Нобелевские лауреаты: Фредерик Жолио-Кюри
О том, как любовь к джиу-джитсу переросла в любовь к науке, как женитьба на дочери кумиров юности привела к Нобелевской премии и кто был отцом французской ядерной программы, рассказывает наш выпуск рубрики «Как получить Нобелевку».
Жан Фредерик Жолио-Кюри
Родился 19 марта 1900 года, Париж, Франция
Умер 14 августа 1958 года, Париж, Франция
Нобелевская премия по химии 1935 года (1/2 премии, совместно с Ирен Жолио-Кюри). Формулировка Нобелевского комитета: «За выполненный синтез новых радиоактивных элементов» ([for] their synthesis of new radioactive elements).
В отличие от нашей предыдущей героини, супруги и соавтора Фредерика Ирен, о родителях его самого мы еще ничего не писали. А ведь отец семейства, где последним из шести детей родился Фредерик, Анри Жолио, был весьма героической личностью. Он сражался на баррикадах Парижской коммунны, бежал из страны в Бельгию и вернулся только после амнистии.
Сам Фред поначалу получил стандартное образование и учился в довольно неплохой школе: в провинциальном лицее Лаканаль. Нужно сказать, что поначалу подросток вообще не отличался тягой к науке - он любил спорт. Жолио был одним из лучших футболистов Лаканаля, увлекался лыжами, джиу-джитсу, теннисом - но больше всего рыбалкой. Тем не менее, были у юноши и кумиры среди науки: над столом подростка всегда висел двойной портрет Марии и Пьера Кюри в лаборатории, вырезанный им из газет.
Когда Фреду исполнилось 14, на семью свалилось страшное горе: на фронтах Первой мировой погиб его брат. Может быть это событие заставило Фредерика повернуться к науке, задумавшись о том, что надо успеть в жизни.
Впрочем, его успели призвать в армию - но повоевать Жолио не успел. Так или иначе, в 1920 году он поступил в Высшую школу физики и прикладной химии в Париже и через три года окончил её лучше всех в группе. Там он встретился со своим Учителем, который к тому времени был еще и любовником кумира Жолио. Речь шла о выдающемся физике, Поле Ланжевене. Впрочем, окончив Высшую школу, Жолио не пошел сразу в науку, а решил попрактиковаться на производстве, став инженером-практикантом на одном из заводов в Люксембурге.
В Люксембурге с Фредериком случился весьма курьезный эпизод, едва не стоивший ему репутации: прибыв в город, молодой человек решил остановиться в отеле с броским названием «Фредерик». На следующее утро директор встретил Жолио приветливо и радостно – не каждый день к нему устраиваются практиканты из самого Парижа, будучи при этом учениками самого Ланжевена. Однако, когда дошло дело до вопроса «Где вы остановились» и гордого ответа 23-летнего юноши, наступила неловкая пауза, прерываемая странными звуками пытавшейся не засмеяться в голос секретарши. Дело в том, что в Люксембурге каждый знал, что «Фредерик» - это самый известный в городе бордель.
Затем последовала служба в армии (закончилась образовательная отсрочка), после которой Ланжевен похлопотал за ученика перед дамой своего сердца. Так Фредерик Жолио попал в Институт Радия и встретил Ирен Кюри.
Уже в конце жизни Фредерик Жолио-Кюри вспоминал: «Тогда мне и в голову не приходило, что когда-нибудь мы сможем пожениться. Но я наблюдал за нею. Все началось с наблюдений. При ее внешней холодности, такой, что она иной раз забывала поздороваться, она не вызывала симпатий среди окружающих, в лаборатории. Наблюдая за ней, я открыл в этой девушке, которую многие считали лишь чем-то вроде «неотесанного камня», существо крайне поэтичное и тонкое. По характеру она была во-многом живым воплощением своего отца. Я много читал о Пьере Кюри, слышал рассказы профессоров, знавших его, и я встретил в его дочери ту же чистоту, тот же здравый смысл, то же спокойствие».
В этой паре, конечно «ведущей» была Ирен. Она была старше на два года, она была более опытная научно, она больше знала о науке… Их совместная научная работа началась в 1926 году – в том же году, в котором 4 октября был зарегистрирован их брак. Из 120 статей Фредерика Жолио-Кюри половина написана им с женой. Поначалу они подписывали работы как «Ирен Кюри и Фредерик Жолио», затем объединили фамилии в «Жолио-Кюри».
