Как Русь сошла с ума: нескучная история Смуты

На протяжении последних двух тысяч лет развлечения человечества в глобальном плане не претерпели значительных изменений, равно как и его моральный облик. Если пытаться рассматривать все происходящее и происходившее в общем, то можно с удивлением обнаружить, что одна и та же идея и одно и то же событие повторяется со зловещим постоянством, и в какой-то момент удивление исчезает, оставив после себя полураздраженный вопрос: «Что, опять?!»

Мы все еще помним, как ждали конца света в 2012 году. Как мы можем видеть, не дождались. Или дождались, но не заметили, что еще забавнее. На моей памяти конец света так же ждали в 2000 и 1997 годах. Последняя дата была основана на каких-то небесных пророчествах родом откуда-то из Ростовской области. Если покопаться, то конец света ожидается где-то каждые лет тридцать.

Царь сходит с ума, оргии и террор становятся повсеместными, всю страну охватывает смесь из молчаливого страха и ожиданий чего-то еще более зловещего. Всем немного не по себе, хотя бы потому что причин происходящего никто не понимает.

У него были все основания размышлять о Страшном суде. Как раз на это время пришлось сразу несколько ожидаемых концов света. Сначала апокалиптические подозрения связывались с падением Византии (что, впрочем, произошло за сотню лет до правления Грозного). Когда крах Восточной Римской империи не принес за собой метафизической катастрофы, дату пришлось подвинуть. Даром что рядом нашлась даже более подходящая — 1492 год. Дату взяли не с потолка — по старорусскому летоисчислению это был 7000 год, что вполне совпадало с некоторыми пророчествами о том, что земному миру всего семь тысяч лет и будет дано просуществовать.

Логично, конечно, задаться вопросом о том, почему люди вообще с таким упорством ждут конца света — им что, жить надоело? Ну, вообще-то, можно и так сказать.

К этому можно добавить далекий от позитивного вид средней полосы России в качестве места действия — и становится понятно, что для некоторых смерть могла бы быть куда более предпочтительным исходом. Особенно если есть надежда на куда более благоприятное посмертное существование — пусть и не совсем конкретное, но возможно, там хотя бы не придется пахать и жрать репу.

Третья попытка дождаться расползлась по времени на весь XVI век. Даты возникают совершенно разные — иногда получаемые путем каких-то сочиненных вычислений на границах теологии, примитивной математики и едва ли не астрологии, иногда — подхватываемые из разной степени достоверности и психоделичности видений. На фоне подобного ментального хаоса террор Ивана Грозного воспринимается вполне закономерно — не то как вполне ожидаемый Страшный суд, не то как грандиозная подготовка к нему, не то как ускорение его прихода. Сам царь, кстати, нередко придерживается подобных же взглядов на происходящее. Но это тема для отдельного разговора.

Когда последний сын Грозного, Федор, умер, призрак апокалипсиса снова появился и начал кричать о себе громче, чем когда либо. Третий Рим остался без Царя, последний Царь отправился куда-то далеко-далеко — ну, теперь уж точно апокалипсис.

Пытаясь поднять хоть как-то свой авторитет, Годунов устроил перформанс с публичным покаянием, ползанием перед честным народом по Красной площади и торжественными клятвами в том, что «никто не будет нищ и беден» и «ничья кровь не прольется». Короче, обычные предвыборные обещания — ничего нового.

Чудом спасшийся наследник престола, последний законный царь, невинный и безгрешный младенец, убиенный коварным лжепророком в корыстных целях. Вот он — супергерой Смутного времени!

Польша, год 1603-й от Рождества Христова. Некий человек объявляет, что он — чудом спасшийся царевич Дмитрий. Тот самый, который всех спасет и восстановит сакральное равновесие. Кем он был на самом деле — известно было, скорее всего, только ему самому и одному из возможных богов. Не то беглый монах, не то сын какого-то безвестного боярина, не то внебрачный сын польского короля… А может быть, и правда Сам, спасшийся божественным провидением?

Так или иначе его появление было очень удобно — в первую очередь для Польши, которой усиление России было не нужно вообще ни под каким предлогом, которая только лет двадцать назад заключила с Россией перемирие с перспективой дальнейшей войны, но при этом очень не хотела тратиться на нее. А посадить на русский престол своего человека — куда дешевле, чем тратиться на войну, особенно когда ее результат непредсказуем. Необходима только небольшая агитационная работа: грамотно распустить слухи, отправить несколько десятков писем самым недовольным боярам (недовольным Годуновым, естественно), раскидать в нужных местах достаточное количество золота — и готово! Гениальный по своей простоте и умению пользоваться обстоятельствами план.

Почему Дмитрий не вернулся раньше, где он был все эти годы, почему с ним толпа поляков — лучше не спрашивать. Прятался, копил благодать, похищали инопланетяне — да наплевать, главное что вернулся. Спаситель пришел!

Понятное дело, что Годунову, долго и старательно пробиравшемуся к власти и даже для большей убедительности женившему собственную сестру на чахлом и безразличном ко всему, кроме церковных колоколов, сыне Грозного Федоре, такой вариант развития событий не нравится совсем.

Скорее всего, у него не было сомнений в том, что настоящий Дмитрий уже десяток лет как под землей, да и, скорее всего, он и правда там был. Но кому какое дело? Народу все равно. Какая-нибудь Акулина из-под Брянска, которая про Дмитрия и знала-то только что он есть, и то только из церковных проповедей, даже слабо представляет, как этот Дмитрий выглядит. Но если пришел выглядящий достаточно респектабельно человек, который заявляет, что он — царь Дмитрий, и он пришел на Русь, спасшись божьим промыслом, и все теперь будет хорошо… Особенно когда для большей убедительности он периодически заявляет, что, если он самозванец, то Божья воля его вот пусть хоть прямо сейчас и испепелит — это действует крайне убедительно.

