Как современное искусство установило первый мирный контакт с РПЦ
На входе в гостиницу висит листок с надписью: «Мест нет». И хорошо бы повесить еще один: «Душ занят». Потому что душ на восемь номеров один, а еще приходят люди из соседних домов, где таких удобств нет вовсе. Свияжск – город-остров, город-музей – и так все лето оккупирован туристами, а в начале августа туда высадились еще и два фестиваля: театральная «Свияжск артель», которую проводит казанский фонд поддержки современного искусства «Живой город», и документальный «Рудник» под руководством Марины Разбежкиной. Оба мероприятия были в модном жанре site-specific: «Артель» осваивала остров театральными средствами, а молодые кинодокументалисты искали сюжеты и героев прямо на месте. Жили даже не в гостиницах, а в местной школе, там же монтировали отснятое. Заходишь в любой класс – а за партами сидят человек пять, и у каждого в ноутбуке свой маленький фильм. Но на «Рудник» мне удалось взглянуть лишь краем глаза, я приехал на «Свияжск артель», куда в этом году заманили Штефана Кэги, одного из трех основателей новаторской театральной группы Rimini Protokoll, и Каролин Барно из швейцарского Театра Види-Лозанн. Cенсация оказалась не в том, что европейские режиссеры с легкостью согласились кормить комаров на живописном острове под Казанью (в конце концов, любопытство к самой разнообразной жизни – движущая сила всех проектов Rimini Protokoll). А в том, какой сюжет они там нашли. Колокола, бокс, Тарантино Водитель, встречавший московских гостей на казанском вокзале, сказал, что по пути надо заехать в епархию, забрать колокола. И в общем стало понятно, к чему идет дело. Колокола были массивные, совсем новые, еще не висевшие на колокольне. Их было четыре штуки – по числу участников «Призвания», которое Штефан Кэги и Каролин Барно назвали не спектаклем, а встречей. Определение оказалось очень точным. Директор фонда «Живой город» Инна Яркова говорит, что, когда Штефан Кэги предложил сделать что-то с участием представителей Русской православной церкви, она растерялась. И соучредитель фонда Диана Сафарова тоже – до этого никто из них с РПЦ дела не имел. Непонятно было, как подступиться, какой соблюдать этикет. Но проректор Казанской духовной семинарии отец Евфимий решил, что история будет для церкви полезной, и дал согласие на участие в проекте своих студентов. А митрополит Казанский и Татарстанский Феофан их благословил. Хотя никто из них совершенно не представлял, что получится: название Rimini Protokoll ничего отцу Евфимию и митрополиту Феофану не говорило и Штефан Кэги был для них не звездой европейского театра, а просто занятным иностранцем, который почему-то заинтересовался тем, как живут люди, посвятившие себя духовному служению. А Кэги, видимо, так устроен, что ему интересней всего наладить коммуникацию с теми, о ком он еще ничего не знает. Вот так и состоялся первый мирный контакт современного искусства и Русской православной церкви. Символично, что один из семинаристов, принявших участие в проекте Rimini Protokoll, оказался боксером. В детстве Матвей мечтал о спортивной карьере, но в итоге выбрал другой путь. Иногда он боксирует с товарищем по семинарии, но теперь «делает это с любовью». Для его рассказа в одном из свияжских дворов выгородили импровизированный ринг с гонгом, Матвей вышел на него в рясе и в боксерских перчатках. Три его товарища тоже рассказывали о том, как светские увлечения вошли в их церковную жизнь. Артем устроил мини-выставку фотографий на развалинах храма, Даниил показал презентацию IT-проектов – православной социальной сети и мобильного приложения для радио «Вера». А Степан разыграл любимую сцену из «Криминального чтива», прокомментировав богоискательские мотивы в фильме Тарантино. Зрителей разделили на четыре группы, встречи-знакомства шли параллельно, в конце каждой семинаристы звонили в колокола, и группы менялись местами – как в прологе «Призвания» перебегали с одного стула на другой участники игры, когда ведущий задавал новый вопрос на тему общности: «Поменяйтесь местами те, у кого есть собака». Новые евангелисты Эта тема, сформулированная как «Общее житие», и была главной на «Свияжск артели» – 2018. На обсуждении после показа «Призвания» отец Евфимий назвал четырех семинаристов новыми евангелистами, несущими в театральный (и шире – в светский) мир послание. Если совсем попросту, смысл его в том, что у тех, кто внутри православной церкви, и тех, кто вне ее, гораздо больше общего, чем мы привыкли думать, особенно после акции Pussy Riot, скандала с «Тангейзером» и других резонансных историй. Понятно было, что Матвей, Артем, Даниил, Степан и отец Евфимий совершенно не те люди, которые видят вокруг только «оскорбление чувств верующих». Больше того, они оказались гораздо более открытыми и толерантными, чем значительная часть российского театрального сообщества. А после встречи со Штефаном Кэги и Каролин Барно наверняка перестанут настороженно относиться к современному искусству – и это, быть может, важнейшее последствие совместной работы Rimini Protokoll и Казанской духовной семинарии. Простая вроде бы вещь: улыбнуться и проявить дружелюбный интерес. И тут же выясняется прежде немыслимое: мы не бесы и кощунники! А вы тоже любите Тарантино! Не зря же именно в «Криминальном чтиве» сказано, что «Бог может всё. Он может даже превратить пепси-колу в кока-колу». А ведь разница между участниками и зрителями «Призвания» куда меньше. Комиссар и нимфы Поволжья Проект Rimini Protokoll был центральным, но не единственным событием лаборатории. Режиссер Алексей Крикливый показал эскиз документального спектакля по идее директора музея-заповедника «Остров-град Свияжск» Артема Силкина. «Житие уездного комиссара Майорова. Доклад № 33» оказалось традиционной по форме работой, в которой актеры играли на сцене, а зрители сидели в зале-беседке. Но здесь был интересен герой – председатель свияжской управы, эсер, человек с утопическим складом мышления, оригинальным даже для 1917 г. А режиссер Степан Пектеев трактовал тему «Общее житие» в этническом аспекте. В его перформансе «Русский лес. Восхождение на Соколиную гору» зрители следовали за пятью девушками, представлявшими коренные народы Поволжья: татар, башкир, удмуртов, чувашей и марийцев. Публику увезли из Свияжска за реку, восхождение было непростым: стояла жара, а дальше обещали грозу. Но девушки Поволжья бежали перед нами легконогими нимфами, воркуя каждая на своем языке, и языки эти волшебно сплетались, окликая друг друга. Становились музыкой, которая была важнее рассказов о национальных особенностях и героях. Внизу вольготно раскинулся остров Свияжск, навстречу нам шла белая лошадь. Красота победила тяготы пути, и даже грозы не случилось. Свияжск
