Что заставляет россиян переезжать на Русский Север и начинать жизнь заново

Поморы — уникальная этнокультурная группа, населяющая берега Белого моря. Выходцы из поморов считают себя русскими, но гордятся наследием малой родины. «Лента.ру» поговорила с поморским краеведом Ольгой Костровой — о промыслах поморов, их традициях и быте, уважении к женщинам и истории их открытий.

«Лента.ру»: Как вы пришли к тому, чем занимаетесь?

Ольга Кострова: Я родом из Умбы — маленького поселка на берегу Белого моря, административного центра Терского района Мурманской области. Это Кольское поморье — территория, где живут поморы, которые осваивали Терский берег и северное побережье Кольского полуострова.

Родилась, выросла, окончила школу и, как это обычно бывает у молодых, поехала покорять города. Очень долгое время я не жила на малой родине, но часто приезжала к родным и близким...

Какое-то время после окончания института я поработала в Мурманском областном краеведческом музее. Прошла путь от младшего научного сотрудника до руководителя сектора досоветской истории (тогда это так называлось).

Потом я сменила множество мест для жизни, несколько профессий. Пять лет жила и работала в Санкт-Петербурге, и моим увлечением стала организация туристических программ — это были пешие экскурсии по нетривиальным маршрутам Северной столицы.

Некоторое время назад я покинула большие города и вернулась на малую родину. Казалось, что мне тяжело будет без Петербурга — но на самом деле все только началось! История «где родился, там и пригодился» — это, пожалуй, про меня. Мне предложили работать в местном музее, посвященном петроглифам Канозера — древним наскальным изображениям.

Они находятся в центре Кольского полуострова на границе Кировского и Терского районов. Это общеизвестный бренд Мурманской области: совершенно потрясающий памятник древнего искусства. Он расположен в труднодоступном месте на островах Канозера. Обнаружено более тысячи каменных выбивок.

Как каменную книгу ты переворачиваешь страницы давно минувшей и невозвратной жизни ушедших поколений. Я была невероятно счастлива к этому прикоснуться. Четыре с половиной года я отдала этому. Попутно я открывала заново свою малую родину после долгого отсутствия. Искала возможности новых путешествий по Кольскому полуострову, знакомств с краеведами и людьми, занятыми интересными проектами, связанными с историей края, сохраняющими народные традиции места; развивающими туризм на Кольском.

Мне захотелось этим делиться, ведь это место труднодоступно, и мало кто о нем знает. А большинство из знающих думают, что добраться слишком тяжело и не стоит того. Я решила дать понять людям, что это возможно, что это очень интересно — что Терскому берегу есть чем удивить своих гостей.

© РИА Новости

Я стала организовывать маршруты, одна из первых начала делать многодневные пешие познавательные походы. В 2017 году мне сделали предложение, от которого я не смогла отказаться. Меня пригласили работать на архипелаг Шпицберген, или Грумант, как его называли поморы.

Откуда поморы на Шпицбергене?

Я не буду вдаваться в подробности того, кто первый освоил Шпицберген — русские поморы или норвежские викинги. Тут существуют разные мнения. Достоверно мы можем сказать, что первооткрывателем Шпицбергена был Виллем Баренц в 1596 году. Но уже к этому времени есть упоминания о том, что поморы бывали там. Они шли на архипелаг бить пушных зверей и заготавливать жир — тюленей, белух, моржей. Бивень моржа тоже был ценным товаром — одно время ценился выше, чем слоновая кость.

Я жила и работала на Шпицбергене полтора года, и это стало одним из знаковых событий моей жизни.

У архипелага интереснейший статус. По Шпицбергенскому трактату 1920 года протекторат (то есть государственное управление) на Шпицбергене норвежский, но те страны, которые подписали этот трактат, могут вести там несколько видов хозяйственной деятельности — добычу полезных ископаемых (каменного угля), научные изыскания, привозить туристов.

Многие народы пытались там как-то освоиться и закрепиться: помимо норвежцев и русских, это голландцы, немцы, уроженцы Восточной Европы. Но явно заметно присутствие именно двух держав: Норвегии и России. Россия владеет частью территории архипелага, на нем находятся два российских поселка — Баренцбург и Пирамида.

Сейчас там семимильными шагами развивается туризм: угледобыча потеряла выгоду, так что и норвежцы, и русские стараются развивать именно туристическую сферу. На архипелаг, где живет меньше трех тысяч человек, за год приезжают десятки тысяч туристов. Я не единожды наблюдала такую картину: в Баренцбург с населением 450-500 человек приходит какой-нибудь круизный лайнер, и на несколько часов в поселке становится в несколько раз больше людей. Когда понимаешь, что находишься посередине между Кольским полуостровом и Северным полюсом и что в это место хочет попасть так много человек, — это поражает и восхищает.

Моей миссией на Шпицбергене была работа в музейно-выставочном центре. Как оказалось, там богатейшая коллекция предметов, связанных с поморами и поморскими промыслами XVI — XVIII веков. В холодном климате, практически стерильном, отлично сохраняются исторические артефакты прошлых веков. В нашем музее выставлены остатки сетей, крючки, кухонная утварь, остатки одежды. Гордость нашей коллекции в Баренцбурге — часть предметов зимовки Виллема Баренца на Новой Земле. (Его экспедиция зимовала там после того, как открыла Шпицберген.) Археологи нашли их и перевезли с одного архипелага на другой, и мне довелось держать их в руках!

По корням я не могу себя считать поморкой. Мои предки на Север приехали уже в XX веке из Вологодской и Костромской губерний. Но по образу жизни, по мировоззрению могу себя считать таковой. Я ж «на Грумант ходила»! (Улыбается.)

