«Ферганские погромы»: кровавый реквием по СССР

08 июня 2019, 20:20

Сегодня мало кто помнит, что в начале июня 1989 года в солнечном Узбекистане вспыхнули трагические события, вписанные кровью в последние годы истории Союза как «Ферганские погромы».

Агония огромной империи, простиравшейся от океана до океана, сопровождалась многочисленными конфликтами на национальной и политической почве и в начале жаркого лета беда посетила гостеприимную и плодородную Ферганскую долину.

Последний глава СССР Михаил Сергеевич Горбачев очень гордился своей репутацией реформатора, демократа и основного идеолога «гласности» и «перестройки». К сожалению, плюрализм мнений и прочие достижения западного общества, пришедшие на территорию 1/6 суши, имели и негативные последствия.

В республиках подняли головы многочисленные националистические движения, которыми никто не занимался. «Закручивать гайки» Горбачев не хотел, чтобы новые западные друзья, не дай бог, не обвинили его в «возврате к сталинизму». Представители силовых ведомств предупреждали о том, что растет напряжение в Узбекистане, но мнение Запада имело больший вес, чем безопасность в республике.

Узбекская ССР считалась богатой республикой. Именно здесь выращивалась основная масса советского хлопка и располагалось множество предприятий легкой промышленности. Также здесь было развито виноградарство, овощеводство и плодоводство.

При этом партийный аппарат Узбекистана был насквозь коррумпирован — здесь процветали взятки, откаты и кумовство. Только здесь могло быть инициировано прогремевшее на всю страну «Хлопковое дело» — масштабное расследование более чем 800 уголовных дел, связанных с экономическими преступлениями и злоупотреблениями. В результате за решеткой оказались 4 тысячи человек, приговоренных к разным срокам тюремного заключения.

Больше всего пострадала местная элита, которая и начала убеждать народ, что затеянные столичными прокурорами расследования несправедливы и направлены на унижение узбеков как нации. Семена сомнений попали на благодатную почву и в республике начались акции националистов.

Пошли разговоры о том, что титульная нация в Узбекистане ущемляется в экономическом, языковом, а главное, экологическом плане. Общественный комитет по спасению Аральского моря, сформированный интеллигенцией в Ташкенте, все меньше разговаривал об экологической катастрофе и все больше — о притеснениях узбеков инородцами.

Закончилось все созданием в 1988 году инициативной группы Народного Движения Узбекистана «Бирлик» («Единство»), а о проблеме погибающего Арала на время забыли. Теперь любое движение властей толковалось как антиузбекское и вызывало нешуточное возмущение.

В стране вовсю орудовали афганские эмиссары исламских фундаменталистских организаций. Они не стесняясь обрабатывали мусульман в сельской местности, вовлекая их в антигосударственную, а зачастую и террористическую деятельность. Первый заместитель главы МВД Узбекской ССР Эдуард Дидоренко в начале 1989 года опубликовал в газете «Ташкентская правда» информацию о том, что с 1986 года в республике было обезврежено 700 вооруженных преступных групп, общее количество участников которых составляло более 5000 человек.

По национальному составу Узбекистан не был однородным — в республике проживали люди десятков национальностей. Среди этого многообразия националисты выбрали в качестве мишени турок-месхетинцев. Их переселили в республику в 1944 году из Грузии и на момент начала конфликта их оставалось в Узбекской ССР около 106 тысяч.

Большая часть вынужденных переселенцев и их потомков проживала в Ташкентской области, а в Ферганской долине, где разыгралась кровавая драма, количество турок-месхетинцев составляло не более 17 тысяч. Большинство этих людей жили своим трудом, предпочитая сельское хозяйство.

По отношению к общему числу населения Ферганской долины, составлявшему 2,1 миллиона человек, количество турок было мизерным. Тут проживало 123 тысячи русских, 114 тысяч таджиков и более 40 тысяч киргизов. Но турок-месхетинцев и выбрали как раз потому, что их было мало и они, по мнению националистических подстрекателей, не могли дать серьезный отпор.

Первые стычки таджикской и турецкой молодежи на национальной почве произошли в мае 1989 года. Центром противостояния стал город Кувасе. Уже к 23 мая столкновения превратились в серьезное противостояние с пострадавшими, из-за чего в город пришлось стягивать дополнительные милицейские подразделения.