Уже в 1927 году появился еще один плод их «сотрудничества», дочь Элен – она и ныне жива, но носит уже двойную фамилию, Ланжевен-Жолио, поскольку позже выйдет за внука учителя Фредерика – Поля Ланжевена. Всего в семье Жолио-Кюри родилось двое детей – в 1932 году появился сын Пьер, ставший молекулярным биологом.
Супруги дополняли друг друга и при всей своей нежной любви могли потроллить партнера при друзьях. «Знаете ли вы, бывают ведь мужья, которые хранят на сердце фотографию жены. Попросите-ка Фреда показать, чью фотографию он носит с собой», – говорила Ирен при каких-то новых знакомых. И заядлому рыбаку Фредерику приходилось доставать бумажник и под общий смех показывать фотографию гигантской щуки, некогда выловленной им в Сене.
Но конечно же, главное их сотворчество были в лаборатории. Фредерик был менее опытным ученым, однако у него был инженерный опыт и он внес очень много усовершенствований в оборудование института Кюри. Мы не будем здесь повторяться, рассказывая об эксперименте, который начали немцы Вальтер Боте и Ханс Беккер, которые обнаружили, что при бомбардировке некоторых легких элементов альфа-частицами возникает излучение, которые было принято за гамма-излучение.
Скажем только, что в результате Джеймс Чедвик сумел открыть нейтроны, а супруги Кюри при помощи усовершенствованной Фредериком камеры Вильсона сначала подтвердили существование открытых Карлом Андерсоном позитронов, а сами показали, что бомбардировка альфа-частицами металлов приводит к синтезу новых радиоактивных изотопов легких элементов. Это была сенсация.
При этом Фредерик изящно сумел подтвердить то, что из алюминия получается изотоп фосфора: добавляя нерадиоактивный фосфор к продуктам ядерной реакции, чтобы сделать количество фосфора «химически заметным», затем проводя обычную химическую реакцию с фосфором и обнаруживая радиацию в продуктах.
Нобелевская премия была абсолютно заслуженной, и это объяснил представитель Нобелевского комитета на вручении. «Благодаря вашим открытиям впервые стало возможным искусственное превращение одного элемента в другой, до тех пор неизвестный. Результаты проведенных вами исследований имеют важнейшее сугубо научное значение. Но кроме того, физиологи, врачи и все страдающее человечество надеются обрести благодаря вашим открытиям бесценные лекарственные препараты», – говорил Карл Пальмайер.
© indicator.ruДействительно, сейчас можно считать, что с открытием Жолио-Кюри стали возможны и радиоизотопные метки, и радиотерапия, и позитронно-эмиссионная томография, где используются короткоживущие радиоизотопы, и многое, многое другое. В своей Нобелевской лекции Жолио-Кюри говорил про это, а также про потенциальную цепную реакцию деления ядра и про опасность этого процесса для мира.
Так что пусть и благодаря всего одному важному исследованию, второе поколение семейства Кюри совершенно справедливо добавило двух новых нобелевских лауреатов на скрижали истории науки.
Что же было после Нобелевской премии? В 1939 году после открытия Отто Ганом и Лизой Мейтнер деления атомного ядра, Жолио-Кюри сумел показать, что такая реакция будет лавинообразной. И тоже включился в атомную гонку, закупив у Норвегии все запасы тяжелой воды.
Увы, дальше последовала оккупация Франции, участие в движении Сопротивления, вступление в коммунистическую партию, героический шантаж оккупационных властей: Жолио-Кюри, официально работавший и бывший символом того, что в занятой Третьим Рейхом Франции все благополучно, закрыл свою всемирно известную лабораторию после ареста своего учителя Поля Ланжевена, вынудив отпустить его. Потом он способствовал бегству Ланжевена из страны, сам ушел в подполье...
© indicator.ruСразу же после войны Жолио-Кюри убедил Шарля де Голля создать Комиссариат по атомной энергии Франции. Три года спустя он руководил пуском первого во Франции ядерного реактора. Так что наш герой сделал все, чтобы Франция стала членом ядерного клуба держав. Впрочем, это не помогло самому ученому: ему не простили членства в компартии и в 1950 году он был освобождён с поста руководителя Комиссариата по атомной энергии.
Увы, работа с радиоактивными веществами не убила только одного члена семьи Кюри: Пьера, он погиб раньше. В 1956 году от острой лейкемии, вызванной радиацией, умерла Ирен. Любящий супруг пережил жену всего на два года: в 1958 году его ослабленный радиацией организм не перенес операции по поводу внутреннего кровоизлияния. Ему было всего 58 лет.