«Пока я спала, Ахматова написала за меня сочинение» – приемная внучка поэта Анна Каминская о семье
Каждый год в августе мы публикуем расследование – как живут наследники больших фамилий. В пилоте масштабного сериала «Династия» рассказываем об Анне Каминской, внучке великого искусствоведа Николая Пунина. Он спас русский авангард, но погиб в ГУЛАГе. По его второй жене, поэту Анне Ахматовой, советская власть тоже прошлась катком, лишив самых близких людей. Внучка Николая Николаевича Анна Каминская четверть века прожила в одной квартире с Анной Андреевной, заменившей ей бабушку, и стала историком искусства, как ее мать и дед. Ваш дед был не только крупнейшим петербургским искусствоведом ХХ века, но и активным музейным менеджером, как сказали бы сегодня. В чем вы видите его главные заслуги перед городом? Как комиссар Русского музея и Эрмитажа в первые годы после революции, то есть лицо, отвечавшее за связь старых музейных институций с новой советской властью, Пунин был одним из главных действующих лиц по возвращению из Москвы эвакуированных туда во время Первой мировой войны коллекций петроградских музеев. Когда после 1917 года происходило переформирование коллекции и экспозиции Эрмитажа, Николай Николаевич принял в этом процессе активное участие. И в значительной степени новая экспозиция западного искусства нашла словесное выражение в учебнике «История западноевропейского искусства», написанном им и вышедшем в 1940 году. Будучи впоследствии запрещенным и изъятым из библиотек, долгие годы он все равно оставался фактически единственным нормальным изложением истории искусства на русском языке, кратким и не монотонным. Среди главных заслуг Пунина перед Петербургом стоит выделить поступление коллекции ГИНХУКа (Государственный институт художественной культуры) после его расформирования в Русский музей — а это составляющие сегодня славу собрания ключевые произведения русского авангарда, работы Малевича, Татлина, Филонова. Другая заслуга, может быть, не такая явная, — появление коллекции импрессионистов в Эрмитаже. Еще в конце 1920-х, когда зашла речь о передаче живописи старых мастеров из Эрмитажа в Москву, Пунин говорил о необходимости получить в обмен в Ленинград часть собраний Щукина и Морозова. И несколько картин поступили в наш город уже тогда, а когда после войны коллекция музея нового западного искусства делилась между Эрмитажем и московским ГМИИ, представителем от ленинградского музея, отбиравшим работы, была Антонина Николаевна Изергина, одна из учениц и защитниц имени Пунина. Из писем Николая Николаевича Пунина, который не раз арестовывался советской властью и в конце концов погиб в заключении, создается впечатление, что это был человек, смотревший на все с невероятным оптимизмом, несмотря на жизненные сложности. Как ему это удавалось? Его поговоркой была фраза: «Не теряйте отчаяния». Вместе с тем он был человеком легким, зажигающимся. Безумно любил искусство и художников, с которыми говорил, как никто другой, — они очень ценили его мнение, его отношение. Он глубоко чувствовал творческое начало в людях, причем улавливал его и в художниках своего поколения, таких как Бруни, Львов, Татлин, Митурич, и в студентах — например, дед выделял Мыльникова. У него был «глаз», который для художников всегда очень важен. А почему он начал заниматься искусствоведением? Пунин учился в царскосельской гимназии и подружился в этом городе с поэтом Василием Комаровским, который ввел его в круг журнала «Аполлон», где работали и публиковались Николай Гумилев, Михаил Лозинский, Михаил Кузмин, печатались Осип Мандельштам и Анна Ахматова. Николай Николаевич стал сотрудником редакции «Аполлона» и писал для него многочисленные статьи. Там же, в Царском Селе, Пунин познакомился с Аренсами, жившими в 1898–1913 годах в павильоне Адмиралтейство, где получил служебную квартиру