«Взгляд», 30 лет: "Знали бы, чем закончится, Ельцина не поддержали бы"

Мы продолжаем серию публикаций, посвященную юбилею легендарной передачи отечественного ТВ. Своим «взглядом на «Взгляд» сегодня делится телеведущий Первого канала Артем Шейнин. Думал, что Иван Демидов был первым и последним сержантом ВДВ, «дослужившимся» до звания «лицо Первого канала». Ан нет. Готовя записки «Мушкетёры перестройки» к 30-летию «Взгляда», понял, что …есть! Артём Шейнин – редкое для нашего телевидения явление. Он хорошо образован, хорошо воспитан, великолепно чувствует время, не является продуктом медийной среды, но при этом прекрасно в ней лавирует. Это человек с собственными суждениями, умеющий слушать других и способный вести дискуссию, что так нехарактерно для нашего декларативного ТВ. В кадр попал благодаря стечению обстоятельств. После долгих лет сотрудничества с Владимиром Познером в качестве шеф-редактора стал ведущим сразу двух общественно-политических программ – «Время покажет» и «Первая студия». Благодаря Артёму в формате ток-шоу вместо головы говорящей зритель вдруг увидел голову думающую. От стандартного телевизионщика Артёма отличает не только то, что он не испытывает зависимости от эфира, но и его истинно мушкетерская сущность – это человек воевавший, с которым не страшно идти в разведку и для которого сакраментальное «один за всех и все за одного» точно имеет значение. «СП»: – Вы были студентом истфака в период «взглядовского» ажиотажа. Вы и/или ваши сокурсники обсуждали эту передачу? Смотрели? – Именно потому, что почти одновременно с появлением «Взгляда» я поступал в МГУ на истфак и потом там учился (поступил летом 1988, то есть с осени 1987 как раз готовился), особого времени на просмотр телевизора вообще и «Взгляда» в частности не было. Но он был в то время явлением настолько ярким и новым, что и смотреть было не обязательно регулярно, чтобы знать о его существовании. Программа и её ведущие как бы «парили» над всем социально-политическим пространством. И, будучи студентом «идеологического» факультета, не замечать и не обсуждать его, было невозможно. Даже просто как факт, независимо от темы той или иной программы. Кстати, именно этим мне тогдашний «Взгляд» особенно запомнился - вот спроси меня после той или иной программы, о чём именно был разговор… не ответишь, да как бы и ни о чём в принципе. Но... то какой разговор, точнее даже какие «говорящие» (ведущие и гости) уже само по себе его выделяло и «запоминало». Так что обсуждали больше даже не содержание программы, а её - как одно из проявлений тогдашнего «тренда» внутриполитической жизни, не очень нам понятного, но очевидно сильно поменявшегося и продолжавшего меняться. «СП»: – Что было самым заметным и достойным в этом проекте? – Интонация! Они именно разговаривали, а не «вещали», как до того все на нашем телеке. При этом не скажу, что мне обязательно не нравилось то, как и что вещали. Тот же Бовин, Цветов, Каверзнев, Боровик-старший, Зубков тоже не были окаменевшими глыбами, говорящими истуканами. В той или иной степени и у них присутствовали обычные человеческие интонации. Но «Взгляд» это вывел на принципиально иной уровень. По большому счёту, они порой даже скорее «трепались» или «болтали» в хорошем смысле слова друг с другом. И именно это подкупало, притягивало, вызывало доверие. Именно этим они и входили в миллионы домов и потому так и вспоминаются сейчас. Когда уже и не вспомнишь почти ничего из того, о чём они говорили, а вот то, как было явлением. Они ввели совершенно новый «язык», интонацию разговора не только в разговоре как таковом. Манера держаться, одеваться, улыбаться, шутить. Они были «одними из нас» (точнее, смогли нас в этом убедить очень удачно, будучи, кто больше, кто меньше, совсем даже не такими «простыми парнями», как их воспринимали мы тогдашние, особенно ровесники или почти ровесники) «СП»: – Помните ли какой-нибудь «взглядовский» сюжет? – Меня до глубины души потряс коротенький эпизод одного выпусков после очередного празднования 2 августа, дня ВДВ. Тогда они происходили ещё буйнее, чем сейчас, потому что было много афганцев, и мы были очень молодые и отвязные. И война либо ещё шла, либо только закончилась… И вот ребята ведущие (Любимов, Листьев, Захаров) среди прочего, уже не помню чего, показали в кадре в студии медаль, кем-то из парней потерянную в ходе бурного гуляния в Парке Горького. По-моему ЗБЗ («За боевые заслуги»), а может и «За отвагу» - две самые массовые именно солдатские награды афганские. И Влад Листьев, точно помню, обратился с экрана к обладателю медали, мол, она тут, нам передали, забирай. И у него ещё голос прям дрогнул в кадре… Вот меня ребята этим просто «купили» навсегда. В эфире Центрального ТВ ведущий такой программы посчитал важным сказать про медаль какого-то неизвестного ему просто афганца… Ещё и явно его лично это трогает, горло перехватило, то есть для него это по-настоящему всё, не диктор, не «обозреватель», а человек. Вот так они и становились своими для зрителей - они реально просто спускались из экрана прямо