Литва полвека боролась с СССР. Ради независимости люди убивали себя на улицах

Ровно 30 лет назад, в мае 1989-го, Литва первой покинула СССР, дав старт, так называемому «параду суверенитетов». Увы, не обошлось без кровопролития: в этом году республиканский суд заочно приговорил несколько советских военных и чиновников к тюремным срокам по делу о беспорядках в Вильнюсе. Однако путь республики к независимости начался задолго до этого, а ненависть литовцев к кремлевской власти имеет глубокие, крепкие корни. В годовщину выхода Литовской ССР из состава Советского Союза «Лента.ру» вспоминает предшествующие этому события, и людей, которые как могли приближали этот день.

Время «лесных братьев»

Когда в 1944 году Литва вновь оказалась в составе СССР в результате наступления Советской армии, многие литовцы этому совсем не обрадовались. Установление «власти советов» в прибалтийской республике в 1940-м запомнилось массовыми арестами и депортацией жителей западных приграничных районов в мае-июне 1941-го. Этим главным образом и объясняется поддержка немецкой оккупации.

Но с приходом Советской армии боевые действия не прекратились. Недовольство советами никуда не делось — тем более, что депортации в Сибирь продолжились, и началась коллективизация. Выразителем протестных настроений тогда стали отряды так называемых «лесных братьев», или, как их сейчас называют в Литве, национальных партизан. В первые послевоенные годы их численность достигала 30 тысяч человек. Советская власть, беспощадно боровшаяся с «братьями», рисовала их исключительно черными красками: националистов описывали пособниками Гитлера и беспощадными террористами, убийцами мирного населения.

Национальные партизаны, напротив, изображаются в независимой Литве как благородные борцы за независимость государства со звероподобными советскими оккупантами. Отдельного внимания заслуживает фигура их вождя Адольфаса Раманаускаса, известного по прозвищу Ванагас («Ястреб»). Сейчас он в Литве провозглашен законным главой государства в период конца 1940-х — начала 1950-х в противовес незаконным советским властям.

© Wikipedia

Раманаускас объединил под своим началом разрозненные группы «лесных братьев», организовывал нападения на советских солдат и со временем стал лидером «Союза борцов за свободу Литвы». Но после ряда успешных операций против национальных партизан в 1949 году Ванагас призвал сторонников перейти от вооруженной борьбы к тактике пассивного сопротивления. С этого момента он жил по поддельным документам, писал мемуары, а 11 октября 1957 года угодил в руки советских спецслужб. Через шесть недель его казнили. Недавно депутат литовского Сейма Арвидас Анашаускас выпустил книгу о Ванагасе, в которой утверждает, что дело против Ястреба было полностью сфальсифицировано советскими органами госбезопасности. По утверждениям Анашаускаса, в застенках Раманаускас был кастрирован, ему выкололи глаз, а перед смертью он впал в кому.

Оскорбление памяти «лесных братьев» теперь приравнивается к уголовному преступлению. В этом недавно пришлось убедиться депутату горсовета Клайпеды Вячеславу Титову, отказавшемуся голосовать за установку в родном городе мемориальной таблички в память Раманаускаса. Титов заявил, что Ястреб несет ответственность за массовые убийства евреев и мирных жителей, лояльно относившихся к СССР, — и в доказательство сослался на текст приговора советского суда, постановившего в 1957 году расстрелять Раманаускаса.

На Титова завели уголовное дело, и в мае этого года суд оштрафовал его на 12 тысяч евро. Литовские историки настаивают, что в период немецкой оккупации Раманаускас не имел никакого отношения к холокосту. Бывшего офицера советского МГБ Нахмана Душанского, утверждавшего обратное, объявили клеветником.

Эпоха диссидентов

К концу 1950-х советские спецслужбы разгромили национальных партизан. Но и после этого антисоветское сопротивление не прекратилось: оно ушло в подполье и тлело там пару десятилетий. Пламя вспыхнуло в 1972 году в Каунасе. 14 мая в центре города 19-летний учащийся школы рабочей молодежи Ромас Каланта совершил [самоубийство]. Его доставили в больницу, где он вскоре скончался от сильных ожогов. Перед смертью он кричал: «Свободу Литве!» Каланта оставил записку: «Никого не вините в моей смерти. Я знал, что рано или поздно я должен буду это сделать. Я ненавижу социалистический строй».

Власти всполошились, пытаясь срочно замять инцидент. Но слухи облетели Каунас быстрее молнии — и на похороны Каланты собрались несколько тысяч человек. Поскольку под давлением КГБ его похоронили тайно и на несколько часов раньше намеченного срока, толпа начала бушевать. На подавление стихийной акции протеста бросили милиционеров, дружинников и солдат.

Всего было арестовано 402 человека: из них 33 привлекли к административной ответственности, на восьмерых завели уголовные дела. Некоторых из протестующих избили, обрили наголо и выпустили за несколько десятков километров от города. Каланту посмертно объявили душевнобольным, однако в последующие годы его примеру последовали еще несколько человек. Были и другие диссиденты, действовавшие менее радикально — например, Томас Венцлова, Йонас Борута, Альфонсас Сваринскас, Нийоле Садунайте и прочие. Многие из них имели прямое отношение к католической церкви. Это неудивительно, Литва — католическая страна с сильными религиозными традициями.

