80 лет назад ледокольные пароходы Северного флота "Мурман" и "Таймыр" сняли с дрейфующей льдины четверых ученых первой научно-исследовательской станции "Северный полюс" под руководством Ивана Папанина.
На льдину экспедиция высадилась в мае 1937 года и за девять месяцев совершила дрейф на 2,5 тысячи км. Однако в Гренландском море льдина почти полностью разрушилась и спасение папанинцев стало эпопеей, за которой наблюдал весь Советский Союз.
Непредсказуемый лед
Экспедицию папанинцев готовили около пяти лет. До них никто еще не пробовал жить на дрейфующей льдине в течение долгого времени, собирая при этом бесценный материал для исследований. Отправляясь на Северный полюс, ученые, благодаря тому, что направление движения льда можно было просчитать, представляли, как пройдет их маршрут, но они не могли предвидеть, как долго продлится и чем закончится их путешествие.
"Черт возьми, всего лишь девять месяцев прожили мы на этой льдине, а как много пережито", — писал потом в своем дневнике радист Эрнст Кренкель. В его воспоминаниях наиболее подробно описана вся история первой научно-исследовательской станции "Северный полюс". Кроме Кренкеля и Папанина в составе станции работали метеоролог Евгений Федоров и океанолог Петр Ширшов. Еще одним участником экспедиции был пес Веселый, которого взяли для того, чтобы он предупреждал полярников о приближении к станции белых медведей.
Готовя папанинцев, организаторы экспедиции постарались предусмотреть все — от условий работы самого передового для той поры оборудования до бытовых мелочей. Их снабдили солидными запасами продовольствия, походной лабораторией и приборами для научных исследований, ветряком для выработки энергии и радиостанцией для передачи сообщений. Главной особенностью экспедиции папанинцев было то, что ее готовили на основе теоретических представлений об условиях пребывания на Северном полюсе, не имея практики, поэтому сложнее всего было предусмотреть главное: как снять ученых с льдины.
Есть продовольствие и топливо — плыви себе, дрейфуй
"Конечно, риск перед отправлением в такие места всегда присутствует, но было сделано все возможное, чтобы его минимизировать, несмотря на то, что фундаментальные знания о высокоширотной Арктике тогда отсутствовали, кроме данных, которые получил Нансен (норвежский мореплаватель и путешественник, ученый-географ Фритьоф Нансен — прим. ТАСС) — это было все, на чем можно было строить предположения", — сказал ТАСС об экспедиции 1937–38 годов последователь папанинцев — известный российский полярный путешественник, почетный полярник России, председатель Полярной комиссии Русского географического общества Виктор Боярский. Он зимовал на дрейфующей станции "Северный полюс – 24" в конце 1970-х годов.
"На самом деле пребывание на льдине, когда есть продовольствие и топливо, — не сильно рискованное занятие — плывешь себе, дрейфуешь", — считает Боярский. Примерно такое же впечатление складывалось у папанинцев первые несколько месяцев дрейфа. Об их быте на льдине можно судить по экспозиции в Российском государственном музее Арктики и Антарктики в Санкт-Петербурге. Там представлена палатка, в которой жили участники экспедиции, ветряк, динамомашина и другие предметы, служившие первым полярникам.
Палатка размером 4 х 2,5 м утеплялась по принципу пуховика: каркас обтягивали тремя чехлами — внутренний был сшит из парусины, далее шел подбитый гагачьим пухом шелковый чехол, наружная оболочка — из тонкого черного брезента, пропитанного водонепроницаемым составом. На полу в качестве утеплителя лежали оленьи шкуры. "Настоящая палатка у нас в экспозиции была до начала 2000-х годов, но потом ее убрали из-за ее ветхости. Нужны специальные условия, чтобы ее сохранить, поэтому она сейчас находится в фондах", — рассказала ТАСС специалист научно-просветительского отдела музея Ингрид Сафронова.
"Папанинцы вспоминали, как им здесь было тесно, но они умудрились установить в палатке даже лабораторию. Они в дневниках вспоминали, как боялись что-нибудь задеть и разбить эти "тайны океана". Им нужно было иметь акробатические качества, чтобы перемещаться внутри тесной палатки, да еще в громоздкой одежде", — рассказала Сафронова.
Первые концентрированные смеси
"Питались они очень хорошо. Колбаса, сало, масло, сыр. И у них были концентрированные суповые смеси — "прародители" бульонных кубиков, только гораздо более полезные и вкусные. Эти смеси были специально разработаны для СП-1 (эта аббревиатура со временем закрепилась для обозначения экспедиции — прим. ТАСС) и после того, как они себя хорошо в этой экспедиции проявили, они были поставлены на поток производства в Советском Союзе. Одной такой пачки было достаточно, чтобы сварить отличный наваристый суп на четверых", — рассказала сотрудник музея Арктики.
Продовольствие для папаницев было расфасовано в металлические банки, каждая весила по 45 кг. Для приготовления пищи использовали примусы и паяльные лампы. Для экономии места вся посуда — кастрюли, сковородки, чашки, были изготовлены так, чтобы один предмет входил в другой — этот принцип потом тоже стал широко применяться производителями кухонной посуды.
Все оборудование, посуда, постройки для полярников специально создавались из облегченных, но прочных материалов, чтобы лед не сломался под их тяжестью. В том месте, где высадились полярники, его толщина составляла около трех метров.
