Казнь стрельцов: как Пётр I расправился с «русскими янычарами»
В истории России было немало крайне противоречивых личностей, но государь-император Пётр I Алексеевич может по праву претендовать на звание наиболее неоднозначного правителя. С одной стороны, его деятельность во многом укрепила позиции нашей страны на мировой арене.
Но с другой, многие методы, к которым прибегал царь-реформатор, отличались неоправданной жестокостью. В том числе и при казни стрельцов, обвинённых в попытке государственного переворота.
Исторические предпосылки
Известный художник Василий Суриков в 1881 году написал свою знаменитую картину «Утро стрелецкой казни». Несмотря на весь пугающий реализм этого полотна, настоящая картина произошедшего, если верить воспоминаниям очевидцев, была ещё ужаснее. Российский историк Александр Брикнер написал пятитомник «История Петра Великого» (Санкт-Петербург, 1882-1883). Первый том этой научной работы посвящён становлению неоднозначного правителя.
В главе 2 «Стрелецкий бунт 1698 года» автор приводит многочисленные свидетельства и отрывки из дневниковых записей современников Петра I, среди которых были перебравшийся в Россию шотландский военачальник Патрик Гордон и австрийский дипломат Иоганн Корб.
Как отметил А. Г. Брикнер, реформирование армии, организованное Петром I, неизбежно вело к расформированию стрелецкого войска: такой тип организации военных частей на рубеже XVII-XVIII веков уже заметно устарел и не соответствовал честолюбивым замыслам молодого государя.
Стрельцов называли «русскими янычарами» неспроста.
Как их турецкие «коллеги», они были привилегированными профессиональными воинами, которые всегда являлись весомым аргументом в политической борьбе. В Москве стрельцы могли заниматься торговлей и различными промыслами помимо службы, где получали приличное жалованье. Служивые люди женились, растили детей, являясь зажиточными жителями замоскворецких слобод, они были освобождены от уплаты податей в казну. При Петре I такая вольница закончилась.
Кровопролитный поход на Азов 1695 года, урезанное жалованье, тяготы службы вызвали недовольство у профессиональных военных, привыкших к другому отношению. С южной границы царь сразу же отправил этих служивых людей на западную – в Великие Луки. Стрельцы не смогли повидаться с семьями, что тоже их возмутило.
К тому же власть Петра I ещё не утвердилась окончательно. Его старшая сестра Софья Алексеевна, правившая с 1682-го по 1689-й год, пока будущий царь не достиг совершеннолетия, всё ещё в народном сознании ассоциировалась с образом мудрой государыни.
После отрешения от власти царевна жила в Новодевичьем монастыре.
В марте 1697 года в Москву прибыли 175 стрельцов, самовольно оставивших место службы, чтобы «искать правды». Поскольку царь был в отъезде, не найдя поддержки у бояр, служивые люди передали свои жалобы царевне Софье, которая всё равно ничем им помочь не могла: сама находилась в заточении.
А был ли бунт?
До сих пор осталось неизвестным: решила ли сестра Петра I вернуть себе власть, воспользовавшись недовольством стрельцов? Впоследствии многие из них под пытками признавались, что были участниками заговора, нацеленного на свержение законного монарха. Но эти показания, скорее всего, являлись самооговором. Реальных писем от царевны Софьи к стрельцам или иных документов так и не нашлось, а сама она упорно отрицала все обвинения.
Так или иначе, а вернувшиеся в начале апреля в расположение своих частей стрельцы-переговорщики рассказали своим боевым товарищам, что царь Пётр I совсем «онемечился», уехал в Европу, а может быть, там и умер.
В начале июня 1698 года «русские янычары» двинулись к Москве.
Вышеупомянутый австрийский дипломат Иоганн Корб написал в своём дневнике, что москвичи испугались, услышав о мятеже стрельцов. Хотя достоверных данных, что служивые люди намеревались напасть на столицу, не существует. Возможно, уставшие от служебных тягот, неустроенности, задержек скудного жалованья и разлуки с семьями люди просто хотели вернуться домой.
