Державин мыслил по-татарски. Ренат Харис о великой поэзии и новой опере
Народный поэт Татарстана Ренат Харис – единственный, кто перевел на татарский язык творчество Гавриила Державина. О нем и его поэзии, а также о грядущей премьере оперы «Сююмбике» он рассказал в интервью обозревателю «АиФ-Казань». Про Державина Татьяна Сидорова, «АиФ-Казань»: Ренат Магсумович, в июле – 275 лет со дня рождения Гаврилы Романовича Державина. Вы первый и до сего дня единственный поэт, кто перевёл его творения на татарский язык. Чем интересно вам творчество поэта? Ренат Харис: Да, в 2016 году в издательстве «Магариф-Вакыт» вышла первая книга «отца русской поэзии» на татарском языке в моём переводе. Его оды, стихи будоражат мысль глубиной, красотой и удивительной актуальностью. Сейчас кто только не пишет в расчёте, что литература – заработок. Но чтобы написать быстро раскупаемую книгу, как сказал один современный мудрец, надо иметь быстро продаваемые мозги. «Однодневками» переполнен книжный рынок. А творения Державина пережили века и будут жить дальше. - Но он тоже не писал для себя, раньше Пушкина знал, что «не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать». «Богоподобная Фелица» Екатерина Вторая осыпала его благодеяниями. - Поэзия - высочайший способ мышления. Поэтому султаны, ханы, цари, императоры, правители новых времён приближали к себе поэтов. Они подсказывали, как надо жить, управлять государством, трудиться, чтобы достичь идеала в глазах народа. Поэзия Державина стала для меня открытием в студенчестве. На одной из лекций профессор представил нам его Оду «Бог». Я был потрясён и задался целью перевести её на татарский. - Державин называл себя мурзой. Он был татарином? - Нет, он был большим русским, хотя всегда подчёркивал своё татарское происхождение. Его род начинается с мурзы Багрима (Ибрагима), приехавшего из Золотой Орды на службу к московскому князю Василию Тёмному. Мурза Ибрагим был крещён, в православии был назван Ильёй. У Ильи были сыновья Дмитрий, Юрий, Нарбек, Акинф, Тегль, которые впоследствии дали начало русским дворянским родам Нарбековым, Акинфовым, Теглевым. У Дмитрия Ильича Нарбекова были сыновья Назарий, Алексей и Держава. Гаврила Романович Державин является прямым потомком Державы Дмитриевича Нарбекова, который состоял на службе в Казани. Александр Пушкин заметил однажды, что секрет гения Державина в том, что он думал, мыслил по-татарски. Многие упрекали поэта в том, что он «ломает» русский язык, не знает его... Но не было бы Державина, не было бы и такого Пушкина, которого тот, «в гроб сходя, благословил». Ещё Белинский сказал, что державинская поэзия это безвременно явившаяся пушкинская поэзия, а пушкинская поэзия – «роскошно, благоуханно расцветшая поэзия державинская». - Ода «Бог» перевернула всю вашу жизнь, «благословив» стать поэтом? - Переводом оды я занимался в течение почти 40 лет. Откладывал, возвращался... Не хватало философского мышления, знаний, поэтического опыта ... А Державин писал её четыре года и завершил в 1784 году. Словом, это была огромная умственная работа. Лишь когда мне стукнуло 60, я смог подобрать ключи к сложнейшему замку секретов этой оды. Именно ода «Бог» стала основой книги Державина на татарском языке «Кизляу» («Родник»), за что я как переводчик, а доктор наук Альфия Галимуллина как составитель и автор комментариев получили Державинскую премию в 2016 г. - В переводе слово «Бог» значит «Аллах». Сущность идентична? - Очень сложный вопрос. Христианский Бог триедин в лицах: Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Святой Дух. У Бога есть глаза, руки, ноги, Бог-Отец рождает, у Бога человеческое лицо. А Аллах совсем не такой. В 112-ой суре Корана говорится: «Он - Аллах - един, Аллах вечный, не родил и не был рождён, и не был Ему равным ни один». У Аллаха нет образа. Я перебирал понятия - думал о Тэнгри, Тагале, Ходай, Раббе, Илах... Выяснилось, что Тенгри - бог только неба, Тагале - всего-то один из эпитетов Аллаха, означающий «всевышний», а Раббе означает «хозяин», «владелец», «господь», а Ходай - слово персидское, близкое к Раббе, а Илах - это доисламское имя верховного божества аравийского пантеона. Многократно возвращаясь к оде «Бог», я всё больше удостоверялся в том, что эти понятия-названия не совсем раскрывают значения слова Бог. И однажды наткнулся на комментарий самого Державина. Оказывается, что в стихе (цитирую) «Без лиц, в трёх лицах Божества» «автор, кроме богословского православной нашей веры понятия, разумел тут три лица метафизические: то есть бесконечное пространство, беспрерывное движение в жизни вещества и неокончаемое течение времени, которое Бог в Себе совмещает». Мне стало ясно, что именно понятие Аллах является самым подходящим названием татарского перевода оды «Бог». Я уверенно взялся за перевод и за две-три попытки завершил его. - Хотя блестящего образования Державин не получил... Поцелуй того же Бога? - Возможно. Державин родился поэтом, обладал особым мышлением. Стал первым министром юстиции империи, губернатором, советником императрицы. Но не это главное. В мировой литературе нет ничего равнозначного его оде «Бог». Есть Данте с «Божественной комедией», есть Мильтон с «Потерянным раем», есть Гёте с «Фаустом». Гении! Но никто, даже Шекспир, не замахнулись на поэтическое описание Бога как чего-то непостижимого, тайного, нематериального. Только Державин смог! Я горжусь, что в Казани ему установлен памятник - первый и лучший в стране. Рад, что у нас проходят всероссийские Державинские чтения, которые привлекают не только