глава семьи Евгений Иванович Аренс — генерал флота, профессор Морской академии, начальник Царскосельской флотилии и Петергофской пристани. Одна из его дочерей, Анна Евгеньевна, стала впоследствии женой Николая Николаевича и моей бабушкой. У Аренсов можно было встретить очень интересное общество, это был так называемый «Салон наук и искусств», где Пунин получил заряд увлечения искусством. У них он вслух читал свои первые искусствоведческие статьи, а собиравшаяся там молодежь, жаждавшая всего нового, слушала его с огромным интересом. Я сейчас стараюсь добиться, чтобы в Адмиралтействе Царского Села устроить музей, рассказывающий о семье Аренс. К сожалению, в архиве музея-заповедника почти не сохранилось никаких сведений об их жизни в этом павильоне, а ведь у нас уцелели документы, мебель Аренсов, которые мы хотели бы туда передать. Зато о вашем деде, бабушке и Анне Ахматовой рассказывается в посвященном ей музее в Фонтанном доме. Как протекала их жизнь там? Квартиру в этом доме Пунин получил как сотрудник Русского музея и переехал туда в 1922 году с женой и моей маленькой мамой, их годовалой дочерью. Жизнь строилась очень просто: хозяйкой была Анна Евгеньевна, хозяином — Николай Николаевич. У них собирались художники, актеры и просто родственники. Этот уклад не изменился даже после их развода и женитьбы Пунина на Анне Андреевне Ахматовой в 1923 году. Всех нас, конечно, интересует вопрос, как это было возможно в подобной ситуации. Мне кажется, что Николай Николаевич и Анна Андреевна были людьми какого-то высшего пилотажа в смысле интеллекта, они говорили на одном языке. Анна Евгеньевна была человеком очень интересным, образованным, развитым, но более приземленным. Для нее развод был тяжелейшим ударом, она с трудом переносила всю эту жизнь, но Николай Николаевич не хотел, чтобы она уходила. Несмотря на то что отношения Пунина и Ахматовой исчерпали себя к 1938 году, Анна Андреевна осталась жить в нашей квартире в Фонтанном доме. Конечно, биография Николая Николаевича очень сложная, но в силу его оптимизма — довольно счастливая. Все-таки его жизнь блестяще состоялась: после него осталось колоссальное количество учеников, которые его боготворили, искусствоведы, художники, скульпторы, графики — все, у кого он читал лекции в Академии художеств и в Университете в битком набитых студентами аудиториях. Моя бабушка, Анна Евгеньевна Аренс, была врачом, вплоть до блокады проработала на скорой помощи и погибла во время эвакуации в Самарканде, заразившись от больного тифом. Анна Андреевна всегда называла меня внучкой Какой была с вами Ахматова? Анна Андреевна всегда называла меня внучкой и действительно была бабушкой, мягкой, уютной, к которой я могла прибежать и рассказать про все свои горести в школе, про всех мальчишек, которые меня обижали во дворе. Впервые я встретила ее в Ташкенте, когда мы возвращались из эвакуации. К нам в Фонтанный она приехала в августе 1944 года, и я хорошо запомнила этот момент: в окнах у нас не было стекол, а затем муж Ольги Федоровны Берггольц, профессор ЛГУ Георгий Макогоненко, достал их для нее — в подвалах Публичной библиотеки были сложены застекленные портреты классиков и вождей, и какое-то количество этих стекол распределялось среди членов Союза писателей. Она очень любила со мной возиться. Воспитывала, учила читать и обучала иностранным языкам, очень внимательно подбирала для меня литературу. Однажды, в седьмом классе, мне надо было написать сочинение про Красную армию — я, конечно, ничего не сделала, и Анна Андреевна ночью села и написала его за меня. У меня до сих пор хранится это сочинение, написанное ею от руки. Я прожила с ней вместе двадцать пять лет — в том числе в ее последние годы в квартире на улице Ленина, где я и сейчас живу. Расскажите про вашу маму, Ирину Николаевну Пунину. Ей досталось испытаний в жизни еще до