В мае травмы получили 58 человек, из которых 32 нуждались в госпитализации. Один из пострадавших, 26-летний таджик Ихрам Абдурахманов, от полученных побоев скончался в больнице. Но слухи о жертвах многократно преувеличивались. Среди узбеков говорили, что турки насилуют их соотечественниц, а также в одном из поселков ворвались в детский сад и убили нескольких детей. Кто-то утверждал, что видел фото изуверств месхетинцев, а позже нашлись и красноречивые «свидетели».

Председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР и первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Рафик Нишанов, в своем выступлении на съезде народных депутатов сказал, что резня началась из-за тарелки клубники. По его словам, турок на одном из рынков повздорил с узбечкой и рассыпал ее клубнику. На помощь женщине подоспели соотечественники, а к месхетинцу присоединились его земляки. «Общение» между сочувствующими, якобы и послужило началом побоища.

Журналисты, общавшиеся с радикально настроенными молодыми узбеками, писали, что те были настроены категорично по отношению ко всем представителям национальных меньшинств: «Всех гнать будем из Узбекистана — татар, евреев, русских. У нас безработных много, а земли мало…».

3 июня 1989 года в крупном поселке Ташлак «Бирлик» организовал митинг, посвященный организации районной ячейки движения. Местные правоохранители проявили дальновидность и заранее пригласили самых непримиримых активистов в прокуратуру для беседы. Молодежь пообещала воздержаться от акций, но на всякий случай в Ташлак стянули милицию из других населенных пунктов.

Это было сделано не зря — активисты не сдержали своего слова и с самого утра повели толпу, распаленную националистическими лозунгами, на улицы, где компактно проживали турки-месхетинцы. Хозяев домой жестоко избивали, а дома тут же грабили и сжигали.

Понимая, что защитить турок в их домах не получится, милиция стала эвакуировать их в здание местного горкома партии, вокруг которого была наспех создана импровизированная линия обороны. А погромы уже выкатились за пределы Ташлака и свирепствовали в окрестных селах и расположенном рядом городе Маргилан.

Но к ночи погромщики почти угомонились, дав надежду на благополучное разрешение ситуации. В ночь с 3 на 4 июня милиция колесила по Ташлаку и Маргилану и вывозили турок в безопасное место. Но утро не принесло облегчения — погромы продолжились с еще большей силой. Более того, появились данные о том, что месхетинцев начали избивать уже и в Фергане.

В Ташлаке все принимало и вовсе мрачный оборот — толпы разъяренных узбеков осаждали исполком, требуя отдать им для расправы спрятанных там турок. В результате осады 4 июня 1989 года пострадали 15 милиционеров, а один был убит.

В Маргилане погромщики требовали от милиции отпустить задержанных и выдать им месхетинцев, также спрятанных в помещениях горкома. Поздно вечером здание было захвачено толпой, но, к счастью, турок успели оттуда незаметно вывезти.

В Фергане 4 и 5 июня 1989 года милиция умыла руки и оставила город во власти толпы. Никто не чувствовал себя в безопасности — группы людей, вооруженные ножами, палками и кусками арматуры, рыскали по городу и искали людей, похожих на турок. Они могли остановить рейсовый автобус и тут же группой изнасиловать девушку, которая показалась им турчанкой или забить палками насмерть прохожего, акцент которого им показался подозрительным.

В городе повсюду пылали пожары и слышались крики. На улицах лежали выброшенные из окон квартир вещи и изуродованные трупы. Очевидцы вспоминали, что это было похоже на вторжение орд Чингисхана, воины которого не знали пощады. Это продолжалось до вечера 5 июня, после чего внутренние войска вместе с оставшейся в городе милицией вернули контроль над Ферганой.

6 июня было затишье, но уже 7 толпа погромщиков бесновалась на улицах Коканда. На 170 тысяч населения древнего города, приходилось всего 1500 турок-месхетинцев, в то время как жаждущих крови погромщиков было более 5000 человек. Ими был захвачен даже Кокандский городской отдел внутренних дел, несмотря на то, что оборонявшие его милиционеры открыли огонь на поражение и убили нескольких нападавших.

