Для стран Запада этим конституирующим Другим была сначала Византия, потом Турция, а затем и Россия. Точно таким же Другим для России является Запад.

Тюрьма народов

Французский аристократ Астольф де Кюстин поехал в Россию в 1839 году по приглашению Николая I. Кюстин был мастером дорожного очерка, убеждённым монархистом, консерватором и клерикалом. Ехал искать доводы против республики, а стал убеждённым противником абсолютизма и издал свою знаменитую книгу в 1843 году в двух томах.

Жизнь Кюстина побросала. Его деда и отца казнили якобиты. В 21 он стал путешествовать по Европе и даже поучаствовал в Венском конгрессе. Через два года после женитьбы потерял жену и сына. После этого он стал очень религиозным. Астольф стал изгоем везде, кроме высшего интеллектуального и художественного круга.

Несмотря на мгновенный запрет книги в России, она всё равно попала в руки российского высшего общества. Книгой возмутились все.

Кюстин писал «сколь ни необъятна эта империя, она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора», а самого императора назвал «тюремщиком одной трети земного шара». Русские по нему это «татары в военном строю — и не более», которые считают богатство за элегантность, роскошь — за светскость, а быть цивилизованным для них значит быть покорным. Абсолютизм для него стал бессмысленной бюрократической тиранией, где все высшие унижают низших.

На основании этого он делал вывод, что «русские еще не могут считаться людьми цивилизованными» и понимает почему Николай I не выпускает путешествовать и затрудняет иностранцам доступ в Россию. Ведь такой порядок не выдержал бы и 20 лет свободных отношений между Россией и Западной Европой. Ещё Кюстин возмущался «уродливым» строительством в Петербурге и особенно — в Москве.

Жуковский назвал Кюстина собакой, но скрепя душу признавал что в большей мере книга соответствует действительности. Книга пользовалась настолько бешеной популярностью при жизни автора, что переиздавалась десятки раз. России даже пришлось развернуть специальную кампанию контрпропаганды.

Империя зла

8 марта 1983 года во Флориде президент США Рональд Рейган выступал перед Национальной ассоциацией евангелистов.

Начиналась речь как обычно с упоминанием отцов-Основателей, бывших президентов, Конституции и Священного Писания. Рейган вспомнил Алексиса де Токвиля писавшего, что «в Америке в основе деятельности лежит свобода, в России — рабство». Затронул проблему увеличения внебрачной рождаемости и абортов. И наконец перешёл к проблемам морали, цитируя Ленина.

Там-то и выяснилось, что СССР страна аморальная, т.к. мораль в ней полностью подчиняется интересам классовой войны. Что СССР размахивает баллистическими ракетами и вообще «империя зла». Кто-то после речи воодушевился такой риторикой, мол теперь коммунистический гнёт в Восточной Европе будет слабеть, а кто-то наоборот посчитал, что президент имеет абсолютно ложное представление о постсталинской России.

Неизвестно откуда родилось это выражение, но в речь попала, возможно, под впечатлением от «Звёздных войн» Джорджа Лукаса. Через две недели после речи Рейган провозгласил стратегическую оборонную инициативу, которая получила широкую известность во всём мире как программа «звёздных войн».

Посетив Москву в 1988 году, когда отношения между странами улучшились, а советское руководство провозгласила переход к морали «общечеловеческих ценностей», Рейган заявил, что больше не рассматривает Советский Союз как «империю зла».

Само клише никуда не исчезло. Появилась даже целая «ось зла», а «империей зла» стала КНДР.

Верхняя Вольта с ракетами

Верхняя Вольта – это прежнее название республики Буркина-Фасо, одного из самых отсталых государств на планете. Это выражение приписывают Черчиллю, Маргарет Тэтчер и даже немецкому социал-демократу Гельмуту Шмидту. Если на что-то и был похож СССР времён Брежнева, то точно не на африканскую страну. Сомнительно что вообще Шмидту — участнику войны и канцлеру страны на границе которой сосредоточена более полумиллионная армия — могла в голову прийти такая мысль.

Скорее всего, автором является журналист «Financial Times» Дэвид Бьюкен в статье «Советский экспорт технологий» от 14.09.1984 г. В статье он критиковал Советский союз за траты на военную мощь в ущерб всему остальному.