видных деятелей культуры, но и учёных-юристов. Хотелось бы, правда, больше поддержки со стороны федерального Министерства культуры, а также властей РТ. Про Сююмбике - В конце сентября состоится премьера оперы «Сююмбике» по вашему либретто. Долго над ним работали? - Оперы и балеты создаются небыстро. Для этого нужно совпадение интересов и эстетических взглядов нескольких соавторов спектакля: театра, композитора, либреттиста, режиссёра-постановщика. Опера нигде в мире не создаются без непосредственного участия театра ещё на первоначальной стадии. Мы с композитором Резедой Ахияровой предложили несколько идей директору и художественному руководителю театра оперы и балета им. М. Джалиля Рауфалю Мухаметзянову. Он выбрал Сююмбике. У нас не первый случай плодотворного сотрудничества и в опере, и в балете. Он доверяет нам, мы доверяем вкусу и чутью руководителя театра, который, обладая глобальным видением, отслеживает мировые тенденции, понимает запросы публики и осознаёт, какую нишу в ряду мировых театров занимает казанский. Театр имени Мусы Джалиля – один из редких театров в стране, где создаются совершенно новые оригинальные национальные оперы и балеты от белого листа до премьеры. Поэтому каждая премьера становится событием для зрителей, критики и мирового театрального сообщества. Балет «Золотая Орда», например, благодаря телеканалу «Меццо», одновременно увидели в 42-х странах. - Какую версию судьбы Сююмбике вы выбрали? С башни она бросается? - Нет, конечно, хотя эта женщина рождена трагической эпохой. Она была женой, матерью, любовницей, политиком, дипломатом... Период её жизни, который меня взволновал, это время перед падением Казанского ханства. Историческая трагедия проходит по судьбам конкретных людей. Не только Сююмбике, но и Ивана Грозного, его жены Анастасии, Касимского хана Шах-Али... - Это будет подарок тем, кто ежегодно отмечает траур по поводу падения Казанского ханства? - Наше произведение никому не угождает и не подыгрывает. Оно не политическое, и политизировать его не надо. А Иван Грозный или Сююмбике... Каждый великий человек грешен. Но надо видеть и другую его сторону. Наша опера не документальное, а художественное произведение. Ничего исторического сбросить со счетов нельзя. Но ни при каких обстоятельствах историей нельзя манипулировать в политических целях. А помнить надо. - Работая над либретто, вы обращались к источникам или доверились собственной памяти? Ведь о Сююмбике мы знаем с детства... - Ничего нельзя доверять только собственной памяти. А знаем мы далеко не всё. Об этой женщине написаны художественные, публицистические, научные книги и статьи, одним из первых о ней рассказал Хади Атласи. Я изучил массу литературы. И после меня кто-нибудь о ней будет писать. И у всех свой взгляд, потому что Сююмбике - личность неординарная. У каждого народа в истории есть такие женщины, многие интереснее Сююмбике с точки зрения военных побед, обустройства государства и т.п. Но для татарского народа она стала символом не случайно, воплотив лучшие черты национального характера на пике своего бытия. Чем больше узнавал про неё, тем больше задумывался о своём народе. Этим чувством пронизано либретто. - Много ли у вас в творческом загашнике интересных задумок? Сами же сказали, что предлагали Рауфаулю Мухаметзянову несколько идей... - Много, как всегда. «Любовь поэта», например, мы задумали одновременно с «Золотой Ордой». Пройдёт время, и то, что задумано одновременно с «Сююмбике», может быть, будет востребовано театром. Про «хлеб» и зрелища - Смотрите ЧМ-2018? - Ну а как же! Тут тоже своя драматургия со своими комедиями, трагедиями. Я остался доволен нашей сборной, которая, наконец, показала, что в России есть настоящий футбол (смеётся). - Почти одновременно власти озвучили болезненную тему реформы пенсионной системы. Вас это не волнует? - Я уже 18 лет пенсионер, но каждый день тружусь дома в своём рабочем кабинете, потому что иначе себя не представляю. Таких пенсионеров, сохранивших и здоровье и имеющих опыт, сейчас очень много. Немало пенсионеров трудятся на разных работах, занимают приличные посты и замечательно справляются со своей работой. Пенсию нужно обязательно увеличивать. Думаю, что одновременно работать, получая зарплату, и получать пенсию по старости, не единственный путь повышения пенсий. Конечно, я бы хотел, чтоб пенсионный возраст остался прежним. Для тех, кто болен, немощен, одинок, кто еле-еле дотянул до пенсии. Таких много. Но знаю и здоровых крепких мужиков-пенсионеров, которые на заслуженном отдыхе места себе не находят и быстро дряхлеют, ощущая себя никому не нужными. Я уж не говорю о тех, кто просто спивается. А ещё думаю вот о чём... Почему в нашей стране так мало конкурентоспособной продукции? Не потому ли, что работаем спустя рукава, а не так, как надо для блага страны, народа, своих детей, себя самого, наконец... Конкурентоспособная продукция – самый верный путь к повышению пенсии. - Может быть, государству не хватает таких министров и советников как Г. Державин или граф И. Шувалов? - Недавно в Москве встречался с одним академиком. Сказал, что прочёл его замечательную статью по реформированию российской экономики. Неужели, спрашиваю, всего этого наверху не понимают? Понимают, ответил он. Но в большой стране огромная бюрократическая машина, а её непросто раскрутить. Даже в часовом механизме попади пылинка в шестерёнку, работы не жди. А олигархи - булыжники, не пылинки. Так сказал учёный, который всю жизнь занимается экономикой. Хотите - верьте, хотите - нет, но лично я ему верю.