Монахиня Нийоле Садунайте позже поделилась воспоминаниями о том, как крепло в ней национальное самосознание. Она уверяет, что в детстве часто видела тела убитых «лесных братьев», брошенные у дороги. «С религией меня познакомили родители, а все прочее я увидела сама. Тогда я поняла, что это оккупация. Не было нужды в никакой пропаганде», — рассказывала она.

После окончания школы Садунайте ушла в монахини. Ее диссидентская деятельность началась в 1970 году, когда она искала адвоката священнику Антанасу Шешкявичюсу, судимому за преподавание катехизиса детям. Через год монахиня тайно доставила в Москву и передала иностранным дипломатам меморандум об ограничении свободы совести в советской Литве, а в 1974 году начала тиражировать и распространять «Хронику литовской католической церкви». Меняя внешний вид, она часто ездила в Москву, где передавала хронику лицам, связанным с посольством США. Ее периодически задерживали и допрашивали.

23 августа 1987 года Садунайте вместе с Антанасом Терляцкасом, Витаутасом Боугшисом и Пятрасом Цидзикасом организовала митинг у памятника Адаму Мицкевичу в Вильнюсе в память о пакте Молотова-Риббентропа. На этом митинге впервые после долгих лет был исполнен гимн довоенной Литовской Республики.

Когда Литва вышла из СССР, она почувствовала, что главная цель ее жизни была достигнута. «Я и братьям из КГБ всегда говорила: "Если бы Литва была в руках католиков и преследовала атеистов, то я бы и за них пошла в тюрьму". Ни у кого нет права преследовать человека за его убеждения», — вспоминает она. Сейчас монахиня служит в монастыре Конгрегации послушниц Пресвятой Пречистой Девы Марии.

Время решительных действий

Активная консолидация всех сторонников независимости началась в Литве с началом перестройки, как только СССР ослабил вожжи. Они действовали быстро и поэтапно. 3 июня 1988 года было создано «Литовское движение за перестройку» («Саюдис»), ставшее своеобразным инкубатором будущей постсоветской элиты Литвы.

Движение быстро росло и одно время объединяло в своих рядах свыше 180 тысяч человек. Первоначально в «Саюдис» не говорили о независимости и ограничивались острожными лозунгами насчет «культурного возрождения», «демократизации», «большего экономического суверенитета», «охраны окружающей среды», призывали к сотрудничеству с «реформаторским» крылом Коммунистической партии Литвы. Но одновременно с этим постепенно налаживался выпуск ряда печатных изданий, пропагандировавших самостоятельность республики вплоть до полного ее отделения.

23 августа 1988 года в Вильнюсе прошел огромный митинг во имя независимости, в котором приняли участие около 250 тысяч человек. А годом позже состоялась еще более масштабная акция – «Балтийский путь». Жители Литвы, Латвии и Эстонии, выражая свое желание выйти из состава СССР, выстроили живую цепь длиной почти в 600 километров. Все это вызвало воодушевление российской либеральной интеллигенции, у которой вошло в моду ездить в Прибалтику, демонстрируя свою поддержку здешним борцам за независимость.

26 мая 1989 года Верховный Совет Литвы, подхватив всеобщие умонастроения, принял декларацию «О государственном суверенитете». Документ содержал строки: «В 1940 году на основе пакта и дополнительных тайных протоколов, принятых Германией и СССР в 1939 году, суверенное Литовское государство было насильственно и незаконно присоединено к Советскому Союзу, утратив тем самым политическую, экономическую и культурную самостоятельность».

Москва сначала подыграла Вильнюсу: 24 декабря 1989 года Съезд народных депутатов СССР принял резолюцию, признавшую существование секретного протокола к пакту Молотова-Риббентропа и осудившую его. Это позволило лидерам «Саюдиса», главным из которых к тому времени стал профессор-музыковед Витаутас Ландсбергис, открыто говорить об «оккупации Советским Союзом».

© РИА Новости

24 февраля 1990 года состоялись очередные выборы в Верховный Совет Литовской ССР, по итогам представители «Саюдиса» получили две трети голосов. На первом заседании 11 марта 1990 года Совет принял «Акт о восстановлении независимого Литовского государства». А вот этот шаг уже вызвал растерянность союзного центра. Генсек Михаил Горбачев заявлял: «Идеи национального сепаратизма всегда были чужды социалистического интернационализма — стержневой основы советского многонационального государства». Он обрушился на руководство литовской Компартии за то, что оно выбрало тактику бесконечных уступок все более жестким требованиям «Саюдиса».

При этом Кремль не нашел ничего лучше, кроме как объявить Литве 18 апреля 1990 года частичную экономическую блокаду. Прекратилась поставка сырья на нефтеперерабатывающий завод в Мажейкяй, а вскоре до минимума сократились поставки газа. Несколькими неделями ранее в Вильнюс вошли советские десантники и танки.