© РИА Новости

Мой интерес к истории края не ограничивается путешествиями, чтением книг. Мне интересен и практический опыт предков. Я освоила несколько поморских традиционных женских ремесел. Например, катание козуль.

Это сделанные из соленого ржаного теста фигурки животных и птиц, всего чуть больше десятка образов, в основном это изображения оленей. Козули — исключительно обрядовое и символичное печенье. Эти образы объединяют в себе то, что человеку дорого в жизни: счастье, здоровье, благосостояние.

Раньше их делали только один раз в год — под Рождество. Это был настоящий семейный святочный обряд. Вся семья собиралась дома за столом, к этому мероприятию долго готовились, наводили в доме чистоту, надевали чистую одежду.

Чтобы сделать крутое тесто для козуль, надо приложить массу усилий. Поэтому раньше тесто для них готовили в основном мужчины. Лепят их так: надо взять ровно столько теста, чтобы оно поместилось в кулачке — дабы счастье свое человек удержать мог, чтобы не выпирало оно наружу и не давало повода для зависти и сглаза. Вслед за мужчиной тесто катала его женка. А потом — дети. Важный воспитательный момент — если кусочек теста из руки ребенка упал на пол, то его отлучали от катания козуль на целый год. Это говорило детям, что надо быть внимательными, усидчивыми, слушаться старших.

Сейчас мастерицы-козульщицы делают козули не только на Рождество, но и на другие праздники в качестве сувениров — ведь это своеобразный бренд Терского района.

Вы говорите, что не можете себя называть поморкой, будучи жителем Поморья в третьем поколении. Кто же такие поморы тогда?

Есть разные точки зрения. Если сказать сухим языком энциклопедии, то это небольшая по численности, но самобытная этнографическая группа русских переселенцев, выходцев из Новгородской губернии, Суздальской земли, которые на рубеже XI — XII веков начали осваивать побережье Белого моря, север — Архангельское, Кольское и Карельское Беломорье. Поморы — это та общность, которая населяет берега Белого моря, с морем связаны их промыслы и уклад жизни. «Море — наше поле», — говорят поморы до сих пор.

Что их сюда манило в давние времена?

Прежде всего это пушнина, или «мягкая рухлядь», как ее называли. Сейчас это слово устарело, обозначает ветхую вещь, которая в хозяйстве уже не нужна, но тогда за «рухлядью», этим мягким золотом, снаряжали ватаги промысловиков. Эти местности тогда называли полуночными странами. Ходили легенды, что в полуночных краях на Севере пушные зверьки сыплются с неба. Новгородцы не могли пропустить такого выгодного промысла.

Придя сюда, люди увидели, что земли богаты не только пушниной. Был великий лес, море, реки, богатые рыбой, жемчуг.

Когда здесь говорят «рыба», все понимают, что речь идет именно о ней. Семга у поморов во все времена была меновым товаром, своего рода «поморскими деньгами». Добывали и другую рыбу — ее, как правило, и ели: трещечку, селедочку-еломорку. На поморском столе семга появлялась нечасто — по праздникам, да в «третью перемену блюд».

Еще один очень важный поморский промысел — зверобойный, или торосовый. Им занимались в конце февраля и начале марта, когда Белое море сковывается льдами, а тюлени выхаживают свое потомство, бельков, на льдинах. Торосовый промысел чрезвычайно опасен и сложен: охотник находится на льдине, вокруг него сплошной лед. Если ты на торосовом промысле провалился под воду и замочил свою одежду — это практически верная смерть, потому что нет возможности просушиться — на льду толком не разожжешь костер. Они брали с собой жировые лампы, заправленные тюленьим жиром, с помощью которых грелись в лодках, укрывшись.

Не стоит забывать и жемчужный промысел — в северных реках водились моллюски-жемчужницы.

Добывали его в больших количествах. Поморские женщины любили жемчужные украшения, церковные облачения украшали жемчугом и, конечно же, жемчугом платили налоги.

На рубеже XIX — XX веков лесозаготовка и лесопереработка начали развиваться. Промысел превратился в промышленность. Постройка лесозаготовочных заводов и сплав леса по реке привел к тому, что вода загрязнилась и жемчужницы исчезли.

Что характеризует менталитет, быт поморов, их обычаи?

В Поморье уважительные отношения в семье, уважительное отношение к женщинам: женщин никогда не называли бабами, только «женками». Старшую женщину в поморской семье называют «большуха».

Если девушка выходила замуж, то она уходила в семью мужа, покидая родной дом. Если семья была слишком большой и места не хватало, необходимо было строить новый дом. Но нельзя было сделать это просто так: нужно было соблюсти условия.

Какие?

Надо, чтобы было удобно тебе, родным, соседям, чтобы не загораживать вид. Общий вид села не портить.

Из особенностей Терского берега можно вспомнить, что у нас не такие большие дома, как в Архангельской губернии. Это тоже крупные избы, в которых могло жить до 20 человек, разных поколений одного семейства, но их отличали небольшие, хоть и частые окошки, невысокие дверные проемы — здесь все-таки очень холодно. Еще одна поморская особенность — венцы (нижние балки избы — прим. «Ленты.ру») для фундамента вымачивали в морской воде, чтобы дерево просолилось, не гнило и дольше служило.

Что касается менталитета — не могу сказать, что у поморов есть какой-то особый менталитет: это все же русское население. Приезжие из северных губерний просто привезли свои традиции, свой уклад жизни, бытования. Но это русские люди. А поморы — это скорее образ жизни.