного пожёстче. Потому что мы по своей природе более выдержанны. Он всегда говорил: «Деня, я на тебя ругаюсь больше, потому что ты мальчик». Вот, наверное, и Эля никогда мне историй не рассказывала, в которых бы Николай Максимович ругался. На меня он ругался, но я сейчас понимаю, что он это делал во благо мне. Элеонора Севенард: Разница ещё в том, что Денис работал с Николаем Максимовичем в театре. Я ещё училась в школе, получала образование артиста балета, чтобы потом прийти в театр. И, конечно, отличался подход. Д.Р.: Когда я приезжаю к нему в Вагановскую академию, то вижу, что по сути ничего не изменилось. Он так же строг, он так же требует всё сейчас и сразу. Наверное, это правильно, потому что наша профессия — очень короткая и заканчивается, в лучшем случае, для мальчиков лет в 40. Надо за короткий период успеть очень многое. — Вы, Денис, хотя и очень молоды, но уже опытный танцор. Элеонора — ещё юная балерина. Как у вас происходит обмен опытом? Э.С.: Опыт — это очень важно, и я стараюсь прислушиваться к тому, что говорят Денис и мой педагог в театре. Пытаюсь вспомнить замечания Николая Максимовича и советы нашего художественного руководителя. И, конечно, когда партнёр понимает, как найти подход — это очень помогает, на сцене сразу легче танцевать. Д.Р.: Конечно же, я с Элей делюсь опытом. По большому счёту, главная задача партнёра — это преподнести выигрышно балерину. Для меня балет — это всё же более женское искусство, нежели мужское. Я не приемлю, когда партнёр с партнёршей начинают конкурировать на сцене. Так не должно быть, должен быть дуэт. А все балеты — они про любовь. И должна быть любовь между партнёрами. Но есть, конечно, балеты такие, как «Спартак». И все балеты Юрия Николаевича (Григоровича. — RT), по большому счёту, балеты мужские. Но всё же для меня балет — это символ такого женского искусства. — Денис, вы — выпускник неакадемической балетной школы. Скажите, дополнительные навыки вроде степа дают какое-либо преимущество перед другими артистами? Д.Р.: Степ, на самом деле, дал мне много. Я более раскрепощённый на сцене, потому что степ предполагает в себе свободу. А балет, именно классический балет, это определённые позиции. Если это первая позиция, это первая позиция. Вторая — вторая. И, соответственно, когда ты живёшь в этих ограничениях, то на сцене бываешь иногда немножко зажатый. Я попытался соединить свои навыки степа и балет, и получилось вроде бы и всё правильно по позициям и, в то же время, свободно. — А вы когда-нибудь падали прямо во время спектакля? Д.Р.: Я падал один раз на балете «Спартак». Было очень обидно. Поскользнулся. Но я как-то так встал, что никто ничего не заметил. — Элеонора, а что касается вас? И вообще, что делать, если такое произойдёт? Э.С.: Нужно продолжать танцевать. Если, конечно, ты не получаешь какую-то травму. Д.Р.: Ну вот Эля тоже недавно немножко поскользнулась на гастролях в Китае. Э.С.: Да, к сожалению, так случилось. У балерины, которая танцевала передо мной, разорвались бусы… а я этого не видела и поскользнулась. Это случайно всё произошло. — Но об этом потом снимут, конечно же, фильм и преподнесут это так, будто всё было сделано специально. Д.Р.: Никому никогда в пуанты ничего не подсыпали! Вот на моём веку точно. Э.С.: И на моём тем более. — Раз мы вспомнили Китай и ваши гастроли. Все в один голос говорят, что китайская публика — совершенно потрясающая… Д.Р.: Это правда, да. Они очень восторженно всё воспринимали. Вообще вся Азия русский балет принимает с особым восторгом. Наверное, первое место всё равно здесь занимает Япония. Китайцы шумят в зале сильно, поддерживают артиста. Японцы более сдержанны. Но потом, когда ты выходишь после спектакля, они выстраиваются в огромные очереди, и ты чувствуешь себя не артистом балета, а какой-то голливудской звездой. Такие толпы, все тебя фотографируют, пытаются взять автограф… Э.