«Чернелась в серебряных ведрах стерляжья икра»
Герою этой истории — Григорию Елисееву — были даны свыше удача, богатство и высокое положение в обществе. Но все рассыпалось, пошло прахом. Остались лишь старые портреты да выцветшие страницы воспоминаний о том благословенном времени, когда Елисеевский процветал. С утра и до вечера к торжищу шел народ, подкатывали конные экипажи и автомобили. Большие блестящие двери принимали и провожали покупателей. От корзин и пакетов со снедью несся аппетитный дух, который заволакивал Тверскую улицу…
Продуктовое великолепие
Григорий Елисеев, наследник деятельных, энергичных купцов, коих было немало в роду, был главой «Товарищества братьев Елисеевых». Скупал дома, построил парфюмерную фабрику, владел крупными акциями банков. Еще — увлекался разведением породистых лошадей. Все эти занятия способствовали обогащению гремевшей на всю Россию компании. Основной статьей дохода фирмы были продукты и вино. К концу XIX столетия через него в Россию доставлялось 22,7 процента всех потребляемых в империи иностранных вин — 120 тысяч ведер, 15 процентов сыра, 14 процентов прованского масла. 21 января 1901 года газета «Московские ведомости» писала: «Вновь открытый Елисеевский колониальный магазин будет первым в Москве по своей величине и роскошной отделке. Он устроен в два света и поражает своими размерами, богатой обстановкой и изяществом отделки, которая сделана в стиле Ренессанса. Две громадные электрические люстры, украшенные белым хрусталем, производят большой эффект в магазине. Товарищество будет развозить по домам свои товары на моторе». Современникам не дано увидеть картину тогдашнего изобилия. Но представить торжество аппетитных запахов и изобильных витрин мы можем благодаря очевидцу — известному репортеру и писателю Владимиру Гиляровскому. Его фрагмент из книги «Москва и москвичи» цитировали многократно, но аппетитные строки не выцвели, не утратили аромата: «Горами поднимаются заморские фрукты; как груда ядер, высится пирамида кокосовых орехов; пудовыми кистями висят тропические бананы; разноцветным перламутром отливают обитатели морских глубин, а над всем этим блещут электрические звезды на батареях винных бутылок... Наискось широкого стола розовели и янтарились белорыбьи и осетровые балыки. Чернелась в серебряных ведрах, в кольце прозрачного льда, стерляжья мелкая икра, высилась над краями горкой темная осетровая и крупная, зернышко к зернышку, белужья…»
Статский советник и дворянин
Гиляровский писал, что в одной из книг была напечатана стихотворная ода Елисеевскому магазину. Но, видимо, из скромности не упомянул, что автором виршей был он сам. Вот они: «А на Тверской в дворце роскошном Елисеев Привлек толпы несметные народа Блестящей выставкой колбас, печений, лакомств… Ряды окороков, копченых и вареных, Индейки, фаршированные гуси, Колбасы с чесноком, с фисташками и перцем, Сыры всех возрастов — и честер, и швейцарский, И жидкий бри, и пармезан гранитный…» Хватит, это невыносимо! Далее, почти как у Пушкина: «Кончаю! Страшно переесть…» В Елисеевском было пять отделов: гастрономический — там продавали не только привезенные яства, но и собственного приготовления; колониальных товаров; бакалеи; фруктовый; кондитерский. В последнем было раздолье для сладкоежек — у Елисеева торговали импортным и российским шоколадом, конфетами, тортами, «дамскими» пирожными — птифурами из собственной пекарни. Персонал в магазине был обходительный, вышколенный, готовый дать исчерпывающую консультацию. Это было необходимо, поскольку в этом царстве изобилия впору было заблудиться — здесь было все, чего мог пожелать испытанный многими пирами российский гурман. Шли годы, магазин давал отменную выручку, капиталы владельца стремились вверх. К слову, Елисеев открыл торговые заведения не только в Москве, но и в Санкт-Петербурге и Киеве. И везде число покупателей было несметным. За особые заслуги Елисееву пожаловали чин статского советника и потомственное дворянство. Григорий Григорьевич уже мечтал «завоевать» не только Европу, но и Америку — открыть свои магазины в США. Однако тут грянула Первая мировая война… Февральская революция лишь немного сотрясла устои фирмы. А вот октябрьский взрыв совершенно погубил дело. Елисеев в числе многих купцов, промышленников, предпринимателей и состоятельных людей уехал из России. Сначала его путь лежал в Крым, оттуда — во Францию.
