Известность к поэту Павлу Когану пришла весьма поздно. И в то время, пока он был жив, и после его гибели в 1942-м на фронте, о нем знали лишь немногие. Только в конце 50-х имя Когана стало упоминаться в ряду известных поэтов начала XX века.

Павел Коган много раз пробовал публиковаться, его стихотворения цитировали наизусть московские студенты, но в печати автор их не увидел.

Возможно, он так и остался бы безызвестным автором, если бы не стихотворение «Бригантина», которое сам Коган воспринимал как шутку, «игрушку» среди серьезных романтических стихов.

«Бригантину» он написал совместно с другом — поэтом и композитором Георгием Лепским в страшный 1937 год.

Песню полюбили. Как и прежние произведения Павла Давыдовича, она была популярна среди молодых слушателей и читателей, однако после короткой вспышки славы «Бригантину» совсем забыли.

Философ и литератор Борис Рогинский причиной тому видит связь песни с эпохой, в которой она была создана.

Слова «надоело говорить и спорить...» напоминают о кухонных разговорах, во время которых поколение, ставшее взрослыми в 30-х, пыталось разобраться в событиях 37–38-х годов, а мечты о «флибустьерском дальнем синем море» — о романтике того же времени, воспетой в фильмах и романах о путешественниках, исследователях и покорителях новых земель.

Но есть в тексте песни и более глубокий подтекст — грусть по уходящей мечте, ведь «капитан, обветренный, как скалы», все же не дождался лирических героев, и теперь корабль является им лишь в мечтах («только чуточку прищурь глаза»).

Людям, выросшим на рассказах об Октябрьской революции, но вынужденным жить в условиях большого террора, этой самой «бригантиной» могли казаться идеи народного подъёма.

В итоге композиция, сразу же после своего появления воспринимавшаяся как хорошо знакомая (поэт Давид Самойлов вспоминал, что на фронте «Бригантину» пел старшина, «человек из алтайской деревни», утверждавший, что это старинная песня), к концу войны была почти забыта.

Вторую жизнь «Бригантина» обрела после того, как ее перепел бард Юрий Визбор. Это был конец 50-х — начало 60-х: совсем другая эпоха, символами которой стали походы и посиделки у костров.

Героический пафос 30-х вместо душевности «оттепели». У воскрешенный «Бригантины» появились песни-двойники, а пиратская тематика вновь стала модной.

Вспомнили не только о песне, но и об авторе слов. И исследователи, и читатели открыли для себя творчество молодого поэта, погибшего в 24 года. Именно в 60-х вышло сразу 4 книги с его произведениями и письмами.

Что касается «Бригантины», то со временем из молодежной песенной культуры она перекочевала в подростковую, где так до сих пор и остается. Сейчас песню можно услышать в летних лагерях и во время детских походов.