История патриаршества в Русской Православной Церкви полна драматизма и в некоторых своих моментах напоминает политический детектив, где религиозные мотивы нужно ещё постараться рассмотреть. Но таково уж наследие Византии, которое взяли на себя русские великие князья и цари. Само появление первого русского патриарха, которым стал митрополит Московский Иов в 1589 году, как раз и есть такая политическая драма, в которой «первую скрипку» играло даже не тогдашнее православное духовенство, а царский двор и непосредственно тогдашний «серый кардинал» царя Фёдора Иоанновича, Борис Годунов. Киевская уния Русская аристократия того времени уже давно хотела для себя независимой Церкви, что и так организовывалось с падения Константинополя в 1453 году. При этом Киевская митрополия окончательно ушла под Литву, став абсолютно независимой от Москвы частью Православной Церкви. На неё активно воздействовали иезуиты, в частности Пётр Скарга, склоняя киевлян к унии, что и произошло уже в 1596 году в Бресте. Писания Скарги о «недостойности» Константинополя и силе и свободе Рима доходили и до Москвы. Москвичам всё это не нравилось, но и под власть Рима они не хотели. В конце концов, не так давно Иван Грозный обманул и вышиб Антонио Пассино, иезуита, который предлагал русскому царю такой проект. Однако и текущее положение Русской Церкви никак не устраивало Русь. А вот присоединить к себе независимую киевскую митрополию в силу возвышения митрополии московской (что, кстати, в итоге и случилось) было весьма заманчиво. Деградация Византии Дело в том, что после захвата Константинополя турками-османами началась деградация Вселенского Патриархата. Султаны меняли патриархов на своё усмотрение, как перчатки. В Москве Вселенскую Церковь стали воспринимать, как «слабую, зависимую», а то и откровенно «рабскую» по отношению к иноверцам-магометанам. При этом Вселенская Церковь страдала имущественно, древние Восточные Церкви все чаще ходили на Русь с «протянутой рукой». Но одновременно представители этих Церквей кичились своей древностью, величием и самостоятельностью, в отличие от «православного новодела», Московской митрополии. Кроме того, вселенскими патриархами очень часто становились откровенно недостойные люди, политические интриганы, а то и попросту повесы и транжиры, каковым, к примеру и оказался Патриарх Феолипт, на момент правления которого и пришлось начало «великой Московской интриги» по провозглашению патриаршества на Руси. Серый кардинал В самой нашей стране также царили весьма интересные времена. Младший сын Ивана Грозного, Фёдор Иоаннович, не был сильным и решительным политиком. Ещё его отец отзывался о нём, как о более приспособленном для кельи и молитвы, нежели для правления государством. Но ближайшим сторонником его стал выходец из числа опричников, шурин царя Борис Годунов. Он довольно быстро устранил всех своих конкурентов, которые ещё недавно были его сторонниками в деле поставления царя Федора на престол, и стал этаким «серым кардиналом всея Руси». Историки отмечают, что из 14 лет царствования Федора 13 безраздельно и фактически неприкрыто правил именно Годунов. Впрочем, стоит оговориться, что это было не самое плохое правление. Парадоксальным образом, пока Годунов был в тени, он был куда более успешен и полезен России, нежели когда сам стал царём. Планировал ли он с самого начала стать русским самодержцем и основать новую династию – неизвестно. Однако, судя по историческим данным, проект «русского патриаршества» он воспринимал как глубоко личное дело, к успеху которого приложил немалые усилия. Русское патриаршество Историк русской Церкви Карташев, указывает, что с политической точки зрения установление патриаршества на Руси именно Годуновым давало ему огромный кредит доверия и уважения знати, да и всего общества в целом. Более того, митрополит Иов был именно «человеком Годунова», начавшим свое возвышение, как и будущий царь, с опричнины Ивана Грозного. Начало активной фазы пришлось на 1586 год, когда в Москву после визита в Киевскую митрополию, прибыл антиохийский патриарх Иоаким. Он прибыл просить денег, и это был первый в русской истории личный визит одного из глав Восточных Церквей. Иоакима щедро одарили и отправили назад, в Турцию, но с наказом, чтобы он провел переговоры о возможности проставления патриарха на Руси. Естественно, что такие перспективы совершенно не утеривали Константинополь и тамошнего патриарха. Терять, даже формально, такую огромную митрополию, совершенно не хотелось. Но, как было сказано выше, Феолипт очень любил деньги и совершенно не умел их тратить, что тоже сыграло свою роль. Константинопольский патриарх начал «затягивать процесс». И в то же время количество просителей даров и денег в Москву с Востока увеличилось в разы. Москва терпела, отдаривалась и надеялась. Феолипт, судя по всему, никаких активных действий предпринимать не пытался, но тут, из-за своего мотовства и неумелых интриг, он был смещён, а на его место встал возвращенный из ссылки султаном патриарх Иеремия II. Он нашёл Константинопольскую церковь в таком разорении и долгах, что вынужден был жить в доме валашских господарей. Патриаршая резиденция была конфискована за долги. При этом о «московском проекте» он ничего не знал, но именно в Москву, уже по натканной дорожке, поехал просить милостыни. Приватный разговор В 1588 году он прибыл на Русь, где между ним и Борисом Годуновым произошел приватный разговор, после которого русские власти фактически заключили Иеремию под домашний арест. Такое «почётное заточение» очень многое говорит и о политическом весе России того времени, и об откровенной политической слабости Восточных Церквей. От него ждали поставления Патриарха, а он не только не был в курсе, но поначалу и воспротивился. Впрочем, год «золотой клетки» и удивительных дипломатических способностей Годунова переменил мнение Константинопольского Владыки. Поначалу Годунов и его люди вообще предложили, оставаясь Вселенским Патриархом, стать ещё и главой Русской Церкви, но с кафедрой во Владимире (московская кафедра-де, уже занята митрополитом). Это была хитрая уловка, чтобы Иеремия отказался от такой «заманчивой привилегии» и все же дал русским автокефалию. План удался. В итоге 23 января 1589 года патриархом Всея Руси, по благословению Иеремии и собора епископов, стал святитель Иов. На уровне локальных политических задач это начало патриаршества позволило Годунову стать в итоге царём, хотя у почившего Фёдора Иоанновича оставались дальние родственники. Вес и авторитет царского шурина, его близость к престолу, а также блестящее управление государством решили дело. У Годунова теперь были лояльный народ, «свой Патриарх» и бояре, которые уже привыкли ему повиноваться. Но, как покажет дальнейшая история, всё это не спасло Годунова от печальной участи. С другой стороны, именно с этого момента можно считать концепцию «Москва – Третий Рим» воплотившейся в жизнь в полной мере.
