Парижский обувщик Фабрицио Вити создавал туфли для Prada и Gucci, последние тринадцать лет работает в Louis Vuitton, а чуть больше года назад основал собственный бренд. Он работает над коллекциями в своей квартире на Левом берегу Сены и утверждает, что создает туфли, которые покупают не потому, что они нужны, а потому, что жить без них не могут. The Blueprint побывал в квартире дизайнера, рассмотрел его коллекцию кукол и узнал, почему он так любит ромашки и удобно ли устраивать презентации обуви в собственной гостиной.

Как вы запустили собственную марку?

О, я всегда хотел свой бренд. Вынашивал этот проект много лет. Действовал крайне осторожно. Нашел фабрику, подыскал бизнес-партнера — Алексию (Алексия Нидзельски, основатель журнала System. — Прим. ред.). Еще до этого начал придумывать дизайн, например, сапоги с ромашками, — первое, что вышло из моих рук. Я не спешил, работал с комфортом. Я всегда делаю то, что мне доставляет удовольствие. И по реакции людей я видел, что это считывается.

Расскажите, что у вас за фиксация на ромашках?

Я очень, очень люблю кино, музыку, и ромашки — это из фильмов с Дорис Дэй. Даже не столько из фильмов, сколько вообще из ранних 1960-х. Думаю, что через первую коллекцию я хотел передать то чувство радости, которое испытываешь от фильмов того времени или телешоу вроде Bewitched или The Mary Tyler Moore. Господи, как же я их любил! Я только и делал, что таращился в телевизор. Смотрел, как одевались мои сестры, сравнивал с тем, что показывали. Видел некоторое противоречие, которое как раз хочу отразить в своих коллекциях. Все это очень личное. Или вот фиалки: я помню, как отец приносил их маме, и это такое счастливое воспоминание. Сам я не романтик, но коллекции получаются романтические и веселые одновременно — то, к чему я стремлюсь.

Вдохновение у вас ностальгическое, а туфли современные.

Я не теряю связи с реальностью. Много работаю, с девушками общаюсь, езжу на фабрику, встречаюсь с людьми. Моя подруга София Коппола, мои партнеры — все они работают, и всем им нужна обувь для разных случаев. Общаясь с ними, я понимаю, что нужно покупателям, и делаю обувь, которая не просто на полке красиво стоит. Мои туфли легко носить. Каблуки не очень высокие. Я делаю обувь для реальной жизни. Да, мои туфли выглядят, как будто они из 1960-х, но они не старомодные. Иногда сложно находить баланс. Но я «рос» в Prada и Louis Vuitton, много лет делал коммерческие коллекции, и понимаю, как важно не свалиться ни в одну из крайностей.

Как получилось, что вы и на Louis Vuitton работаете, и свой бренд ведете? Так вообще разрешают делать в больших домах?

Ну во-первых, я фрилансер, то есть работаю по контракту. Это дает мне определенную свободу. Во-вторых, я заранее объяснил им, что собираюсь сделать, и понадобилось какое-то время, чтобы убедить их, что я никуда не денусь и продолжу выпускать коллекции обуви для Louis Vuitton. В конечном счете они решили, что самовыражаться таким образом довольно естественно. Существует предубеждение, что дизайнеры в больших домах живут как пленники. Но мои отношения с LV скорее семейные, мне позволяют экспериментировать.

Сколько пар вы продаете в сезон?

В последний сезон мы продали около 2000 пар, и это просто отлично, ведь мы всего первый год работаем. Мы хотим расти аккуратно. У меня ведь не громкий массовый бренд, так что пусть люди постепенно узнают обо мне.

Расскажите про вашу коллекцию кукол, она просто удивительная!

Я играю с Барби с трех лет. Почти всю жизнь. Первую Барби я увидел еще в 1970-х и был совершенно шокирован этим объектом, похожим на модель. Я люблю переодевать ее и смотреть, как она меняется в разной одежде. Когда я был маленьким, Барби просто была обычной пластиковой куклой, которых легко покупали и выбрасывали. Коллекционировать их я стал в 1990-е, когда Барби 1960-х годов стали редкостью и за ними стали охотиться коллекционеры. А в 2000-е добавились куклы из Кореи, Японии и России. Коллекция очень дорога мне. Когда я занят, я глажу Барби по голове, и в мыслях снова проясняется.

В чем для вас сейчас состоит идея игры?

Это история про красоту: как сделать их еще более привлекательными? Иногда я рисую у них на лице, дорисовываю губы, например. Для меня это способ отключиться. Поймите меня правильно, я люблю свою жизнь, но иногда хочется переходить на другой уровень. Наркотики я не употребляю, зато играю в куклы. Никаких ролевых игр, я никак их не идентифицирую. Я просто наблюдаю, как куклы привносят дополнительную красоту в мою реальность. Но это еще и ресерч, потому что иногда я что-то придумываю в процессе. Такая лаборатория идей.

Вы даже сделали для них туфли.

Да, мне повезло, потому что я смог сделать туфли для Барби на фабрике Louis Vuitton. Это настоящее счастье: когда я вижу Барби в туфлях моего дизайна, то понимаю, что круг замкнулся. Мечта стала реальностью.

Почему вы купили квартиру на Левом берегу?

Потому что я не француз! Мне кажется, в этом районе есть что-то из фильмов с Катрин Денев. Тут много энергии. Выглядит вроде как деревня, но на самом деле это не так. Я обставил квартиру итальянской мебелью 1960-х и начала 1970-х, что очень несвойственно французским квартирам. Но это про меня. Думаю, на презентациях, которые всегда проходят здесь, людям нравится контраст между типичной парижской квартирой и мебелью. Коллекция, конечно, сейчас растет, так что, я думаю, скоро мы переедем. Сейчас люди приходят и часами тут сидят, а ты им не можешь сказать: «Уходите, вообще-то я тут живу!» С другой стороны, у меня нет проблем с личным пространством. Иногда я просыпаюсь утром, выхожу в пижаме на кухню — а тут кто-то сидит. Ну и пусть.