Шекспир: Григорий Козинцев о драматурге

Григорий Козинцев — режиссер-эксцентрик, экспериментатор, «фэксовец». Свою карьеру он начал как театральный «хулиган», ломая (вместе с Леонидом Траубергом) каноны старой режиссуры.

С не меньшим энтузиазмом Козинцев и Трауберг работали в кино, выпустив ряд экспериментальных фильмов.

Со временем стиль Козинцева менялся: все больше внимания режиссер уделял психологизму, все меньше — эпатажу.

Вместе с Траубергом он сняли легендарную трилогию о Максиме, а после распада дуэта Григорий Козинцев обратился к творчеству Уильяма Шекспира.

Глубокий и тонкий исследователь, он не только создал прекрасные фильмы по пьесам драматурга, но и написал книгу «Наш современник Вильям Шекспир», в которой изложил свой взгляд на творчество автора.

Мы выбрали 10 цитат из этой книги, подчеркивающих, насколько глубоко режиссеру удалось понять трагедии Шекспира.

— Наука изучила множество фактов, относящихся к труду Шекспира. За последние годы ученым удалось восстановить даже в деталях театральные здания эпохи, выправить тексты, понять актерскую технику. Результаты оказались важными. Уже достаточно было написано о всеобъемлющем гении и бессмертии его творчества. Пришло время увидеть не божьего избранника, а труженика.

— Часто писалось о причудливой обстановке представлений: клубах табачного дыма, разносчиках с едой и напитками, игре в карты. Возможно, все это так и было. Но еще более вероятно, что, когда Яго рассказывал Отелло о неверности Дездемоны или Гамлет говорил с Офелией, в карты не играли и прекращали закусывать. Пьесы Шекспира написаны не для вялой, малозаинтересованной аудитории.

— Вряд ли стоит считать этих зрителей грубыми и невосприимчивыми. Из среды лондонских подмастерьев вышел и Кристофер Марло, а столетием раньше буйство французских школяров заканчивалось не только поножовщиной, но и стихами Франсуа Вийона.

— Шекспир нередко говорил то, о чем думали его зрители. Он чувствовал жизненные изменения так же, как это ощущали многие из его современников; только они не могли назвать словами свою тревогу и гнев, а Шекспир смог. Он был поэтом копеечных зрителей, и его творчество возникало не в кружковых спорах, но в неустанном, не знающем отдыха труде народного драматурга и народного актера.

— Причина отсутствия декораций в театре Шекспира заключалась вовсе не в бедности или убогой фантазии. Современников восхищала роскошь театральных нарядов, а постановки «масок» (придворных зрелищ) были достаточно изобретательны. Труппа Бербеджа не скупилась на костюмы и знала постановочные приемы. Дело было не в скудности сценического оборудования, а в совершенстве поэзии. Будущее показало, что технические новшества и увеличение затрат мало помогали Шекспиру.

— Тауэр в шекспировской поэзии являлся не только местом действия, но и сам действовал. Это был эпический образ, способный меняться, возникать в новых связях и качествах. Когда Глостер бросил в темницу детей, королева Елизавета обращалась не к придворным и не к тюремщикам, она упрашивала крепость, как можно молить человека...

— Шекспир уже давно стал любимым кинематографическим автором. По подсчету мировых синематек «Гамлета» снимали более тридцати раз; «Макбета» — восемнадцать; «Ромео и Джульетту» — тридцать пять; «Отелло» — двадцать три. Речь идет о разных картинах; здесь и сцены из театральных спектаклей, и ленты «великого немого», и современные звуковые фильмы.

— По-разному можно ставить Шекспира в кино. Но думаю, что Шекспир и натурализм несовместимы не только на сцене, но и на экране. Поиски меры условности и меры натуральности — продолжаются в современном искусстве. Для японского искусства органическая связь этих мер близка к шекспировской.

— Уже с прошлого века драматурги полюбили подробно излагать все относящееся к месту действия, обстановке. По сравнению с их долгими описаниями, ремарки Шекспира поражают краткостью; иногда только одно слово, иногда два однообразно повторяются в большинстве его пьес: улица, тронный зал, равнина, двор замка...

— Произведения Шекспира продолжали работу поколений. Века взрыхляли литературную почву: сказки, предания, старинные хроники, пьесы безымянных сочинителей — все это заготовило для Шекспира остовы фабул, контуры характеров. И, что было главным, донесло до него традицию народного искусства. Именно эта традиция — творчество народа, выразившее себя в обобщениях мифов и сказок — вновь, уже с другим смыслом и иной силой, дала себя знать в трагедиях.

— Стараясь понять жизнь, Шекспир отыскивал корни явлений, уходящие далеко вглубь, сталкивал предание и реальность, древний уклад и современную страсть.

— В смешении эпох и стран он находил возможность сравнения, подчеркивания, обобщения.