туда, где мы все жили. Говорили про то, про что мы. Мы про Афган - они про Афган, мы про день ВДВ и буянство - они про это. Тогда как привычное нам советское ТВ было всё же даже в лучших своих образцах скорее немножко где-то сильно сверху и из облаков… Такие немножко небожители, пусть и очень умные, интересные и даже любимые (я фанат «Международной панорамы» и «Сегодня в мире» был, года с 80-го прям фанател. А эти с тобой разговаривают про твоё, про наше! «СП»: – Изменилось ли отношение к «Взгляду» за эти три десятилетия с точки зрения профессиональной, Артём? Человеческой? – Это два разных ответа. С профессиональной - да, потому что теперь я сам делаю в каком-то смысле примерно то же самое. И теперь смотрю на это с той же стороны экрана, с которой смотрели «взглядовцы». И могу понять и представить как, что и почему многое делалось именно так. То есть, я могу теперь тот продукт, который тогда просто потреблял, разложить на составляющие и даже на «маркетинговые задачи». Это, конечно, лишает восприятие тогдашнего «Взгляда» некоего романтического флёра. Прежде всего, пониманием того, что всё было куда сложнее, чем просто несколько демократичных по внешнему виду и поведению ребят, которые сели в студию и начали что-то человеческое обсуждать и показывать клипы. То есть, они всё это делали, но в рамках куда более изощрённого (пусть и в хорошем смысле) замысла той системы, которая в результате пала в том числе и с их участием, но начинали-то они, безусловно, «на её стороне» и в её интересах и, так сказать, по заданию… По-человечески – тоже да, потому что за эти три десятилетия я совсем по-новому взглянул на то, чем был развал СССР, кому он был нужен и зачем, как и для кого произошёл. И мне многое из этого совсем не нравится. Не нравится то, как именно в итоге и главное – для чего именно, развалили СССР. Какие бы идеи и стремления не были в процессе этого у тех, кто имел к этому отношения. Были ли они сознательными разрушителями или «так получилось». Другое дело, что я не знаю и никогда не узнаю, каковы на самом деле были тогда истинные мотивы и стремление «взглядовцев». В том смысле, что я знаю людей, в августе 1991 совершенно искренне вышедших к Белому дому против ГКЧП и поддержавших Ельцина, которые теперь говорят, что знали бы, к чему это приведёт, сами бы ему голову оторвали…. Вот интересный вопрос, что и как делали бы по-другому или не делали вообще тогдашние ведущие «Взгляда», знай они, в чём в каком-то смысле участвуют и каков будет результат в среднесрочной перспективе. «СП»: – Работаете сейчас в жанре ток-шоу. Знаете, что сам термин в современном русском языка появился с подачи Демидова? – Нет, не знаю и не очень понимаю, как мог в «современном русском языке» с чьей-то подачи появиться термин ток-шоу. Если это просто калька с английского слова talk-show. Что здесь от русского языка? «Л» и в английском не произносится. А формат уж точно придуман сильно до Ивана Ивановича, при всём уважении. Ну, типа Фил Донахью и всё такое... «СП»: – С кем то из «взглядовцев» поддерживаете отношения сейчас? – Сложно поддерживать то, чего не имел. Я некоторое время, в начале нулевых, работал под руководством Александра Любимова, который был зачинателем программы «Времена» Познера, где я начинал шеф-редактором. Но наши тогдашние отношения никак не определялись тем, что он был «взглядовец», хотя для меня, безусловно, восприятие Александра Михайловича во многом этим вольно или невольно определялось. Типа живая легенда. И можно сказать даже, что он учил меня каким-то азам профессии. И таки многому научил, можно сказать. Не знаю, можно ли говорить при этом, что я впитал в себя какие-то моменты «взглядовской школы». Но школе Любимова я благодарен очень. Но всё же это был уже во многом совсем другой Любимов, чем тот, которого я смотрел по телевизору в конце 80-х-начале 90-х. Не лучше, не хуже - просто другой. Сменилось слишком многое к 2000 году. Другая страна, другое телевидение, другие иллюзии и ожидания. Всё же для меня «Взгляд», тот, каким я его помню и воспринимаю, это что-то очень ситуативное и возрастное. Что не может не «пройти» с годами, что может быть свойственно только определённой поре в жизни. Ну, например, как подростковые школьные влюблённости, которые прекрасны и без которых нет тебя, но…им нет уже места в твоей сегодняшней жизни. И для меня восприятие «Взгляда» - это как воспоминание взрослого семейного человека о первой школьной любви. Это приятно вспоминать, ты отчасти из этого «сделан», но при этом те отношения такими невозможно повторить. И, главное, не нужно. Их ценность именно в том, что они были. И нет никакой трагедии в том, что прошли и стали прошлым. Без этого тебя не было бы или ты был бы не тем, какой есть, но… это может уже быть только прошлым. Так и «Взгляд» для нынешней журналистики. Нелепо сравнивать её сегодняшнюю с тогдашним «Взглядом», и нас сегодняшних с ними тогдашними. И мне всегда смешно, когда застрявшие в каком-то прошлом телекритики, сравнивают «Взгляд» тогдашний с сегодняшним состоянием журналистики.