Приговор был стандартный
Елисеев покинул Россию с новой женой Верой Федоровной, которая было моложе его почти на два десятка лет. Прежняя супруга Мария Андреевна, не выдержав измены мужа, покончила собой… В Париже у Елисеева был собственный дом, где он обосновался. Денежных проблем не испытывал, поскольку немалая часть его состояния хранилась в зарубежных банках. Но его мучили терзания, тоска по былому. Но больше всего Елисеев переживал по другому поводу. До него дошли печальные известия, что его сын Григорий, врач-хирург, не уехавший в эмиграцию, был сослан в Уфу — «за связь с эмигрировавшими родителями», как социально-опасный элемент. Однако все было не так. Григорий Елисеев-младший получил письмо отца, в котором тот просил прощения. Однако не ответил родителю. Впрочем, это не отвело от него беды. Он был арестован и приговорен к расстрелу. Приговор был стандартный — «контрреволюционная агитация».
«Темнотою зеркал ты мне снишься…»
При советской власти Елисеевский магазин изменил название на сухое, безликое — Гастроном №1, но в народе звали по-прежнему. После революции там было шаром покати, а позже, при НЭПе, ассортимент разросся чуть ли не до прежних размеров. Но изобилие длилось недолго. С годами в магазине на Тверской, ставшей улицей Горького, снова стало многолюдно. Хотя с прежним богатым ассортиментом было не сравнить, деликатесы все же водились. За этими восхитительными радостями граждане выстаивали в громадных очередях. Картина была вполне прозаичная, но поэт Евгений Рейн облачил ее в волнующие строки: «Елисеевский, о! Темнотою зеркал ты мне снишься. Высоко-высоко ты под буйные своды теснишься. Ничего-ничего, это было и, значит, со мною, никуда не ушло, ни за что не прошло стороною… Было, было, прошло и уже никогда не настанет, осетрина твоя на могучем хвосте не привстанет, чтобы нам объявить: "Полкило нарезаю потолще". Это все хорошо, что так пусто, угрюмо и тоще. Это все ничего, если время и знамя упали, даже лучше всего – пустота в этом оперном зале».
К расстрелу под аплодисменты
Уместно напомнить шумную историю, связанную с Елисеевским. В 1982 году к власти в СССР пришел Юрий Андропов, решивший покончить с коррупцией. Одной из его первых жертв стал директор магазина Юрий Соколов. Его знала и уважала вся московская элита, которая ходила к нему за дефицитными продуктами. Соколов был на короткой ноге с руководителями партии, министрами, высшими чинами милиции и надеялся на их защиту. Как оказалось, напрасно… Дело Соколова рассматривал Верховный суд СССР. Для устрашения в зал приказали явиться директоров больших московских магазинов. Когда огласили приговор — «к высшей мере наказания — расстрелу…» — присутствующие… зааплодировали. Как в театре, на премьере страшного спектакля! Смертельно напуганные, коллеги открещивались от человека, стоявшего на краю могилы. Они хорошо знали Соколова, дружили с ним, но отчаянно боялись, что сами окажутся на скамье подсудимых. Так и произошло. Вскоре были арестованы многие руководители торговой сферы — из «Новоарбатского», гастронома ГУМа, Мосплодовощпрома, торга «Гастроном», «Диетторга». Стало расхожим знакомое по итальянским фильмам слово «мафия». Говорят, что Соколову, орденоносцу, фронтовику, участнику штурма Рейхстага и парада Победы на Красной площади в 1945 году, следователи пообещали снисхождение. Он поверил и стал откровенничать — в зале суда произносил известные имена и называл суммы, поражавшие воображение. Но это окончательно погубило Соколова. Юрий Константинович слишком много знал, и высокопоставленные персоны хотели, чтобы он замолчал навсегда... В последнее время московский «Елисеевский» был обычным супермаркетом. Ассортимент большой, но от прежнего шарма мало что осталось. И покупатели со стажем, гуляя по торговому залу, грустили, вспоминая былое. Казалось даже, что бюст Григория Елисеева изменил выражение бронзового лица — из спокойного оно превратилось в удивленное и даже растерянное. А в апреле 2021 года магазин был закрыт на неопределенный срок…