«Мы хотим отжать мастерскую у Кифера» – самая многообещающая арт-группа «Север-7» о совриске
Арт-группа художников — Анна Андржиевская, Петр Дьяков, Александр Цикаришвили, Леонид Цхэ, Нестор Энгельке — сверхновые дикие петербургского искусства, например. Объединение «Север-7» возникло пять лет назад вокруг одноименного независимого арт-пространства и работает в формах перформативного театра, живой скульптуры, хеппенинга, сайт-специфичных проектов. Группировка стала инициатором независимых арт-ярмарок доступного искусства — они прошли в Петербурге в 2017 году в семи пространствах и объединили вокруг себя все сообщество современных художников города. Помимо коллективного творчества в группе, каждый ее художник выступает на арт-сцене и самостоятельно: Анна Андржиевская создает биоморфную графику, «съедобное» искусство и фонтаны, из которых можно пить вино, Петр Дьяков делает скульптуры в виде головы с распахнутым ртом и шаров с переплетающимися пальцами, Александр Цикаришвили в живописи, графике и скульптурах использует образы из народного творчества, сказок, фольклора, мифов и популярной культуры, Леонид Цхэ в группе стал своего рода документалистом коллективных действий, фиксируя события в графике, а вне объединения продолжает эту же стратегию, но предметом его интереса становится уже все происходящее вокруг, Нестор Энгельке — это человек-топор, вырезающий деревянное оружие, телевизоры, магнитофоны, архитектурные проекты и графику из дерева. Сейчас вы находитесь на волне. Поворот к коммерции — это успех? Петр Дьяков: Сомнительный успех. Мы все еще на своей волне находимся. Леонид Цхэ: Коммерции в нас нет. Мы не делаем коммерческих работ в расчете на успех в той или иной нише символической конъюнктуры, не строим притянутых за уши стратегий. Это драйв — ситуация, возникшая буквально из ничего. Но вы теперь на слуху, все хотят вас куда-то пригласить. Александр Цикаришвили: Потому что таких клоунов больше нет. Художники бывают индивидуалистами или коллективистами. «Север-7» — это конгломерат. В группе — наша сила. Но работа в коллективе не отменяет индивидуальные практики. Просто у нас свои правила игры — если галерея пригласила одного участника группы, придут все, нравится это ей или нет. У нашего коллектива агрессивная стратегия внедрения, но с юмором, и поэтому безобидная. Например, Нестор Энгельке сейчас делает новый проект: деревянный длинный нос Буратино протыкает дорогую картину одного очень известного петербургского художника. Но они с этим автором договорились, это обоюдное согласие. А галеристы согласны на ваши условия? Александр: Галерея — это посредник. Она предоставляет сервис, который должен быть полезен и покупателю, и художнику в равной степени, иначе ее существование не имеет смысла. Галеристы говорят: «Мы воспитываем художников». Но ровно так же и художник воспитывает галерею. Должна быть коллаборация, но это, к сожалению, не всегда получается. Художника тоже иногда несет, и он начинает заполнять информационное поле, выпускает чашки, ложки, журналы и туалетную бумагу. Уже не знаешь, куда от него деваться, берешь билет на самолет, бежишь в аэропорт, бац — и там его работа. В этом случае галерее нужно работать над имиджем такого творца. Вы часто говорите, что задача «Север-7» состоит в том, чтобы переиначить систему на свой лад. Семь ярмарок независимого искусства, которые вы организовали в Петербурге в прошлом году, помогли этой цели? Петр: Манифестом «Севера» было не подчиняться устоявшимся правилам игры, выстраивать свои. Вначале это означало быть в вакууме, никуда не вписываться. Когда мы неизбежно вышли наружу, то начали сопротивляться процессам в арт-среде. Александр: Ярмарки — важная инициатива, польза от них еще не проанализирована. С одной стороны, мы сами себе вредим, понижая цены. С другой, работы художников становятся доступны простым людям, у которых есть интерес к современному искусству. Появляется новый зритель — это уже не элитарная история. Недавно молодой куратор мне говорит: «Я не могу быть коллекционером, мне это