Радиодядя. Александр Левенбук

Режиссер и актер Александр Левенбук отмечает свое 85-летие. Поздравив его с солидной датой, "Вечерка" не могла не спросить юбиляра о том, как он относится к своему возрасту. Ведущий легендарной «Радионяни» и художественный руководитель московского еврейского театра «Шалом» Александр Левенбук уверяет, что, хотя возраст время от времени дает о себе знать, вкус к жизни неизменно побеждает эти ощущения. — Это как, Александр Семенович? — Ну, то есть чувствую-то я себя молодым, но уже не все могу в этой жизни. И именно в этом ужас старости. С одной стороны, 85 — это много. Но с другой — это ведь еще не 120, до которых должен дожить всякий уважающий себя еврей. Доживу ли — это уж как случится… Мы же не руководим этим процессом. — Если чувствуете себя молодым, значит, по прошлому не ностальгируете? — Я ведь очень внимательно отношусь к слову и должен сказать, что ностальгия — это тоска по родине. И все! Но я-то родину никогда не покидал и даже никогда и не стремился это сделать. Так что… — А как же «Радионяня»? Я вот до сих пор помню ее «веселые уроки», хотя с тех пор прошло… — …больше чем четверть века. Секрет «Радионяни» заключался в том, что она была не только интересной и увлекательной, но и полезной. Мы учили русскому языку, учили правильно говорить, да еще и с доверительной интонацией — и писем к нам приходило больше, чем в «Пионерскую зорьку». Мы же еще и хорошие манеры прививали: кто должен первым здороваться при встрече, как проходить меж рядами в театре — лицом к зрителям или… чем-то другим к артистам. — Цензура была? — Была, как и везде. Если что-то хотели вырезать — резали, не предупредив нас. Выходит программа в эфир, а куска записанного нет. Некрасиво, не по-взрослому как-то. Но все-таки нас не закрыли, потому что внуки Брежнева нас тоже любили, и Леонид Ильич через своих помощников каждый раз просил присылать для них диски с нашими программами. А ведь в ту пору всесильный Лапин (Сергей Георгиевич Лапин, с 1978 года — председатель Госкомитета по радио и телевещанию. — «ВМ») закрыл и Валерия Ободзинского, и Аиду Ведищеву, и Нину Бродскую… «Радионяне» же ни разу не пришлось хвалить партию и правительство. А какие люди делали «Радионяню»! Эдуард Успенский — выдающийся детский писатель. Автор прекрасных детских песен Владимир Шаинский, писатель-сатирик Аркадий Хайт… К нам приходили Ролан Быков и Владислав Третьяк, Алла Пугачева и Иосиф Кобзон! Я уж не говорю про нашего «радиоволшебника» Николая Владимировича Литвинова: это было такое обаяние голоса! Он обращался одновременно ко всей стране и к каждому ребенку в отдельности. «Здравствуй, дружок», — и всякий ребенок понимал, что обращаются именно к нему. Удивительное отношение к слову! — Пожалуй, нынче у нас с отношением к нему не очень… — Да, грамотность надо поднимать и читать больше — Куприна, Тургенева, Бунина… А не только смотреть телевизор с историями про Джигарханяна. Знаете, наше телевидение мне напоминает беззубую деревню, в которой все наперебой выясняют, кто чей ребенок. Впрочем, один филолог меня утешил, сказав, что язык все равно выстоит. — Что для вас в жизни стало главным? — В моей жизни три главные вещи: «Радионяня», которая для меня по сей день жива — в записях, на пластинках, на кассетах и даже в анекдотах, театр «Шалом» и эстрада, которой я служу уже более полувека. — Публика за это время сильно изменилась? — Скажу лишь, что никогда нельзя ее недооценивать, она понимает не один только юмор. Вот наша последняя постановка «Плохие евреи» прошла просто прекрасно. А это очень серьезная и глубокая вещь. И совсем не смешная. Знаете, надо просто всегда высоко поднимать планку — я в этом уверен. Потому что публика — не быдло. И когда мы выступали перед рыболовами на Сахалине с джазом — а это не самый легкий для восприятия жанр, — они поняли и приняли. — А что делать с матом на сцене и на экране, да и вообще со всем, что «ниже пояса»? — Все части тела важны. Вы же помните, что Анна Андреевна Ахматова говорила про мат? Это часть русского языка. Все! Но зритель должен знать, куда он идет, что он может услышать и что увидеть. Как показать Адама и Еву на сцене, если они были нагими? Их нельзя прикрыть, скажем, фиговым листком, как это порой делают, потому что в Библии сказано: они были нагими. — Ваш театр скоро откроется снова. — Да, выделили деньги, теперь мы сами проведем ремонт, и я очень надеюсь, что в этом году откроемся, так надоело скитаться по чужим площадкам. Должен признаться в любви и поблагодарить нашего зрителя, который приезжал к нам даже на другой конец Москвы. Я кланяюсь этим людям в пояс. И приглашаю всех на мой юбилей и на 30-летний юбилей театра. — Спектакли сейчас идут исключительно на русском? — Да, потому что идиш, а уж тем более иврит, сегодня почти никто не знает. Это в Госете — Театре Соломона Михоэлса — в 30-е играли на идише. Но это был театр, который пытался донести еврейскую культуру вне религии. А это невозможно органически. Ну, скажите мне, какая религия могла быть при сталинском режиме?.. Но и Театр Михоэлса, и наш «Шалом», скажу без всякой скромности, — это лучшие еврейские театры в мире. Мы выступали в десятках стран и везде имели огромный успех. — А кто вам нравится из молодых актеров? — Анна Чиповская очень нравится, а еще в театре Нонны Гришаевой (Московский областной театр юного зрителя. — «ВМ») мне очень понравилось: все сделано с необыкновенным вкусом! И сама хозяйка Нонна, между прочим, тоже замечательная актриса, готовит — пальчики оближешь! — А вы? — Я умею готовить только традиционное еврейское блюдо — яичницу (смеется).