Новоявленный Дмитрий движется к Москве, Годунов ломает голову над тем, что делать. Долго ломать не пришлось — в апреле 1605 года он избавился от всех проблем единомоментно и максимально эффективно. Умер, иными словами.

Играл себе в шахматы, да вдруг запрокинул голову, изошелся кровью и хрипами, да и отправился в Царствие Небесное. Чем только добавил очков в рейтинг своего непонятно откуда взявшегося политического конкурента.

Конечно же, для окончательной легитимности нового правителя был необходим перформанс. Хлеба людям пообещали, но о зрелищах забывать ни в коем случае нельзя.

Во-первых, где обещанные чудеса? Почему при нем так же плохо, как и до него? Во-вторых, почему царь ведет себя подозрительно? Он тусит с поляками, он одевается не по канонам, он собирается жениться на полячке, его никто никогда не видел в церкви, да и вообще он бреется. Это нормально? Не стоит забывать, что на дворе 1606 год, и дело происходит в России. Любое расхождение с канонами старой школы благочестия может стоить должности, не говоря уже о жизни.

Дмитрий незамедлительно решает войти в контакт с незнакомцем и конкурентом. Он пишет ему довольно абстрактное письмо, которое, судя по всему, содержало в себе предложение, которое можно трактовать как угодно.

Царь был одет весьма фривольно, кокетничал с полячкой Мариной Мнишек (с которой он не то женился, не то собирался сделать это вот-вот на днях), а некоторые утверждали, что так вообще играл на скрипке. Немыслимый порок в зашкаливающей концентрации! Нет, это точно не царь!

Все происходящее начинает больше походить на смесь из фарса и целенаправленного и осознанного ухудшения и без того скверной ситуации. Но кому какое дело? Не забываем, у нас апокалипсис — тут или плохо, или еще хуже. Особенно когда спаситель, которого так долго ждали, в прямом смысле сломался.

Впрочем, убийство двух лжецов подряд уже никого не останавливало. Мем «выдавать себя за важного человека» был запущен — его не остановить двумя убийствами и несколькими погромами.

Поляки. Они были достаточно упорны и обладали достаточной верой в человеческую наивность, чтобы организовать проект под названием «еще один Дмитрий». Кем он был до того, как стал Дмитрием, — никому неизвестно. Зато в 1607 году он стал ощутимой проблемой для Василия Шуйского.

Вскоре после того, как вторая версия Дмитрия окопалась в Тушино, на Дону появился еще один никогда не существовавший внук Ивана Грозного. Теперь его звали Федор.

«Свято место пусто не бывает». Мем распространяется стихийно. Внезапно выясняется, что у Ивана Грозного на самом деле была очень большая семья. Очень.

Второй излишне самонадеянный выходец из Астрахани решил отличиться помимо претензий еще и именем. Не совсем понятно, на какую реакцию он рассчитывал, когда стал именовать себя Августом. Россия, начало XVII века. Август, сын Ивана Грозного.

У Лаврентия и Августа был спутник, причем куда более обскурный, чем эта замечательная пара. Имя у него тоже было весьма специфичное — Осиновик. На что мог рассчитывать человек, который, используя название дерева в качестве имени, позиционировал себя как очередного сына царя, не совсем понятно.

Подобное стремится к подобному. Тушинский Дмитрий становится маяком для всевозможных самозванцев. Они стремятся к нему, несмотря на то, что он приложил усилия для того, чтобы придать максимальной огласке судьбу предыдущей троицы. Вопреки логике и здравому смыслу осенью 1608 года Тушино становится ареной для потрясающей своим абсурдом сцены. Туда один за другим прибывают различные сыновья царя Федора Иоанновича. Почему именно тихий и богобоязненный Федор оказался настолько плодовитым, сказать сложно. Возможно, о его потомстве народу не было известно вообще ничего — и поэтому было так легко убедить всех в том, что ты его сын. Один за другим в Тушино прибывает целое посольство потенциальных царевичей. Мартын, Клементий, Семен, Савелий (возможно, сразу два), Василий, Ерошка, Гаврилка.

В Калуге внезапно появляется совершенно неожиданный претендент на русский престол, который еще даже не научился ходить и говорить. Сын Лжедмитрия. Какого из них — неизвестно.

Итак, убиты уже двое Дмитриев и еще с десяток различных внезапно явленных Рюриковичей. Страна окончательно погружается во мрак — некоторые всерьез видят в качестве будущего правителя польского короля. Возможно, самозванцев достаточно? Нет! Недостаточно!

Псков тогда был осажден поляками, а псковитяне, придя в восторг от появления у них настоящего царя, три дня палили из пушек в небо и взрывали порох, чем спровоцировали в городе небольшой пожар. Увидев это, поляки, вероятно, решили, что все псковитяне одномоментно помутились рассудком, и предпочли уйти осаждать какой-нибудь более спокойный город.

Может возникнуть резонный вопрос — а что не так с Астраханью? Почему поставки самозванцев оттуда приобрели промышленный масштаб?

Неожиданное счастье в виде массовой поддержки вскружило голову псковскому Дмитрию, и тот поступил, как и подобает продолжателю дела Ивана Грозного — начал устраивать оргии, грабежи и практиковать прочие формы девиантного поведения.