Как в парках реконструкции воссоздают исторические события
Андрей Гордасевич
Андрей занимается визуальными историями, основанными на съемке повседневной жизни, документальной и стрит-фотографии. Эти истории выходят в форме книг (альбом «Пересечения»), а в последнее время — в виде online-art, в формате сайтов-лонгридов. Более 10 лет Андрей работал исключительно с черно-белой пленкой, с 2012 года сделал ряд проектов в цвете, среди которых «Гавана: портреты по дороге», «Дневник из Пушкара», «Пересечения». Его проекты «Пересечения» и Quickgold получили ряд международных наград.
— Стой, кто идет?.. Пароль?.. — рослый гренадер с ружьем преградил мне дорогу, как только я перешел реку Колочь по невзрачному мостику. Был сентябрь 2016 года. Накрапывал дождь, за будкой часового простирался палаточный лагерь, где происходила типичная для бэкстейджа реконструкции вялотекущая движуха.
— Добрый день, меня зовут Андрей, я фотограф, хотел бы сделать несколько кадров у вас в лагере.
— У нас съемка — только с разрешения командира.
— Проводите меня, пожалуйста, к командиру.
— Извольте, следуйте за мной, — пригласил часовой, и вот мы у палатки командира карабинеров. Делаю заход:
— Добрый день, я снимаю проект о пересечении времен. Разрешите поработать у вас в лагере? Фотографиями могу поделиться.
— Работайте.
Снимаю командира, затем перехожу к тенту, под которым стол, а рядом трое хлопочут у костра, выпекая нечто в громадном котле. — Угощайтесь, у нас пончики с сыром и кунжутом, — приглашает гренадер с колоритными бакенбардами. Еще двое подбрасывают в костер дрова.
Уплетаю пончики. Тот, что с бакенбардами, расспрашивает о моем проекте. Очевидно, бэкстейдж здесь снимают нечасто. Чуть позже выясняется, что он видел мои фотографии еще в 2014-м, когда я начал снимать тему «Игр со временем» и выслал первую порцию героям тогдашних съемок. Гренадер представляется, я также, он художник, я фотограф. Вечером нахожу работы Алексея Темникова на illustrator.ru, а на следующий день интересуюсь, могу ли использовать некоторые рисунки в моем проекте. Рядовой Нуаро не возражает.
В 2014 году я заинтересовался реконструкцией случайно. Напросился съездить на Бородино в мае с одним знакомым реконструктором и понял, что это отличный материал для моей темы. Я верю в магию случая. Стоит прислушиваться и приглядываться к случайностям, поскольку они не диктуют тебе тему, зато предоставляют материал, на котором многие твои долгоиграющие проекты могут быть раскрыты.
Тема течения времени и пересечения прошлого с настоящим всегда приводила меня в творческий трепет. В первый раз я плотно занимался ею в альбоме «Пересечения», наблюдая, как времена невзначай пересекаются в Санкт-Петербурге. Как писал Роберт Адамс, «современность никогда не бывает полностью новой и потому никогда полностью не утрачивается».
В случае реконструкции Бородинского сражения примечательно то, что люди неслучайно, преднамеренно играют в другое время. Аромат абсурда здесь крепок — взять хотя бы тот факт, что реконструкция Бородинского сражения происходит дважды в году, в мае и сентябре. Одной исторически корректной, сентябрьской, очевидно, недостаточно. Не менее любопытно то, что фотографий бэкстейджа очень и очень мало, в чем легко убедиться, если нагуглить нечто вроде «Бородино реконструкция 2016», например. Вы увидите по большей части цветастые открытки с поля боя, на которых все скачут и стреляют.
Основным материалом для меня была не реконструкция самого сражения, которая длится едва ли полтора часа, а все, что происходит вокруг, — жизнь в лагерях, куда реконструкторы приезжают порой на недели. Важно, что реконструируется, по сути, не только сражение: люди пытаются погрузиться в другое время, запрещая себе курить современные сигареты, готовя на кострах, живя в палатках образца 1812 года, нося тщательно пошитые исторические костюмы и изредка бросая заученные фразы на французском.
Это погружение никогда не бывает полным, и современность, которую довольно легко скрыть при реконструкции поля боя (если закрыть глаза на окружающих зрителей и на прикрученные к ружьям камеры GoPro), в лагерях пробивается наружу сквозь поверхностный исторический слой. Пятилитровые пластиковые канистры с водой, автомобили на заднем плане, породы собак, не существовавшие в 1812 году, пачка муки «Макфа», фототехника в руках реконструкторов, сигареты, да и зрители, бок о бок тусующиеся с реконструкторами, — современность буквально лезет изо всех щелей.
Так постепенно сложился лонгрид «Игры со временем» — рассказ о попытке спрятать время и спрятаться в нем, реконструируя эпоху Наполеоновских войн. Бородинское сражение произошло в 1812 году, а первые фотографии были сделаны около 1826 года. Историческая невозможность запечатлеть Бородино с помощью фотографии тяготила меня, и я представил себе рассказ о реконструкции как визуальную пьесу о пересечении времен. Вся съемка 2014—2016 годов поделена на явления, происходящие в разное время в различных точках вокруг бородинского поля.
В некоторых кадрах время «зачищено», в других — «заражено» современными предметами. Черно-белая фотография помогает скрыть современность и уравнивает прошлое и настоящее в их правах. А наброски рядового Нуаро из полка Конных гренадер гвардии Великой армии Наполеона как будто вызывают в современной действительности похожие сцены.
Вероятно, еще одна случайность подтолкнула меня перечитать «Войну и мир» и выбрать для этой визуальной пьесы цитаты-специи. Самая загадочная из них стала эпиграфом: «Прошло время, удержать которое было не в моей власти, и та рука, которую я тогда поднял, и тот воздух, в котором я тогда сделал то движение, уже не тот воздух, который теперь окружает меня, и не та рука, которой я теперь не делаю движения».