Их менталитет не принимал очевидного факта: для царя они больше не привилегированные воины, а части регулярной армии нового образца, в которой самое главное – это порядок и дисциплина. Самовольно оставив место дислокации, стрельцы автоматически стали в глазах представителей власти изменниками.
18 июня четыре полка «русских янычар» (примерно 2 200 человек) встретились у Новоиерусалимского монастыря, что находится в 40 км от Москвы, с восьмитысячной регулярной армией. В ходе переговоров представители стрельцов пытались убедить противников в мирном характере своего протеста.
Дескать, они идут домой за причитающимся жалованьем, а дальше готовы служить государю, где он прикажет. Вернуться обратно стрельцы отказались.
Тогда шотландский военачальник Патрик Гордон, который после переезда в Россию пользовался благоволением Петра I, приказал дать по «русским янычарам» артиллерийский залп. 25 орудий решили исход противостояния в течение часа. Стрельцы сдались в плен.
Дыба, плети, раскалённое железо
Милосердием к тем, кого считали бунтовщиками, органы власти в России никогда не отличались. Лидеры стрельцов были казнены сразу же: в июне 1698 года у стен Новоиерусалимского монастыря повесили 56 человек. Ещё 140 служивых людей избили кнутами и сослали в Сибирь, и примерно 2 тысячи «русских янычар» пополнили ряды сидельцев разных острогов и казематов.
Пётр I вернулся из своего европейского вояжа в августе и решил, что следственные действия по делу бунтовщиков были недостаточно тщательными.
По решению молодого царя в селе Преображенском начали работу 14 (а по некоторым – 20) пыточных приказов. Туда стали массово свозить бывших стрельцов.
Вздёргивали на дыбе, били плетьми, мучили раскалённым железом, ломали пальцы не только мужчинам. Допросам «с пристрастием» подверглись жены стрельцов, царевна Софья и её прислужницы.
Глава 13 книги Николая Костомарова «История России в жизнеописаниях её главнейших деятелей» посвящена этим трагическим событиям. Многие исследователи были шокированы решением царских приспешников мучить стрелецких жен, которые не виделись со своими мужьями с момента их отправки в поход на Азов. Эти женщины никак не могли участвовать в заговоре.
Как установили историки, Пётр I присутствовал при допросе своей старшей сестры, но лично ли он истязал бывшую правительницу России, осталось неизвестным.
Затем царевну насильно постригли в монахини и заточили в Новодевичьем монастыре, где она скончалась в 1704 году.
Это было в характере царя-реформатора – лично участвовать во всех государственных делах. Разумеется, он не изобрёл новых пыток, но по количеству истязаемых людей, многие из которых подвергались мучениям снова и снова (пока не признаются), подавление стрелецкого бунта не имеет себе равных в русской истории. Никогда ещё подобным экзекуциям не подвергали всех участников протеста, обычно ограничиваясь лишь главарями и зачинщиками. Особенно рьяно царские приспешники искали письмо царевны Софьи к стрельцам, которое могло послужить документальным доказательством существования заговора.
Известно, что в сентябре 1698 года некий стрелец Маслов под пытками подтвердил существование этого письма, тогда лица, занимавшиеся сыском, схватили и начали пытать его родственника по фамилии Жуков.
Они надеялись найти документ. Маслова 2 раза вздёргивали на дыбе и дали ему 97 ударов кнутом, Жуков пережил 4 встречи с дыбой и 99 ударов. К тому же его жгли раскалённой головнёй.
Однако все эти показания, данные под пытками, не подтвердились. Письма царевны Софьи у стрельцов всё равно не было.
Палачи-добровольцы
Учитывая характер 26-летнего Петра I, никто не удивился его решению казнить стрельцов.
«История России с древнейших времён» Сергея Соловьёва содержит интересные сведения о том, как происходили эти трагические события. В томе 14 академического издания говорится:
«30 сентября была первая казнь: стрельцов, числом 201 человек, повезли из Преображенского в телегах к Покровским воротам; в каждой телеге сидело по двое и держали в руке по зажжённой свече; за телегами бежали жёны, матери, дети со страшными криками».
