У польского местечка Осовице, на реке Бебжа, находится старинная крепость. За несколько сотен лет её много раз перестраивали, исходя из менявшихся воинских потребностей. Крепость Осовец вошла в историю как арена страшной «атаки мертвецов», когда в ходе Первой мировой германские войска применили химическое оружие против защищавших укрепление русских солдат. Те защитники, кто сразу не погиб от хлора и мог ходить, ответили отчаянной контратакой и обратили противника в бегство.
Однако русским войскам пришлось отступить: командование решило оставить Осовец, чтобы избежать окружения. Отразив финальный штурм, тот самый, когда противник применил хлор, гарнизон эвакуировался. Перед отходом решено было подорвать фортификационное сооружение, чтобы им не воспользовались германские войска.
22 августа 1915 года сапёры заложили взрывчатку в ключевых точках крепости. После подрыва входы в разветвлённую систему тоннелей были засыпаны. В спешке эвакуации никто не заметил, что в подземелье остался человек. Это был часовой, которого поставили охранять склад снабжения, да так и не сняли с поста.
Часовой Николаев
История сохранила только его фамилию – Николаев. После того как раздался взрыв, часовой бросился к выходу, но понял, что из-под земли не выбраться.
Лишь через несколько дней развалины Осовца заняли вражеские войска. На фронте была сложная обстановка и разгребать завалы не стали, ограничившись укреплениями на поверхности. А в это время на глубине нескольких метров при свете одинокой свечи привыкал к новой жизни солдат царской армии. На складе осталось достаточно продовольствия и воды, чтобы один человек мог подержаться долгое время. Было там обмундирование и бельё, словом – всё, что нужно для суровой солдатской жизни. Из-за острого дефицита воды Николаев не мог мыться, однако менял бельё в соответствии с уставом — раз в неделю. Грязные комплекты он складывал в отдельном помещении. Они служили ему своеобразным календарём. Четыре в месяц, 52 в год.
Вентиляционная шахта оказалась не засыпана обломками, воздух свободно попадал в катакомбы. Часовой решил ждать возвращения русских войск.
Жизнь в подземелье
Толстая кладка стен и земляная насыпь сверху ограждали подземелье от зимних морозов и летней жары. Однако там было сыро и холодно. Почти весь срок своего заточения Николаев носил шинель, которая была на нём в день взрыва. Однажды из-за случайно упавшей свечи в подземелье случился пожар. Николаев чуть не погиб, но сумел залить огонь. При этом промокли все оставшиеся спички и несколько лет часовому Осовца пришлось прожить в темноте.
Настоящей бедой стали крысы, которых привлекал запах свечей и вскрытых консервов. Крысы даже пытались напасть на самого часового, когда он засыпал. Николаев боролся с ними при помощи штыка, примкнутого к винтовке. Орудуя, как копьём, он перебил большинство вредителей. После пожара и погружения подземелья в непроницаемую тьму бороться с крысами стало гораздо труднее. Тут часовому помогли обострившиеся в темноте чувства, и он достаточно удачно бил штыком на слух.
Одним из немногих развлечений, доступных в подземелье, был уход за оружием. Николаев разбирал и смазывал свою трёхлинейку. В качестве смазки выступал жир из консервов. Когда в 1924 году польские военные откопали вход в Осовец и вывели часового на поверхность, его оружие было в идеальном состоянии. Также были в масле и блестели патроны — ровно столько, сколько Николаеву выдали в оружейной перед заступлением на пост. За те девять лет, что он был в подземелье, он не сделал ни единого выстрела.
Освобождение
В 1924 году польское правительство, на чьей территории осталась крепость после Первой мировой, решило восстановить укрепления Осовца. Советский писатель Сергей Смирнов, ссылаясь на публикации в польской прессе, описал случившееся.
Через расчищенный вход в подземелье спустился один из солдат. Когда он немного прошёл по коридору, из темноты задалось по-русски: «Стой, кто идёт!» Напуганный солдат выскочил на поверхность и рассказал обо всём офицеру. Тот не поверил и сам отправился вниз. Ему незнакомый голос тоже велел остановиться и назваться. В темноте раздался звук лягнувшего затвора.
Офицер, говоривший по-русски, объяснил часовому, что война давно закончена и предложил ему выйти на поверхность. Николаев ответил отказом. Снять с поста его мог только разводящий, который назначил охранять склад. А если его нет, то только сам «Государь Император».
Больших трудов стоило убедить защитника Осовца в том, что крепость теперь находится на территории Польши, царя нет, родная его страна называется по-другому, и управляют её большевики.
Когда Николаев вышел из подземелья, на поверхности стоял солнечный день. Свет резанул по глазам, и часовой потерял зрение, которое так и не удалось восстановить. Поляки отправили русского солдата в госпиталь. Польская пресса осветила это событие, и Николаева даже приглашали остаться в стране, но он рвался на родину. Спустя несколько недель после подъёма из катакомб солдата передали советскому правительству.
На родине подвиг царского солдата превозносить не стали, и след защитника Осовца потерялся. Осталось неизвестным, был ли он награждён и как сложилась его судьба.