ее рождения — когда в 1921 году в первый раз арестовали Николая Николаевича, Анна Евгеньевна была беременна мамой. Бабушка сразу же поехала в Москву и отхлопотала Николая Николаевича. В 1934 году убили Кирова, и в связи с этим начались притеснения «чуждых элементов»: арестовали тогда и сына Ахматовой Льва Николаевича Гумилева, и ее мужа Николая Николаевича Пунина. Анна Андреевна поехала в Москву и тоже отхлопотала его, повторив подвиг бабушки, — но это всем известная история. Мама говорила, что сразу сделалась взрослой тогда, хотя ей было всего четырнадцать лет. Первые месяцы блокады она оставалась в Ленинграде и работала медбратом на скорой помощи — мама приложила героические усилия, чтобы спасти и меня, и Николая Николаевича в эти страшные морозные месяцы. Потом нас всех вывезли в Узбекистан, и она поступила на факультет истории искусства в Академию художеств, также эвакуированную в Самарканд. Во время войны без вести пропал ее первый муж, мой отец Генрих Каминский — только в 1990 году стало известно, что его арестовали в сентябре 1941 года, и два года спустя он умер в Тайшетлаге от истощения. В 1949 году она тяжело переживала третий арест Николая Николаевича, который через четыре года погиб в заключении. Мне было десять лет, а нового мужа мамы, еврея Романа Альбертовича Рубинштейна не брали на работу в период так называемой «борьбы с космополитами». Причем Анна Андреевна в это время уже тоже была на ней — после разгромного постановления ЦК 1946 года у Ахматовой не было никаких заработков. Мама отучилась в аспирантуре, преподавала историю искусств в Таврическом училище, затем в ЛИСИ, и наконец в родной для нее Академии художеств. Свою первую диссертацию она посвятила Сурикову, но ей не дали защититься, когда Николай Николаевич был отправлен в лагерь, и потом она защищала вторую диссертацию о передвижниках, уже в 1972 году. Маме, конечно, нелегко было с ее фамилией — в те годы не приветствовалось создание династий. Как получилось, что вы решили продолжать путь мамы и дедушки и стать искусствоведом? Мама очень этого не хотела — именно из-за того, что не желала для меня такой же тяжелой профессиональной жизни, которая была у нее как у дочери Пунина. Но я окончила школу в конце 1950-х, стала историком искусств, тридцать лет проработала в Эрмитаже, потом мы открывали его филиал, Меншиковский дворец — вся экспозиция там сделана моими руками. А затем ушла преподавать в Училище Штиглица. Сыновья тоже работают в Эрмитаже. Николай — историк, хранитель живописи Нидерландов XV–XVI веков, а старший Петр — архитектор и археолог. В Эрмитаже есть археологическая группа, сейчас она работает в Полоцке. Подрастает внучка, которая собирается в Академию художеств. Мы ее отговариваем. Пока без результата. Недавно Варя работала волонтером в Эрмитаже, а на следующий год уже оканчивает школу и, видимо, будет поступать на факультет истории искусства. Может стать пятым поколением в династии искусствоведов. 1888Николай Пунин родился в Гельсингфорсе, в 1914 году окончил историко-филологический факультет Петербурского университета и поступил на работу в Русский музей. 1917Пунина назначили комиссаром Эрмитажа и Русского музея, несмотря на славу «авангардиста» и «футуриста», а в 1927 году он создал отдел и экспозицию новейших течений в Русском музее.1953Николай Николаевич трижды арестовывался советской властью: в 1921 году, в 1935 и в 1949 годах. Он умер в заключении в Абезьском лагере под Воркутой в год смерти Сталина.2015Памятный знак «Последний адрес Николая Николаевича Пунина» был установлен на фасаде дома 34 по набережной Фонтанки. Текст: Лизавета Матвеева Фото: Наталья Скворцова, Моисей Наппельбаум (ИТАР-ТАСС/Архив), а также предоставлены Музеем Анны Ахматовой в Фонтанном доме (снимок Б. Н. Стрельников и других). Стиль: Эльмира Тулебаева Визаж и прическа: Гая Вартанян