С.: Подарки, да… Д.Р.: Подарочки. Ты после спектакля приходишь с кучей каких-то маленьких японских печений. Один раз мне даже умудрились подарить пиво. Более того, пиво мне подарили во льду. То есть, Япония настолько предусмотрительная страна… японцы, видимо, поняли, что я очень хочу пить после спектакля, а воду пить не интересно. И они подарили пиво. Э.С.: Мне подарили один раз коробку клубники. Даже такие подарки дарят необычные. — Элеонора, вы внучатая племянница, точнее, правильно сказать, праправнучатая племянница балерины Матильды Кшесинской. И это, наверное, накладывает определённую ответственность. Кажется, что люди будут тыкать пальцем и говорить: «А, ну-ну, сейчас посмотрим». Это вам мешает? Э.С.: Я не знаю, поскольку не сохранилось записей, где танцует Матильда Феликсовна. Конечно, сравнивать сложно. Мне кажется, даже невозможно, поскольку никто не видел, как она танцевала. Сохранились только какие-то письменные свидетельства, где описывается, что она была очень эмоциональной и отличалась этим от своих современниц и коллег по сцене. Что она была виртуозной и первой исполнила 32 фуэте. И, конечно, мне с детства об этом говорили в семье, мне хотелось тоже научиться исполнять 32 фуэте. Не знаю, для меня странно, когда пытаются сравнивать нас. Наверное, потому что это практически невозможно. — А если говорить о наследии Кшесинской в вашей семье… Э.С.: Мой отец очень начал активно, наверное, именно в момент, когда я появилась на свет, начал изучать историю семьи. Он ездил во Францию, искал учениц Матильды Феликсовны, которые учились в её балетной студии в Париже. Искал по русским ресторанам. Он не знал французского языка, просто приходил и пытался узнать у тех, кто говорил по-русски, какую-то информацию. И так, действительно, нашёл её учениц. Они очень много рассказали ему. У нас хранились костюмы семьи Кшесинских. Не только Матильды Феликсовны — её отца, брата. И это всё было очень интересно. Мы занимались балетом, мама очень любила и любит балет и вообще театр. Мы с детства ходили на оперу, на балет, на драматические спектакли, мюзиклы. Занимались хореографией. И всё постепенно вылилось в то, что сейчас я работаю в Большом театре. Я очень рада, что всё так сложилось. — Надо сказать, к чести Большого театра, они очень ревностно охраняли ваш покой во время скандала, связанного с выходом фильма Алексея Учителя «Матильда». На вашу работу эта история как-то повлияла? Э.С.: Да, я считаю, что было очень много лишнего шума. Наверное, многие сами это поняли, когда посмотрели фильм. Конечно, в театре ко мне подходили из нашей пресс-службы, спрашивали, хочется ли мне вокруг себя какого-то дополнительного внимания. И, поскольку я только начала свой первый сезон в театре, мне, конечно, было важнее проявить себя самостоятельно как балерину. Я старалась, наверное, более тихо себя вести и не давать лишнего повода... — Есть ли сейчас какие-то спектакли, в которых вы вместе работаете на сцене? Э.С.: Ну, например, «Анна Каренина» Джона Ноймайера. Денис исполняет главную роль, Вронского, я исполняю роль княжны Сорокиной. Но это не классический балет. Не знаю, неоклассический, наверное. — А каково это — танцевать на одной сцене с близким человеком? Д.Р.: Я лично волнуюсь чуть больше, потому что, если вдруг что-то не так, то, конечно, будет обидно. Если у Эли что-то не получается в своих вариациях. Мне обидно немножко, что не получилось что-то. Э.С.: А я чувствую себя уверенней. Д.Р.: За адажио я всегда уверен, потому что я знаю, что всё будет нормально в моих руках. Э.С.: Да и я уверена, что, когда Денис рядом, всё будет хорошо в любой ситуации, он всегда поможет и подскажет. Д.Р.: И подниму в любой ситуации. Э.