8 июня в огне был не только Коканд, но и все окрестные населенные пункты. Радикалы требовали выдачи не только турок-месхетинцев, но и стрелявших в нападавших на отдел милиции правоохранителей. Вечером милиции снова пришлось стрелять в молодчиков, чтобы спасти свои жизни и защитить турок.

Нападавшие уже вели настоящие боевые действия. Ими были захвачены вокзал и несколько промышленных предприятий, в том числе и Новококандский химзавод. Периодически поступали угрозы взорвать железнодорожный состав с нефтепродуктами, стоявший на запасных путях вокзала.

Чтобы эвакуировать турок из Коканда, пришлось задействовать военные вертолеты. Сотрудники милиции оставались в городе, пытаясь сдержать радикалов, которых уже не смущали милицейские погоны и не пугало оружие. Один из кокандских милиционеров позднее вспоминал, что почти всего его коллеги имели ранения и не были уверены, что будут живы через час.

Ужасный случай произошел в поселке горский в ночь с 8 на 9 июня. Там заживо сожгли Юнуса Османова на костре, сложенном из вынесенных из его дома личных вещей и предметов мебели. Вот как описал эту дикую расправу журналист Петр Студеникин:

Невозможно описать, что открылось нашим глазам в доме сожжённого на костре Юнуса Османова. Всё в доме пошло под топор — мебель, сундуки, платья, кухонная утварь, книги и даже семейные фотоальбомы. Сосед Османова — инвалид войны А. Абдуллаев рассказал: «Двоих сыновей Юнуса увезли ещё раньше — в контору, а жена с младшим убежала. Эти звери вернулись ночью. Соседей разогнали по домам, пригрозили: не высовывайтесь, иначе с вами то же самое сделаем. Громили дом, старик кричал — звал на помощь. Потом костер запылал — они жгли Юнуса… ещё живого. Окружили костёр толпой… Потом орали, смеялись. Он…провёл нас к суре…, откинул грязное покрывало и мы содрогнулись от увиденного: от человека остался обгорелый пенёк, но здесь же лежали уцелевшие ступни — видимо выступали из костра, так и отпали, не тронутые огнем.

От разгоряченных насилием погромщиков доставалось и узбекам — одних обвиняли в укрывательстве турок, других в нежелании участвовать в убийствах и грабежах. В штабе операции Внутренних войск отмечали, что у погромщиков появились автоматы. Поэтому было принято решение — на огонь немедленно отвечать огнем.

Массовые погромы удалось остановить только к 11 июня, хотя мелкие очаги насилия еще вспыхивали то тут, то там. На военной базе возле Ферганы временно были размещены 15 тысяч турок-месхетинцев, среди которых было значительное число детей и стариков.

Возник вопрос — куда деваться этим людям, которые лишились всего и были смертельно напуганы. В сожженные и разграбленные дома никто идти не хотел, да и ощущение безопасности полностью отсутствовало. Поэтому в Москве приняли решение эвакуировать всех турок из Узбекистана на территорию РСФСР. С 9 по 18 июня при ппомощи авиации было перемещено в Россию 16 282 человека.

В Фергане обещали полностью восстановить сожженные дома и выплатить солидные компенсации и начали реализовывать эту программу немедленно. Но турки не хотели возвращаться в город, где их соседи, с которыми они жили бок о бок десятилетиями, оказались убийцами и насильниками. Наоборот, турки-месхетинцы начали массово покидать Узбекистан, уезжая даже из тех мест, где им ничего не угрожало.

Стали уезжать и представители других национальностей, которые боялись оставаться в республике. На смену интернациональной Узбекской ССР пришел независимый Узбекистан, практически моноэтничный.

В результате июньских погромов в городах и селах Ферганской долины были убиты или умерли от ран 103 человека, из которых 52были турками-месхетинцами, 36 узбеками, а остальные представителями других национальностей. Ранения различной степени тяжести получили 1011 гражланских и 137 военнослужащих внутренних войск и сотрудников милиции.

Было разграблено и сожжено 757 жилых домов, 27 учреждений и 275 различных единиц транспорта. В 1989 году по делу о ферганских погромах было возбуждено 238 уголовных дел и 364 человек привлекли к уголовной ответственности. 408 человек получили административные взыскания, а двое были приговорены к высшей мере наказания — расстрелу.