Верховный Совет прибалтийской республики 24 апреля объявил о формировании госкомиссии по подготовке и реализации плана антиблокадных мер, которую возглавила премьер-министр страны Казимира Прунскене. А через день 52-летний житель литовского города Мариямполе Станисловас Жемайтис совершил в Москве, прямо перед Большим театром, акт самосожжения — в знак протеста против блокады. Спустя почти месяц, 23 мая, Вильнюс обратился к народам мира, назвав действия СССР «актом агрессии». 29 июня власти республики пошли на некоторые уступки и объявили стодневный мораторий на «Акт о независимости». По оценкам экспертов, экономическая блокада, длившаяся два с половиной месяца, нанесла Литве ущерб, составивший 11 процентов ее ВВП. Сразу после этого в Мажейкяй стала поступать нефть, открылась железная дорога.

Однако пока Верховный Совет разбирался с последствиями экономической блокады, в политической элите активизировались иные силы. В январе 1991 года самопровозглашенный Комитет национального спасения Литвы объявил о восстановлении в республике советской власти и призвал Москву на помощь. Примечательно, что состав этого Комитета так и не был никогда опубликован.

13 января 1991 года военнослужащие местного гарнизона, десантники, бойцы спецподразделения «Альфа» и советская милиция взяли под контроль телецентр и телевизионную башню в Вильнюсе. В ходе операции погибли 15 мирных жителей, около полутора сотен получили ранения. Прокуратура Литвы только недавно завершила уголовное расследование по этому факту и признала пострадавшими почти 500 человек, свидетелями — около тысячи. Ответственность за те события Вильнюс возлагает на советских военных, в частности, на последнего министра обороны СССР Дмитрия Язова: по мнению суда, он якобы создал и возглавил организованную тайную спецгруппу из 160 политиков и военных, целью которой было возвращение Литвы в состав государства.

Суд постановил, что именно Язов поручил разработать план захвата власти в прибалтийской республике, включавший захват органов госуправления, путей сообщения и государственной прессы, в том числе Дома печати и телецентра. Согласно обвинительному заключению, с ним действовали бывший глава МВД СССР Борис Пуго, председатель КГБ СССР Владимир Крючков, а также секретарь ЦК КПСС и член Политбюро КПСС Олег Шенин. Всего же по делу проходят 67 граждан России, Белоруссии и Украины. Большинство из них привлечено к ответственности заочно.

Оппозиционный политик Альгирдас Палецкис много позже высказывал мнение, что некоторые участники тех событий точно могли стать жертвами провокации, — он замечал, что огонь по протестующим велся откуда-то с крыш и применялось оружие, не свойственное советским десантникам. Однако, как уже отмечалось ранее, подобная точка зрения в Литве чревата уголовным преследованием.

Завершающий аккорд

Казалось бы, власть Советов окончательно была свергнута после этих событий, но кровопролитие не закончилось. Некоторое время в республике царило двоевластие — в частности, в Вильнюсе продолжал действовать ОМОН, сохранявший верность союзному центру. Впоследствии против бывших силовиков Вильнюса и Риги были выдвинуты обвинения в том, что они захватывали государственные объекты, нападали на таможенные посты весной-летом 1991 года, установленные властями Литвы, и разоружали местную милицию.

Самый резонансный инцидент произошел в ночь на 31 июля 1991 года: семь литовских пограничников были убиты на таможне в Мядининкае на границе с Белоруссией. Единственный оставшийся в живых Томас Шярнас, получивший тяжелые ранения, рассказал, что увидел мужчину, который забежал в вагончик со стороны леса, услышал крики и серию выстрелов. Шярнас настаивал, что его товарищей убили «русские».

Литовская сторона твердо придерживается версии о том, что убить пограничников приказал глава рижского ОМОНа Чеслав Млынник «с целью вызвать смятение в таможенной службе государства, недавно провозгласившего независимость». За убийство в Мядининкае оказался осужден только один человек — бывший боец этого ведомства Константин Михайлов (Никулин), ныне отбывающий пожизненное заключение. Сам Михайлов свою вину не признал, а его сторонники заявляют, что прямые доказательства того, что ОМОН причастен к убийствам в Мядининкае, отсутствуют.

Окончательно судьбу восстановленной Литовской Республики определил провал августовского путча в Москве. 6 сентября 1991 года Государственный совет доживавшего свои последние месяцы СССР признал независимость Литвы и двух других прибалтийских республик.

Литва была и остается самым демократичным из государств Балтии — ее гражданство получили все жители вне зависимости от происхождения, национальности и политических убеждений. Институт неграждан, в отличие от соседних Латвии и Эстонии, в республике не вводился. Кстати, многие представители бывшей коммунистической номенклатуры прекрасно устроились и в новой Литовской Республике. Во всяком случае, из их рядов вышли два президента страны: Альгирдас Бразаускас и Даля Грибаускайте. Но сам советский период провозглашен сейчас в Литве «черной дырой» истории, самым мрачным и беспросветным для литовцев временем.