В 2014 году на заседании дискуссионного клуба Валдай президент России Владимир Путин упомянул это выражение: «Да, Советский Союз называли Верхней Вольтой с ракетами. Может быть и так...»

Колосс на глиняных ногах

Образ огромного, мощного, но очень уязвимого государства, как колосс на глиняных ногах, существует очень давно и используется до сих пор.

По свидетельству посла Франции в России графа Луи Филипп де Сегюр первым такое сравнение произвёл французский просветитель Дени Дидро во времена царствования Екатерины II. Хотя возможно это сравнение существовало и раньше.

Графу это говорил ещё принц Генрих Прусский, брат Фридриха Великого: «громадный колосс, на который нельзя напасть, так как он покрыт ледяной броней и у него длинные руки. Он может протянуть их и нанести удар, куда ему вздумается; его возможности и его силы, когда он хорошо их осознает и будет уметь ими пользоваться, могут быть гибельны для Германии». Он знал о чём говорил по Семилетней войне, в которой Россия взяла прусскую столицу — Берлин.

Сегодня под этим подразумевается российская экономика, что она слишком слаба, чтобы тягаться со странами «свободного мира». Но отсталые и передовые экономики — это феномен индустриальной фазы. В те времена аграрное не означало отсталое. Ведь критерием экономической эффективности была военная мощь.

Самыми сильными в военном отношении в 18 веке и раньше были аграрные монархии, а вовсе не республики с растущей промышленностью. Что и увидел де Сегюр: «была лишь колоссом на глиняных ногах, то этой глине дали затвердеть и она превратилась в бронзу». Мемуары граф написал и издал уже после наполеоновский войн в 1827 году. На замену колоссу ненадолго пришло звание «жандарма Европы».

Рабский народ

Чтобы определить себя нужно объяснить кардинальные различия между собой, которые должны явно указать противоположность друг к другу. Именно поэтому так часто западные путешественники и философы, в том числе никогда не бывавшие в России, отзывались о ней, как о варварской стране населённой нелюдимыми невеждами.

Якобы они в отличии от их соотечественников склонны к убийствам, насилием, грабежам, пьянству и сексуальным утехами. Что находят больше удовольствия в рабстве, чем в свободе и не способны на искусства и ремёсла. Непритязательные, привыкшие к голоду и бедности, поэтому никакой к ним жалости.

Таким образом на примере России показывалось, что не надо делать европейцам, что такое неевропейское поведение. И всё бы ничего, если такое мнение оставалось лишь в памфлетах, а не стала основанием для расистской риторики.

Основоположник арийской расовой теории, которую взяли на вооружение нацисты, французский граф Жозеф Артюр де Гобино обозначил славян, как монголоидных метисов и низшей расой. Наличие крупного и сильного государства Гобино объяснял заслугой норманнов, т.е германцев.

К сожалению, и рядовой россиянин смотря на такого же вымышленного Другого готов соглашаться с этими стереотипами, чтобы этим объяснить отсутствие такого же уровня жизни. Если сейчас понятно что криминал, искусство и сексуальные пристрастия зависят вовсе не от национальности, то как быть с «рабством и авторитаризмом в крови»?

В середине XIX века противники крепостного права в России из-за цензуры обличали его на примере рабства в США, а американские аболиционисты из-за общественной самоцензуры аргументировали к крепостничеству у нас.

Крепостничество и рабство не являлись некой единой и неизменной системой организацией хозяйства. В зависимости от времени и региона всегда существовало множество разных моделей крепостного права. Крепостные оброчной деревни могли покупать и продавать землю, передвигаться по всей стране, совершать различные финансовые операции, что могли себе позволить не все «свободные» сословия.

Крепостные же барских и малоземельных территориях могли находиться в нищете и бесправии на небольших земельных участках. Доля крепостных неуклонно снижалась из-за постоянных рекрутских наборов, а доля государственных крестьян иногда доходила до 50%. Но и труд переживающих индустриализацию западных рабочих нельзя назвать свободным. Они были фактически бесправными, что потом вылилось в мощнейшее левое движение по всему миру.

Постоянные войны и революции являются наглядным доказательством несостоятельности рассуждений о «рабском менталитете». На вече принимались важные решения, земство собирало ополчения и выбирало царей. Самодержавное правительство плохо контролировало страну. Обширные территории ослабляли власть, а через тоталитаризм и сокращение личных свобод неоднократно проходили все страны.