С.: И поднимет в любой ситуации. — Кстати! А сколько положено балерине весить? Д.Р.: Это сложный вопрос. Есть балерины не очень высокого роста, но тяжёлые. Я не знаю, с чем это связано. А есть высокие балерины и лёгкие. То есть, чёткую цифру, сколько должна весить балерина, я не могу вам назвать. Я могу только взять, поднять и понять, лёгкая она или нет. К тому же, все думают, что партнёр балерину постоянно на себе таскает. Нет, конечно. Балерина должна помогать партнёру. Есть определённая техника, где она партнёру помогает делать правильный подход на поддержку, наверху собираться. Поэтому нет такой чёткой цифры, сколько должна весить балерина. — Где-то в районе 50 кг, наверное? Д.Р.: Ну, желательно до 50 кг. — Вы правы по поводу техники. Я видела, когда балерина поднимала партнёра… Д.Р.: Было такое. Было такое, что партнёр держался за балерину, и у нас… не буду говорить. Но, вообще, есть такие ребята. Ну, не дано, понимаете! Во многом от природы партнёрство даётся. — Вернёмся к теме близких отношений в театре. Как ко всему этому относятся в руководстве? Не говорят, что любовь мешает работе? Д.Р.: Нет, конечно. Для руководителя главное, чтобы человеку было хорошо и комфортно. А когда человеку хорошо и комфортно — он на сцене даёт желаемый результат. Э.С.: У нас просто пока ещё не было такого опыта, наверное. В театре мы вместе танцуем только в одном спектакле. Но мне всегда спокойнее, как я уже сказала. И, кажется, наш художественный руководитель, наоборот, очень даже рад за нас. — Элеонора, а какая партия для вас самая желанная на сегодняшний день? Э.С.: Нет одной партии. Мне кажется, очень много существует интересных ролей. Ну, наверное, сейчас мне хочется больше танцевать классику. Поскольку я только выпустилась, а на классике и воспитывается тело балерины, и это такая основа. Хочется попробовать очень многое именно в классических спектаклях, в классических постановках. Это, конечно, и «Баядерка», и «Спящая красавица», и «Дон Кихот». — Денис, если у Эли это первый сезон в Большом, вы уже сбились со счёту — то ли девятый, то ли десятый. А у вас не было мысли попробовать себя где-то ещё? Может быть, в Нью-Йорке... Или пока ваша занятость не позволяет вам никуда двигаться? Д.Р.: Я считаю, что из Большого театра ни в коем случае никуда нельзя уходить. В Большой театр можно приходить, но уходить уже нельзя. В Большом театре абсолютно мой репертуар, я себя чувствую здесь на своем месте. Как говорят, «Это для меня уже как второй дом». Я не представляю себя без Большого театра. Но что касается каких-то гостевых контрактов — это, конечно же, очень всегда… приятно. Да и полезно. — Я знаю, что пять лет назад вы закончили балетмейстерско-педагогический факультет Московской академии хореографии. Как вы видите своё будущее в этой профессии? Д.Р.: Пока я не вижу себя ни балетмейстером, ни педагогом. Вообще никак не вижу. И, более того, я сейчас стараюсь получить второе высшее образование, это факультет культурной политики гуманитарного управления в МГУ. — Неужели чиновником будете? Д.Р.: Ну, я не знаю. Понимаете, мы не знаем, что будет с нами через четыре дня. И всегда второе образование полезно. — Есть в вашей профессии такое безобразнейшее качество, как зависть. Как пережить, когда завидуют вам? И как самим не скатиться до этого низменного чувства, не завидовать другим? Как держаться в русле здорового соперничества? Д.Р.: Я никогда не стараюсь ни на кого смотреть. Просто есть мой путь — и я всегда его придерживаюсь. Михаил Барышников сказал великие слова, что он пытается танцевать не лучше кого-то, а лучше себя. И мне это очень близко. Я понимаю, что смысла в таком качестве, как зависть, нет. Оно только разрушает изнутри. И поэтому я иду по своему пути. Главное — идти по нему уверенно и всегда только наверх. Э.