Неудавшееся покушение. Как русский мороз спас Гитлеру жизнь

Все должно было выглядеть как авиакатастрофа: в 1943 году офицеры вермахта решили устранить Гитлера и заманили его в Смоленск. Казалось, что судьба диктатора предрешена. Но все пошло не так…

Все должно было выглядеть как авиакатастрофа: Адольф Гитлер сел бы после инспекционной поездки на фронт в «самолет фюрера», а спустя полчаса, уже в воздухе, взрывное устройство сработало бы, и «Кондор» рухнул бы на землю.

Смерть Гитлера в результате несчастного случая дала бы шанс еще какое-то время сохранять в тайне круг заговорщиков. Но главное — «несчастный случай» предоставил бы возможность «избежать негативных политических последствий покушения», как писал уже после войны участник движения Сопротивления, юрист Фабиан фон Шлабрендорф (Fabian von Schlabrendorff). Мало того, что покушение на диктатора могло «вызвать неприятие у среднестатистического немца с его мягким и сентиментальным менталитетом», но даже и противники нацистского режима, однозначно желавшие свержения Гитлера, тогда, в феврале 1943, не решились бы на подобную акцию.

Приблизительно в три часа дня 13 марта 1943 года самолет «Фокке-Вульф Fw 200 Кондор» поднялся в воздух с аэродрома штаба Группы армий «Центр» и взял курс на Восточную Пруссию. На борту находились «фюрер» и бомба, часовой взрыватель которой Шлабрендорф привел в действие, раздавив ампулу с едкой жидкостью. «Казалось, что судьба Гитлера предрешена», — вспоминал годы спустя Шлабрендорф.

Почему потом все пошло не так, впоследствии будут приписывать случаю или удачливости кровавого злодея, который на своем веку пережил в общей сложности около сорока более или менее конкретных покушений на свою жизнь. Невероятно повезло и активному участнику заговора Шлабрендорфу, ведь иначе бы он не смог рассказать после войны историю Сопротивления в немецкой армии.

Запланированному покушению предшествовали месяцы и годы тайных переговоров, согласований и подготовок среди постоянно растущего круга противников режима как внутри самого вермахта, так и за его пределами. Всех этих людей объединяло желание совершить государственный переворот. Решимость военных возрастала перед лицом все новых и новых поражений на фронтах и получила новый импульс, когда Гитлер вопреки советам своих генералов решил захватить Сталинград и Кавказ одновременно.

Шлабрендорф курсировал в то время между Восточным фронтом и столицей рейха. Он поддерживал связь между штабом Группы армий «Центр» и берлинскими заговорщиками. Руководители движения искали человека, который мог бы привести в действие то, что они называли «детонатором заговора». Таким человеком суждено было стать Хеннингу фон Трескову (Henning von Tresckow).

Тресков, отпрыск одного из прусских дворянских родов, сумевший сделать отличную карьеру в армии, вначале был приверженцем Гитлера. Однако после убийства руководителей СА во главе с Эрнстом Рёмом (Ernst Röhm) у него возникли первые сомнения. Тресков поддерживал контакты с движением Сопротивления и был за покушение — особенно после того, как был переведен на Восточный фронт. Как Первый офицер Генерального штаба Группы армий «Центр» он имел возможность регулярно собирать у себя противников Гитлера. Таким же образом он привлек к этой деятельности и Шлабрендорфа. Последний был адвокатом, лейтенантом резерва, а кроме того, мужем двоюродной сестры Трескова. В 1942 году Шлабрендорф стал его адъютантом.

Поражение под Сталинградом и уничтожение целой немецкой армии стало для заговорщиков последней каплей. «От холода, голода и мощи русского оружия тысячи людей погибли ужасной смертью», — запишет позже Шлабрендорф. «Это поражение было по сути следствием того, что самонадеянный безумный дилетант посчитал себя вправе играть роль полководца». Гитлера было необходимо устранить.

Но для этого он должен был сначала оказаться там, где находились его противники. Тресков уговорил своего главнокомандующего Гюнтера фор Клюге (Günther von Kluge) пригласить «фюрера» в лесной лагерь под Смоленском. Гитлер несколько раз соглашался приехать, потом опять отказывался, но, наконец, 13 марта 1943 года действительно прилетел. Однако Клюге колебался. В итоге он запретил своим офицерам застрелить Гитлера во время обеда. Трескову пришлось применить альтернативный вариант, о сути которого знали только он и Шлабрендорф.

Две бутылки коньяка для полковника Штиффа

Еще за несколько месяцев до описываемых событий они достали взрывчатку и детонатор. Такие материалы англичане сбрасывали с самолетов для своих агентов в Германии, и их в огромных количествах собирали немецкие пехотинцы. Данными устройствами можно было пользоваться незаметно и бесшумно, и Тресков с Шлабрендорф этим искусством вполне овладели. Они упаковали два взрывпакета в коробку, соответствующую по размеру двум бутылкам коньяка.

За обедом с Гитлером Тресков спросил сопровождавшего «фюрера» Хайнца Брандта)Heinz Brandt), не возьмет ли тот на обратном пути посылку для полковника Хельмута Штиффа (Hellmuth Stieff). Брандт согласился, и Шлабрендорфф передал «подарок» ему. Самолет взлетел, и Тресков с Шлабрендорфом стали ждать сообщения о его падении. Прошло два часа, и тут поступила радиограмма о том, что Гитлер вернулся в свою ставку.