не по карману». Я говорю: «В смысле? Для этого и существуют наши ярмарки, чтобы каждый мог стать коллекционером». Петр: И миллионером. Александр: Это рулетка. Понятно, что на наших ярмарках продаются маленькие работы: принты, печатная графика, малая скульптурная пластика, воздух из мастерской художника, стихи, коренья и мерч. Но неизвестно, какие цены на эти произведения будут через десять лет. Насколько изменились кураторы? Александр: Сейчас появляется новый тип: куратор-художник, куратор-коллекционер, куратор-перформер. Когда меняются роли и размываются границы, получается интересный театр в абсурдистском духе. Мы любим работать с такими. Благодаря вашим проектам возникает приток новых лиц в художественную среду. Александр: Мне реально скучно, когда не появляются новые проекты, люди. Процесс взаимообмена заряжает всех вокруг. С чего начался ваш проект «Перформативное рисование» в ДК Газа? Александр: Решили совместить рисование и перформансы. Леня Цхэ нам предложил попозировать, пока его студенты из Академии художеств будут нас зарисовывать, и мы подумали: зачем же просто позировать, надо связать это с перформансом. Опять же интересно, когда возникают новые коллаборации, идеи, методы. Леонид: В результате получилась практика превращения банальных зарисовок с натуры в процесс, в котором возможно художественное высказывание. Сейчас вы существуете не в статусе независимых авторов, а сотрудничаете с различными институциями. Это оказывает влияние на вас? Анна Андржиевская: Времена изменились, сейчас все стало дороже. Это вынужденная мера, и я думаю, что все изменится. Александр: Это все «Бразилия», антиутопия. Бороться с ней невозможно, но справляться надо. Никого не обманывать, но плыть параллельно, договариваться, делать свое дело. Что мне надо как художнику? Продавать работы, чтобы реализовывать более масштабные проекты. Вообще стало понятно, что бойкотировать, сидя в подвале, бесполезно. У вас очень локальные темы и образы. Иногда кажется, что они могут быть понятны только местным, петербуржцам. Александр: Местным они неинтересны. Но всегда так получалось в истории искусств, что все национальное, отсылающее к народному примитиву и имеющее корни в локальных традициях, становилось базой для универсального языка искусства. Я говорю про авангард: Ларионов, Гончарова, востребованные в Европе, у нас никому не интересны, супрематизм вообще повод для шуток. Другое дело, что западное искусство тоже в тупике. По-моему, мы сейчас находимся в интересном положении, потому что, как обычно, опаздываем на пару поворотов колеса. Весь мир приехал и встал, а русские эти колеса еще докручивают. Но колесо может и соскочить. Нестор Энгельке: Главное, чтобы разводной ключ подошел. А каким вы видите свой позитивный сценарий? Нестор: Мы с Сашей хотим отжать мастерскую у Ансельма Кифера. Это был бы позитивный шаг для петербургского искусства. Группа «Север-7» известна своими перформансами — они проходили на территории КБ «Сигнал», на фестивале «Арт Проспект», в Музее петроградского авангарда.Первый галерейный проект арт-группы был показан в прошлом году в Name Gallery. За годы существования «Север-7» с ней сотрудничали около двадцати художников, среди которых Илья Гришаев, Ася Маракулина, Петр Швецов. Независимые арт-ярмарки, придуманные «Север-7», стали демократичной платформой как для покупки искусства, так и для его показа: авторы сами представляют свои работы и всегда открыты для общения. «Собака.ru» благодарит за поддержку партнеров премии «ТОП50 Самые знаменитые люди Петербурга 2018»: главный универмаг Петербурга ДЛТ, Испанский Ювелирный Дом TOUS, Nespresso МЕСТО СЪЕМКИ Здание Первого кадетского корпуса Кадетская линия В.О., 1 С кадетского плаца в 1803 году был запущен один из первых в России воздушных шаров. Здесь же в 1897 году прошел первый в России футбольный матч. Благодарим Санкт-Петербургский государственный университет за помощь в организации съемки. Текст: Лизавета Матвеева Фото: Наталья Скворцова Стиль: Эльмира Тулебаева Визаж и прическа: Анна Верета