С.: Мне ещё с первых классов в Академии педагог говорила, что в балете должна быть конкуренция. Если кто-то делает что-то лучше тебя — ты должен стремиться к тому, чтобы потом сделать это лучше. Ну, может быть, только в начале. То есть ты должен не то что бы завидовать, а пытаться совершенствоваться и добиваться результатов. Но завидовать, конечно, это бесполезно, это ничему не поможет. Нужно идти в зал и делать успехи. — Театр, понятное дело, — особая творческая среда. И тут отношения внутренние довольно-таки хитрые. Кого-то из артистов Большого вы могли бы назвать своим другом? Э.С.: Дениса. Д.Р.: Элю. — Поняли вас. Д.Р.: Понимаете, друзья — это такое понятие, что вот ты с ним можешь там после репетиции куда-то пойти… — Пивка попить, такое может быть? Или артисты Большого театра — это же небожители, они не пьют пиво. Д.Р.: Нет, пьём пиво, конечно. — С разрешения Урина (директор Большого театра Владимир Урин. — RT)? Д.Р.: Нет, с разрешения руководителя балета Большого театра. Конечно, можем там и выпить вместе. Для меня дружба — это когда ты доверяешь полностью человеку. Мне кажется, среди балетных вот таких прямо друзей быть просто по природе не может. — К теме еды: я слышала, что артисты до такой степени выкладываются во время спектакля, что после спектакля могут и кусок торта себе позволить, и кусок колбасы. Д.Р.: Вы знаете, после спектакля я вообще есть не могу, я только пить хочу. Потому что столько теряешь жидкости… Есть — только на следующий день. Э.С.: Нельзя сравнивать балет и спорт, это разные вещи. Но, если считать, наверное, сжигаемые калории во время нагрузки (всё равно идет нагрузка физическая на тело), мне кажется, мы можем… — Сейчас в России проходит чемпионат мира по футболу. Основные гуляния ведутся практически у вас под носом, возле Большого театра. Вы следили за играми? Д.Р.: Безусловно, следили. И очень болели за нашу команду. Когда мы проиграли в последнем матче, я очень расстроился, потому что хотел, чтобы мы стали чемпионами мира. Честно скажу. Но за такую команду, которая у нас была на чемпионате, совершенно не стыдно. Они показали прекрасный футбол. У меня тоже была возможность стать футболистом. Поэтому для меня это всё близко. Я очень переживал. И, конечно, когда наши забивали голы — сам себя не узнавал, как я радовался! — В общем, вы свои ноги пустили в другое русло… Д.Р.: Не я, скорее всего, моя мама. Потому что, если бы характер, который у меня есть сейчас, перенести в детство, я бы, наверное, ушёл в футбол. — Кстати, 7-го числа, когда наши играли с хорватами, а я как раз была на «Борисе Годунове», невозможно было посмотреть счёт… Э.С.: Балерины за кулисами и режиссёры — все следили. — А сейчас, когда российская сборная выбыла, вы за кого-то болеете? Д.Р.: Я буду болеть за Францию, честно скажу. Э.С.: Я, наверное, тоже. — И маленький такой блиц-опрос напоследок. Ваш любимый балет? Э.С.: «Щелкунчик». Д.Р.: Мой — «Баядерка». — Любимый элемент в танце. Э.С.: Вращения… фуэте, например. Д.Р.: А я люблю двойной кабриоль назад. Это вот разбегаешься и двумя ногами бьёшь в воздухе. — Личный секрет поддержания физической формы? Д.Р.: Для меня — каждодневные занятия, репетиции и регулярные спектакли. Э.С.: То же самое. — Вопрос Денису, на который он уже ответил. Если бы не были артистом балета, то… Д.Р.: Я бы был футболистом, или машинистом поезда. Машинистом поезда — потому что каждый год я ездил отдыхать не на море, а к дедушке в Красноярский край. Так как денег на самолёт у нас не было, мы ехали четыре дня поездом. И меня настолько это всё вдохновляло — это было настолько романтично — что я хотел быть машинистом поезда Москва — Владивосток. При этом, не меняясь ни с кем, одному неделю ехать. Но ещё не поздно. Футбол уже точно нет, а вот машинист… Полную версию интервью смотрите 12 июля на сайте RTД.