Что-то не сработало, и заговорщики оказались перед лицом нешуточной проблемы. Мало того, что покушение не удалось, так теперь им еще нужно было ждать разоблачения, потому что получатель посылки в дело посвящен не был. Тресков попросил Брандта по телефону не передавать пакет — он якобы кое-что перепутал.

Под каким-то предлогом Шлабрендорф полетел на следующий день в ставку Гитлера и забрал неоткрытый пакет. В воинском эшелоне по пути в Берлин он решился открыть коробку и обнаружил, что хотя химический взрыватель и сработал, но капсюль-воспламенитель не зажегся. Еще во время тренировочных взрывов заговорщики установили, что такое могло произойти из-за холода.

Однако Тресков и не подумал сдаваться. Он послал Шлабрендорфа в Берлин, в отель «Эден», где тот должен был встретиться с бароном Рудольфом-Кристофом фон Герсдорфом (Rudolf-Christoph Freiherr von Gersdorff), который в свое время достал взрывчатку для неудавшегося покушения. Теперь Шлабрендорф должен был передать пакет с взрывчаткой барону. Дело в том, что Герсдорф решил в создавшейся ситуации совершить покушение на Гитлера сам, после того, как ему неожиданно поручили провести Гитлера 21 марта по выставке трофейного советского оружия, открывшейся в Берлине.

Планировалось, что Гитлер будет обходить выставку в течение 20 минут. Герсдорф установил часовой взрыватель, который взорвался бы через десять минут после начала обхода и убил бы его самого и ненавистного диктатора. Но опять все пошло не так! Гитлер прошел по выставке буквально за пару минут, едва взглянув на оружие. После его ухода Герсдорф поспешил в туалет, чтобы обезвредить бомбу, спрятанную под одеждой.

Государственный переворот пришлось отменить. Во всяком случае, в тот момент.

Месть, измена и бомбардировка в нужное время

Почти годом позже именно Герсдорф подготовил взрывчатку для — также неудавшегося — покушения, предпринятого Штауффенбергом 20 июля 1944 года. На следующий день после покушения Тресков отправился на фронт, имитировал там перестрелку и подорвал себя гранатой. Он был движущей силой заговора и поэтому не сомневался, что после ареста его будут пытать, чтобы получить от него имена всех посвященных.

Шлабрендорф был арестован в августе 1944 года. На 3 февраля 1945 года был назначен процесс в Народной судебной палате в Берлине. Но так получилось, что точно в этот день здание Палаты было разрушено при налете американской авиации. При этом погиб пе-чально известный председатель палаты Роланд Фрайслер, а все документы по делу Шлабрендорфа оказались утраченными. В середине марта разбирательство по делу было пре-кращено за отсутствием доказательств и Шлабрендорфа оправдали!

Однако освобожден он не был. В гестапо заявили, что в приговоре, вероятно, что-то напутали и что его расстреляют. Вместе с группой заключенных Шлабрендорфа привезли сначала в концлагерь Флоссенбюрг, затем в Дахау, потом в один из лагерей под Инсбруком, и, наконец, в Южный Тироль, где его и освободили американцы.

В 1946 Шлабрендорф опубликовал книгу «Офицеры против Гитлера» — это была первая публикация об антинацистском Сопротивлении в немецкой армии. Шлабрендорф и Герсдорф оказались одними из немногих заговорщиков, оставшихся в живых.

Интересно, что они оба после войны стали важными свидетелями еще в одном нашумевшем деле, по времени совпавшем с неудавшимся «авиационным» покушением на Гитлера.

После того как Герсдорф все-таки не подорвал себя вместе с Гитлером, в конце марта 1943 года он возвратился к месту службы. Незадолго до этого, опираясь на сообщения местных жителей, военнослужащие вермахта обнаружили в одном из лесов западнее Смоленска массовые захоронения. Когда морозы ослабли, их удалось вскрыть. В качестве шефа разведки Группы армий Герсдорф должен был надзирать за эксгумацией тел вблизи Катыни.

Министр пропаганды Геббельс решил использовать обнаружение тысяч убитых выстрелом в затылок людей. Опубликовав сведения «о зверствах Советов», он надеялся расколоть антигитлеровскую коалицию. Однако Сталин в свою очередь обвинил в данном преступлении немцев и распорядился включить сведения о бойне в Катыни в обвинительное заключение Нюрнбергского процесса.

Согласно исследованиям писателя Томаса Урбана то обстоятельство, что этот пункт обвинения все-таки не был рассмотрен судом, связано с Шлабрендорфом. Вероятно, именно он убедил американских следователей, что обвинение немцев в случившемся в Катыни из-за недостатка доказательств повредит успешному проведению процесса, и сослался при этом на Герсдорфа как на свидетеля. Показания последнего убедительно доказывали вину советского стороны, но, судя по всему, западные державы были не заинтересованы в развитии дела, и оно отправилось в архив. Советский союз признался в содеянном лишь в 1990 году.

Спустя 67 лет после неудавшейся попытки взорвать самолет Гитлера, в 2010 году под Смоленском действительно произошла авиационная катастрофа. При крушении польского правительственного самолета погиб президент Польши Лех Качинский, а также многие другие представители этой страны. Они летели на церемонию, посвященную памяти жертв Катыни. В Польше существует подозрение, что речь в этом случае может идти о покушении.