Какие имена в России были только у монахов

Раньше имя могло многое сказать о статусе его носителя. Ведь каждому сословию полагались свои имена. Почему некоторые имена до революции встречались очень редко — в статье «Рамблера».

С принятием христианства церковь начала последовательно бороться с пережитками язычества — в том числе и с именами. Любавы и Милованы ушли в прошлое, лишь небольшая часть княжеских имен вошла в святцы, так как их обладатели были канонизированы — Олег, Владимир, Борис, Глеб, Игорь, Ярослав, Мстислав, Ростислав, Вячеслав, Святослав. Но и эти имена не поощрялись церковью в качестве приличных для новорожденных — ведь и святые князья к тому времени имели канонические христианские имена.

Тогда же началось постепенное разделение имен. Одни считались светскими, другими — исключительно для духовенства. Прямого запрета называть такими именами не было, но церковная специфика накладывала на них свой отпечаток. Естественно, такими считались Андроник, Варлаам, Гурий, Досифей, Никон, Паисий, Фотий и другие имена, которые и сейчас воспринимаются как причудливые. Однако изначально туда входили и такие имена, которые теперь считаются распространенными. Например, Сергей в форме Сергий с ударением на последний слог и Евгений.

Сложно представить, но это имя до начала XIX века считалось монашеским. И в дворянской среде его популяризировал Пушкин, после чего имя Евгений и его великосветская форма Эжен стало преимущественно светским. То же самое попытался сделать Петр I, которую назвал свою рано умершую дочь Маргаритой — именем, принятым на Руси только среди монахинь. Однако маленькая революция не удалось и имя Маргарита оставалось редким среди светского общества вплоть до 1917 года.

© Василий Суриков. «Посещение царевной женского монастыря»

Также монашескими именами считались Зоя, Лариса, Раиса, Валентина и Валентин, Виктор, Виталий, Аркадий, Геннадий, Артем (Артемий). Некоторые из этих имен стали популярными среди читающей публики усилиями русских писателей и драматургов. Тургенев назвал одного из персонажей «Отцов и детей» Аркадием, а Островский и вовсе вывел на подмостки целую плеяду до того редких в обществе имен — например, Ларису в «Бесприданнице».

Неслучайно художники Виктор и Аполлинарий Васнецовы носили редкие тогда имена — их отцом был священник.

Парадоксально, но все эти имена станут особенно популярными в двадцатые и тридцатые годы XX века. Вековые традиции ушли в прошлое и эти имена начали воспринимать как свежие, несвязанные с прежней Россией, подходящие для новой жизни.