Впрочем, самые первые казни произошли в селе Преображенском.
По свидетельствам очевидцев, пятерым стрельцам головы отрубил лично Петр I. Дальнейшие события выдались на редкость кровавыми. Словно бы включился страшный конвейер по лишению людей жизни.
Как указал Н. И. Костомаров, с 11 по 21 октября на Красной площади каждый день происходили массовые казни. Одних стрельцов вешали, другим рубили головы, третьих колесовали: им ломали кости и оставляли медленно умирать. И всё это происходило на глазах стрелецких жен и детей.
Перед окнами кельи Новодевичьего монастыря, где содержалась царевна Софья, повесили в разные дни 195 человек, а в насмешку в руки трупов вложили бумаги – как будто эти несчастные пришли к сестре царя со своими челобитными (прошениями). Так Пётр I недвусмысленно намекал Софье Алексеевне, что в гибели всех этих людей виновна именно она.
Впрочем, многих стрельцов казнили прямо в Преображенском. Австрийский дипломат Иоганн Корб записал в своём дневнике, что 330 человек были лишены жизни 17 октября руками непрофессиональных палачей. Царь приказал боярам, думным дьякам, всем своим приближённым казнить бунтовщиков, а сам наблюдал. Никто из представителей русской знати не отказался выступить в такой необычной для себя роли. Неумелые палачи-добровольцы причиняли стрельцам неимоверные мучения: некоторые бояре просто не попадали по шее, из-за чего казнь превращалась в пытку.
А. Г. Брикнер указал, что в сентябре-октябре 1698 года были лишены жизни около тысячи человек, в феврале следующего года – ещё несколько сотен отправились на тот свет.
Среди несчастных, подвергнутых медленной смерти через колесование, были священники Новоиерусалимского монастыря, которые отслужили молебен 18 июня, перед битвой. Их обвинили в том, что те молились за стрельцов.
Поскольку палачей действительно катастрофически не хватало, Пётр I предложил попробовать себя в этой роли всем желающим, а для поднятия народного энтузиазма распорядился бесплатно разливать на Красной площади водку. В пьяном угаре палачи-добровольцы рубили головы бунтовщикам в присутствии самого государя.
Возможно, некоторые прохожие, пришедшие посмотреть на казнь из любопытства, и не хотели никого убивать, но боялись разгневать Петра I. Так он утвердил в народе свою абсолютную волю: бесплатная водка, непомерное насилие, безнаказанное убийство сотен людей. Как оказалось, таков рецепт монаршей власти.
Конец стрелецких полков
На иностранцев, которые поспешили сообщить об учинённых в Москве зверствах в свои страны, такая картина произвела ужасающее впечатление.
Ещё бы, трупы казнённых лежали на Красной площади до февраля 1699 года – почти пять месяцев. Разумеется, в назидание другим.
Затем тела закопали неподалёку от столицы у дорог, как издревле было принято на Руси хоронить преступников. Многие семьи стрельцов были сосланы в Сибирь.
Остальные умерли от голода и холода, ведь жёнам и детям бунтовщиков, пережившим все эти страдания, запретили оказывать хоть какую-то помощь. Тысячи ни в чём не повинных людей были обречены на смерть.
Изгнанные из своих домов старики, женщины и дети погибали на московских улицах на глазах у всех.
Все 16 стрелецких полков, находившихся в отдалённых регионах России, были расформированы. Если ранее Пётр I планировал использовать их для охраны границ, то теперь он опасался, что эти «русские янычары» замышляют отомстить за своих боевых товарищей.
Тем более что такие настроения среди них были. У стрельцов забрали оружие, и из служивых они стали обычными посадскими людьми, которых было запрещено принимать на военную службу. В России началась масштабная военная реформа, и на смену привилегированным воинам пришла регулярная армия.
