Какой видели столицу иностранные туристы в 1930-х годах, чем могут гордиться жители спальных районов и как называли барберов при Екатерине II. Time Out рекомендует книги о прошлом, настоящем и будущем Москвы.

«Московская экскурсия», Памела Трэверс

Многие ошибочно считают, что книга о суперняне «Мэри Поппинс» была первой книгой Памелы Трэверс, но на самом деле ею была «Московская экскурсия». В 1932 году писательница купила экскурсионный тур в Советский союз, чтобы узнать, как живет страна великого эксперимента. Тогда многих именитых писателей приглашали в СССР, устраивая им поездки по парадным достопримечательностям и не заводя за кулисы. К счастью, Трэверс в число именитых не входила и увидела страну в другом виде.

Большевизм 1930-х чаще вызывает у Трэверс гнев, чем восхищение. Сопереживать у нее выходит только отдельным людям, но никак не стране. Она видит, как часовые отдают честь бронзовым бюстам вождей, которые загружают в багажник машины, как русский человек постоянно что-то терпит и живет вполсилы, как советские женщины-военные наводят страх одним взглядом. Трэверс пугает умерший, но физически существующий Ленин — и в этом она видит апогей материализма Советского государства. Без преувеличений эта книга может стать вашей лучшей экскурсией по Москве 1930-х.

Цитата «Серый, серый, серый — только серый цвет в лицах здешних людей и на небе».

«Беляево навсегда», Куба Снопек

Бородатый польский градостроитель Куба Снопек приехал в Москву на год, а остался на пять лет. Он учился и преподавал в «Стрелке» и застал капковскую Москву, когда тот же Парк Горького из провинциального парка 1990-х превратился в современное пространство, куда приятно и не страшно прийти. Еще Снопек написал книгу «Беляево навсегда», в которой размышляет об архитектуре спальных районов.

Книга заставит вас гордиться своим спальным районом (или понять, чем «спальники» хороши, если вы живете в ЦАО). Снопек пишет о Новых Черемушках и Беляево с уважением и даже восхищением. Не все знают, что 9-й квартал Черемушек, построенный группой архитекторов под руководством Натана Остермана, стал образцом для всех остальных спальных районов Москвы и Советского союза, — по его лекалам происходило градостроительство на протяжении следующих пятидесяти лет. Архитекторы использовали разные технологии и планировки квартир, чтобы найти самый экономичный и быстрый в плане строительства вариант. И в итоге нашли.

Цитата «Микрорайонный принцип застройки начинается почти в самом центре Москвы, распространяется в сторону МКАД и охватывает пригороды. Подобно тому, как мы можем определить возраст дерева по числу колец на его срезе, масштабность домов и их удаленность от Кремля позволяет нам точно определить время их постройки — относятся ли они к эпохе Хрущева, Брежнева или раннего Лужкова».

«Карманная книжка для приезжающих в Москву на зиму...», Николай Страхов

Казалось бы, чем общество Москвы времен Екатерины II может походить на современных москвичей? Как показывает книга переводчика и публициста Николая Страхова, многим. Единственное, кареты надо заменить на автомобили, а трости и веера — на айфоны.

«Карманная книжка» выпущена в 1791 году. Николай Страхов описывает не архитектурные красоты города, а его околосветское общество и то, как себя стоит вести, в это общество попадая. Например, прическу стоит доверять не «власодрателям», а «архитекторам волос» — видимо, прототипу нынешних барберов. Пешком ходить позорно, нужно иметь хоть какую, но карету.

Рекомендуется повторять модные жесты и слова и, не стесняясь, переделывать русский во французский язык. За 200 с лишним лет московские жители почти не изменились — мы все так же восприимчивы к модным тенденциям, вместо «неплохо» говорим «нот бэд» и не перестаем хвастаться успехами. Теперь, правда, не на светских вечерах, а в Инстаграме.

Цитата «Одним словом, старайтесь сколько можно, чтоб на все и всюду сыпать деньги и приводить в сухощавость тучный родительской кошелек. Пусть денежки погребаются, здравствовала бы только мода!»

«Москва 2042», Владимир Войнович

2042 год. Вместо Москвы — МОСКОМРЕП. По Красной площади ходят люди в армейском и ездят бронетранспортеры. Мавзолей продан нефтяникам. Город обнесен шестиметровой стеной с колючей проволокой.

Такой Владимир Войнович описывал Москву в своей коммунистической антиутопии. Правда, это было тридцать лет назад. Сам писатель в 1986 году жил в Германии — он был выслан из СССР и лишен советского гражданства (которое ему потом вернули). В книге Войнович не скупится на иронию и сарказм.

Например, доводит до абсурда быт московских масс: люди живут по принципу «кто сдает продукт вторичный, тот снабжается отлично», сдавая в специальные будки отходы человеческой жизнедеятельности. А чего стоит звание руководителя Москвы будущего — гениалиссимус, которое сложилось из его высшего воинского звания генералиссимуса и особой гениальности. Если вы ждали летающих машин и телепорт, то забудьте про вот это все. МОСКОМРЕП станет коммунистической столицей мира и заставит народ страстно верить в святость своего руководителя.

Цитата «Боже мой, думал я, неужели в этой стране и вправду никогда ничего не изменится?»

«Московский дневник», Вальтер Беньямин

Если вы хотите прогуляться по морозной Москве середины 1920-х годов, заглянуть в пустые витрины магазинов, купить ткань не по талону, а за баснословные деньги, поглазеть на китайцев, продающих бумажные цветы на улицах, увидеть неухоженные церкви с опустевшими алтарями, попасть на «Белую гвардию» во МХАТ и прокатиться на санях до Мытищ, то скорее начните читать «Московский дневник» Вальтера Беньямина.

Немецкий философ и теоретик культуры приехал в Москву в декабре 1926 года. Он тщетно пытался начать любовные отношения с актрисой Асей Лацис, которая была важной женщиной в жизни философа. «Московский дневник» — это сентиментальное подневное описание жизни Беньямина: вот он ждет Асю, а она не приходит, и Вальтер в одиночестве слоняется по Арбатской площади. Вот он ходит на «Ревизора» и ругает примитивные московские вывески. Или размышляет о будущем — своем, коммунизма и России.

Цитата «Вообще же, похоже, что из-за неизменной убогости просящих милостыню, но, может, и из-за их хитрой организации, они — единственная надежная структура московской жизни, всегда сохраняющая свое место. Потому что все прочее здесь пребывает под знаком ремонта. Учреждения, музеи и институты постоянно меняют свое местопребывание, и даже уличные торговцы, которые в других краях держатся за определенное место, каждый день оказываются на новом месте».