Какие нации СССР не могли стать космонавтами
В позднесоветское время был анекдот на тему «дружбы народов», начинавшийся словами: «Вопрос армянскому радио: почему ни один армянин ещё не полетел в космос?» Пересказывать его нет надобности, но в анекдоте отмечался тот факт, что не только армяне, но и грузины ещё не летали в космос. Имелось ещё немало союзных республик, уроженцев которых не было среди лётчиков-космонавтов СССР. А вот интересно: почему?
Негласная иерархия республик
В советские космонавты, как известно, готовили, главным образом, военных лётчиков. Среди этой категории высокопрофессиональных военнослужащих было практически невозможно соблюсти какое-то равенство союзных республик и какие-то национальные квоты. Ведь республики в СССР исторически сильно различались уровнем развития.
В СССР была также негласная иерархия союзных республик, отражавшаяся, например, при очерёдности публикаций их гербов в печатных изданиях. Для населения она яснее всего воплощалась в надписях на денежных купюрах, которые делались на титульных языках всех союзных республик также в определённой последовательности. На первом месте следовала РСФСР, потом Украина, Белоруссия, Узбекистан, Казахстан и т.д. Очерёдность не соответствовала численности населения, так как население Узбекистана, а в 80-е годы уже и Казахстана, было больше, чем в Белоруссии. Но действовал ли этот принцип при отборе в космонавты?
«Славянская монополия»?
Между русскими, украинцами и белорусами в этих случаях, очевидно, не проводилось никаких различий. Все они считались по умолчанию, как при царе, русскими. Так, украинец Павел Попович стал космонавтом №4. Белорус Пётр Климук полетел в космос в 1973 году. Для демонстрации принципов «пролетарского интернационализма» большее значение, впрочем, чем место рождения, имела национальность. Так, уроженцы Казахстана – Владимир Шаталов (1969) и погибший (1971) при спуске на Землю в «Союзе-11» Виктор Пацаев – не воспринимались как «первые казахские космонавты». Владимир Джанибеков (1978), уроженец Южного Казахстана, носил от рождения фамилию Крысин, и потом взял фамилию жены. Но некоторые почему-то считают его «первым узбекским космонавтом».
Фамилия считалась важным признаком, идентифицирующим национальность. Поэтому евреи если попадали в космонавты, то только носившие русифицированные фамилии. Единственным лётчиком-космонавтом СССР – евреем по национальности – стал Борис Волынов, побывавший в космосе в 1969 году. Он был включён ещё в первый отряд космонавтов в 1960 году. При этом по паспорту он числился русским. Евреем он может считаться по традиционным еврейским понятиям (мать – еврейка). Благодаря фамилии, масса людей также считала его русским.
Так что «восточнославянская монополия» на космические полёты была нарушена только в годы Перестройки, когда лакец, уроженец Баку, Муса Манаров целый год (с 21 декабря 1987 по 21 декабря 1988 года) провёл на орбите вместе с Владимиром Титовым. А в 1991 году, незадолго до роспуска СССР, в космос летал первый лётчик-космонавт казахской национальности Токтар Аубакиров.
Таким образом, советскими лётчиками-космонавтами успели стать представители только пяти союзных республик (РСФСР, Украинской, Казахской, Белорусской и Азербайджанской ССР) и шести национальностей (русские, украинцы, два белоруса, еврей, азербайджанец и казах).
Профессионализм превыше всего
Среди кандидатов были и представители других национальностей и республик СССР. Так, в первый отряд космонавтов-испытателей в 1960 году был зачислен киргиз Марс Рафиков. Во втором наборе Центра подготовки космонавтов ВВС (1963) числился уроженец РСФСР, татарин по национальности Рафаэль Закиров. Среди третьего набора (1965) был башкир Ансар Шарафутдинов. В 1967 году татарин Марс Фаткуллин был включён в первую группу космонавтов-учёных по линии Академии Наук СССР. В 1978 и 1983 гг. башкиры Наиль Шарипов и Урал Султанов включались в отряды космонавтов. В том же 1983 году был зачислен в космонавты дагестанец Магомед Толбоев, которого готовили к так и не состоявшимся пилотируемым полётам на многоразовом космическом корабле «Буран».
В отряде космонавтов, проходивших подготовку к полётам на «Буране», был и литовский лётчик Римантас Станкявичюс. Он погиб в 1990 году, пилотируя Су-27 на авиашоу в Италии.
Ещё двое лётчиков-космонавтов из союзных республик были зачислены в отряд космонавтов ещё в СССР, но слетали в космос уже после распада Союза. Это второй космонавт-казах Талгат Мусабаев (1994) и узбек по национальности, уроженец Киргизской ССР Салижан Шарипов (1998).
Среди космонавтов-испытателей мы находим и одного армянина. Это Владимир Геворкян, включённый в 1977 год в программу подготовки к полётам на орбитальной станции Министерства обороны СССР «Алмаз». Однако уже в 1978 году советское руководство отказалось от пилотируемых полётов по этой программе. «Алмаз» впоследствии был запущен в автоматическом режиме, а группа космонавтов, предназначавшаяся для полётов на нём, расформирована. Не с этим ли случаем связан упомянутый в начале статьи анекдот?..
Следовательно, к космическим полётам и даже к предполётной подготовке ни разу в СССР не привлекались представители титульных национальностей и республик Молдавии, Грузии, Таджикистана, Туркмении, Латвии и Эстонии.
Можно ли сказать, что советское руководство при отборе космонавтов придерживалось какого-то принципа негласной иерархии союзных республик и народов? Если смотреть по составу зачисленных в отряды космонавтов, этого утверждать никак нельзя. Очевидно, что требования профессиональных качеств превалировали надо всем, даже над «пролетарским интернационализмом», который мог побуждать к соблюдению каких-то «национальных квот». На национальность, судя по всему, обращалось меньше всего внимания. Хотя совершенное владение русским языком, ради безопасности полётов, было необходимейшим условием.
