Он был очень молодым. Дело не в возрасте (хотя 60 – ну рано ведь, трагически рано!), просто чем дальше, тем явственней ощущалось, как нарастает вокруг него какое-то новое, радостное коллективное тело – брусникинцы, сначала студенты, потом актеры его «Мастерской». Как это тело становится крепче и гибче, уверенней и сильней. Его «Мастерская» была самым молодым театром Москвы – не только потому, что возникла лишь в 2015 г.; дело в новой энергии, новом поиске, в той силе притяжения, которая сигнализирует: здесь сейчас происходит самое важное и интересное! Он был успешным. Пришел в профессию практически на спор, как признавался в одном из интервью: решил доказать другу, что в театральный любой сможет поступить. Бросил Московский институт электронной техники и оказался в Школе-студии МХАТ на курсе Олега Ефремова. А после окончания учебы в 1982 г. был сразу зачислен в труппу Художественного театра и начал преподавать в Школе-студии. Поставил множество спектаклей, сыграл десятки ролей в театре, кино и сериалах, включая популярнейшие «Петербургские тайны». Но популярность и признание, кажется, были просто счастливым дополнением к его художественной и человеческой чуткости, умению видеть и принимать новые идеи и новые таланты. В середине 1980-х, когда Брусникин вместе с Романом Козаком и Александром Феклистовым пришел в театр «Человек», одну из ключевых точек на карте тогдашней театральной Москвы, эта жажда искренности и новизны реализовывалась на сцене. Со временем все более важной становилась педагогика, передача огня и любви другим. Он был могучим. Даже внешне – высокий и статный, по-богатырски красивый, с копной белых волос и густой бородой, он казался человеком, который знает, как надо, и сделает все именно так. Неторопливо, но основательно и надежно, с напряжением целенаправленным, постоянным и упорным. И сделал: как-то постепенно реформировал систему театрального образования в России, сдвинул эту глыбу. Последователь Олега Ефремова, человек с тонким ощущением мхатовских традиций и истории, Дмитрий Брусникин в то же время остро осознавал необходимость изменений в современном театре, которые невозможны без появления нового актера. В школе-студии МХАТ у него были прекрасные курсы. Среди его учеников – Александра Урсуляк, Дарья Мороз, Юрий Квятковский. Но курс 2015 года выпуска оказался уникальным. Именно тут впервые удалось соединить мхатовскую школу и документальный метод «вербатим», с которым Брусникина познакомил Михаил Угаров. (На этом месте так хочется прерваться и закричать, заплакать о страшной несправедливости, потому что в этом году последовательно уходят из жизни те, на ком держался российский театр, – Олег Табаков, Михаил Угаров, Елена Гремина и вот теперь Дмитрий Брусникин.) Вербатим – это живая речь, столкновение с реальностью лицом к лицу, а в школу-студию МХАТ в период всплеска общественных протестов пришли ребята, у которых было много вопросов. И весь первый год обучения они приставали на улицах к незнакомцам и спрашивали обо всем на свете. Из этого общения появился студенческий спектакль «Это тоже я», после которого в Москве и заговорили о появлении совершенно нового поколения актеров. Им понадобились самые разные навыки, и Брусникин начал бросать студентов в непохожие условия, на разные площадки, к режиссерам, каждый из которых по-своему формировал театральный язык современности (среди них Максим Диденко, Семен Александровский, Андрей Стадников). Он говорил, что не знает, из совокупности каких элементов рождается новый театр, но делал все, чтобы его создать, превращая каждый экзамен в отдельный проект. К выпуску накопилось столько спектаклей в совершенно разных жанрах и форматах, что актеры не разбежались кто куда, а остались вместе – так родилась «Мастерская Брусникина». Они уже умели все: играть, петь, танцевать и собирать документальный материал. И все шутили, что учеба продолжается, просто уже на восьмом курсе. Совсем недавно Дмитрий Брусникин стал художественным руководителем театра «Практика», а на днях на должность директора назначали Бориса Мездрича, у которого репутация одного из лучших в профессии. Театральное сообщество, измученное, опустошенное за этот год смертями и судами, встрепенулось: какой же хороший теперь тут, наверное, будет театр! И тут же удар, огромное горе, с которым не примиряет даже надежда, что молодость Дмитрия Брусникина осталась его театру в наследство.