Тонкое место
Папанинцы изначально понимали, что их ждут трудности, но они были воодушевлены и готовы к риску, понимая, что они совершают важнейшие открытия. "Не верится, что мы на полюсе, не верится, что в такой прозаической обстановке осуществилась столетняя мечта прогрессивного человечества", — написал он в дневнике 21 мая 1937 года после высадки на льдину из самолета АНТ-4.
Во время работы станции Петр Ширшов проводил промеры глубины, брал образцы грунта, пробы воды на разных глубинах, определял ее температуру, соленость, содержание в ней кислорода. Пробы тут же обрабатывались в походной гидрохимической лаборатории. Одной из главных задач научной станции были метеонаблюдения, за них отвечал Евгений Федоров. Ученые измеряли атмосферное давление, температуру, относительную влажность воздуха, определяли скорость и направление ветра. Данные тут же передавались по радиосвязи на остров Рудольфа. Сеансы связи проводились четыре раза в сутки.
Трудности начались после нового года, когда льдина довольно быстро двигалась на юг и попадала в непогоду. "Оказалось, что для первой станции самое "тонкое место" — это возможность съемки с льдины. Это проявилось, когда возникла необходимость достаточно экстренной эвакуации. Одно дело — высадиться на Северном полюсе, а когда льдина ушла на юг, началась активная ломка льдов, речи о посадке самолета быть не могло, дирижабль, как мы знаем, трагически погиб... Не было возможности оперативно отреагировать на ситуацию. В этом риск той первой экспедиции был выше, чем современных аналогов", — отметил Виктор Боярский.
Когда треснул лед, они сели играть в шахматы
Самые тревожные дни у папанинцев выдались в конце января — начале февраля. "Вечер 31 января. Пятый день бушует пурга. Дмитрич (Иван Дмитриевич Папанин) и Петя (Ширшов) пошли на трещину — проверить сохранность гидрологического хозяйства. На всякий случай привязались друг к другу веревками. На полпути Петя заметил в снегу тонкую извилину трещины. Дмитрич промерил ее лопатой. Лопата провалилась. Значит, трещина глубокая — возможно, лопнула льдина", — написано в дневнике Кренкеля.
Полярники старались сохранять спокойствие и соблюдать обычный распорядок. "В палатке, нашей славной старой жилой палатке, вскипал чайник, готовился ужин. Неожиданно, в самом разгаре приятных приготовлений, раздался резкий толчок и скрипучий шорох. Казалось, где-то рядом рвут шелк или полотно", — вспоминал Кренкель о том, как трещал лед, сужая площадку станции.
"Дмитрич спать не мог. Он курил (первый признак волнения) и возился с хозяйственными делами. Иногда он с тоской поглядывал на репродуктор, подвешенный к потолку. При толчках репродуктор слегка качался и дребезжал. Под утро Папанин предложил сразиться в шахматы. Играли вдумчиво, спокойно, с полным сознанием важности выполняемого дела. И вдруг сквозь грохот ветра снова прорвался необычный шум. Судорожно содрогнулась льдина. Мы решили все же не прекращать игру", — написал он о моменте, когда льдина треснула под самой палаткой.
Даже когда стихия оставила полярникам для существования крошечную площадку в бушующем холодном океане, они не паниковали и отказывались посылать сигнал бедствия. Кренкель тогда довольно буднично передал по радио сообщение Папанина: "В результате шестидневного шторма в 8 часов утра 1 февраля в районе станции поле разорвало трещинами от полукилометра до пяти. Находимся на обломке поля длиной 300, шириной 200 метров. Отрезаны две базы, также технический склад с второстепенным имуществом. Из топливного и хозяйственного складов все ценное спасено. Наметилась трещина под жилой палаткой. Будем переселяться в снежный дом. Координаты сообщу дополнительно сегодня; в случае обрыва связи просим не беспокоиться".
К полярникам уже двинулись корабли "Таймыр" и "Мурман", но добраться до станции им оказалось очень непросто. Они приблизились на 50–60 км, и ночью полярники видели свет их прожекторов, однако ближе подойти было нельзя из-за сложной ледовой обстановки. Планы послать за полярниками самолеты не осуществились — площадка, которую полярники готовили для посадки самолета на льду, разрушилась. Один из самолетов, посланных на поиски полярной станции с корабля, затерялся, и для него самого потребовалась спасательная операция. Корабли смогли пробиться к станции, когда образовалась полынья, они получили в пути значительные повреждения во льдах.
18 февраля 1938 года наконец показались корабли. "Дмитрич стоял на высоком торосе и махал флагом. Был ясно виден дым парохода, затем показались мачты", — написал Кренкель в дневнике.
"Мурман" и "Таймыр" пришвартовались к ледовому полю в полутора километрах от полярной станции в 13 часов 40 минут 19 февраля. Они приняли на борт всех участников экспедиции и их снаряжение. 21 февраля папанинцы перешли на ледокол "Ермак", который доставил их в Ленинград 16 марта.
Опыт нужно копить
"Конечно, им было сложнее всего: они были первыми. Потом у нас целая плеяда замечательных станций прошла, и с каждым годом опыт накапливался. В разные ситуации попадали люди, и поэтому ошибок предыдущих стараются избегать. Горе ждет тех путешественников, ученых, которые не используют предыдущий опыт", — сказал Боярский.
Последняя станция "Северный полюс" была организована в России в 2015 году.