«Кровь за кровь, смерть за смерть!»
В День Победы принято говорить о подвигах Красной армии, вспоминать героические обороны и решающие прорывы. При этом подвиги, которые советские люди совершали в тылу, рискуя жизнью как на фронте, уходят на второй план. Все 1418 дней поистине героическую борьбу с преступностью ежедневно вели милиционеры, столкнувшиеся в те годы с острейшим дефицитом кадров из-за мобилизации. Оставшиеся на посту оказались один на один с хорошо вооруженными бандитами в условиях, когда человеческая жизнь ценилась не дороже банки тушенки. О том, как советская милиция боролось с преступностью в годы войны, вспомнила «Лента.ру».
Накануне
К 22 июня 1941 года советская милиция подошла во всеоружии. Борьба с бандитизмом в годы Гражданской войны и в период послевоенного восстановления дали стражам порядка бесценный опыт. Советская криминалистика, уголовный розыск и следствие достигли больших успехов в борьбе с многочисленными бандами, ворами и уголовниками всех мастей.
К началу 40-х годов раскрываемость особо опасных преступлений в СССР возросла до 77 процентов. При этом все дела, по воспоминаниям ветеранов тех лет, передавались в суд с солидной доказательной базой, которой позавидовали бы современные следователи. Только в 1940 году было ликвидировано 613 групп воров и грабителей, которые долгие годы безнаказанно орудовали по всей стране.
Сергей Шурлов, историк спецслужб:
"Несмотря на масштабные репрессии периода Большого террора к началу Великой Отечественной войны советская милиция подошла как вполне дееспособная правоохранительная структура, успешно выполняющая возложенные на нее государством задачи. В первую очередь — по борьбе с преступностью".
В феврале 1941 года советская милиция сменила свое привычное народное название, перестав быть «рабоче-крестьянской». В НКВД СССР было образовано Главное управление милиции (ГУМ).
"Кровь за кровь, смерть за смерть!"
Внезапное нападение фашистов нанесло мощный удар не только по армии, но и по другим государственным институтам. Пострадали и правоохранительные органы СССР.
Стремительное наступление немецких войск стало большой проблемой для сотен тысяч милиционеров в оккупированных регионах страны. Четких инструкций на такой случай не было, ведь советская военная доктрина не предусматривала отступления в глубь своей территории. Кто-то успевал уйти с отступающими частями Красной армии, другие остались на занятой врагом территории.
Немецкая оккупационная администрация сразу же объявила охоту на сотрудников НКВД, рассматривая их как главный инструмент советской власти
Оккупационные власти считали, что от таких неблагонадежных элементов необходимо как можно скорее занятую территорию очистить. Их пособниками становились представители криминалитета, которые видели в изменившихся обстоятельствах новые возможности. Они с радостью сдавали немцам оперативников, участковых и рядовых сотрудников отделений милиции.
Иногда на сотрудников НКВД указывали репрессированые ими граждане. Такая участь постигла исполняющего обязанности начальника Брасовского районного отделения НКВД Орловской области лейтенанта Евстафия Седакова. Он прославился борьбой не только с бандитами, но и с кулаками. Зажиточные крестьяне не желали вступать в колхозы, за что многие из них попадали в ГУЛАГ.
И вот зимой 1941-1942 года кто-то из родственников репрессированных выдал немцам Евстафия Седакова, заявив, что бывший милиционер является членом партизанского отряда «За родину». Пытки результата не принесли — Седаков никого не выдал, за что заплатил жизнью.
Ростислав Артамонов, сын Евстафия Седакова, из книги «НКВД СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов». Москва, 2020 год:
"В зимний морозный день раздетого отца привязали к саням и приволокли по снегу на центральную площадь, где уже была сооружена виселица. Трое суток раскачивал ветер давно окоченевшее тело, стучал превратившейся в лед нижней рубахой..."
Сотрудники НКВД, оказавшиеся в тылу врага, как правило, переходили к партизанской деятельности. Знание методов оперативной работы и опыт борьбы с бандитизмом помогали милиционерам создавать ячейки подпольщиков.
Кто-то, как Евстафий Седаков, вливался в уже действующие отряды партизан, кто-то создавал свои. Так, сотрудник НКВД Александр Сабуров попал в окружение под Киевом и создал отряд в селе Подлесное. Изначально насчитывавший пятнадцать человек, он вырос до нескольких тысяч.
Клятва советских партизан:
"Я, гражданин Великого Советского Союза, верный сын героического русского народа, клянусь, что не выпущу из рук оружия, пока последний фашистский гад на нашей земле не будет уничтожен. За сожженные города и села, за смерть женщин и детей наших, за пытки, насилие и издевательства над моим народом я клянусь мстить врагу жестоко, беспощадно и неустанно. Кровь за кровь! Смерть за смерть!"
Партизаны Сабурова действовали решительно и беспощадно на протяжении всей войны. Создавали проблемы оккупантам в Сумской, Орловской и Брянской областях. Уничтожили 97 комендатур и управ, пустили под откос 177 эшелонов с вражескими солдатами, техникой и боеприпасами. Заслуги командира и его отряда были столь впечатляющими, что по личному распоряжению Сталина Сабуров вошел в состав подпольного ЦК компартии Украины.
"Оперативники вступили в схватку с врагом"
По словам руководителя студии писателей МВД России Дмитрия Жукова, занимавшегося изучением деятельности всех управлений НКВД СССР, с первых месяцев войны и до ее окончания советская милиция испытывала сильнейший кадровый голод. Тысячи милиционеров — в основном не связанных с оперативной работой — были призваны на фронт или вступили в ряды Красной армии добровольцами.
В результате летом 1941 года некомплект личного состава милиции составлял 25 процентов. Место ушедших воевать сотрудников заняли ограниченно годные, не подлежащие мобилизации мужчины (в том числе инвалиды) и женщины.
Призыв женщин в органы правопорядка стал жизненной необходимостью — цифры говорят сами за себя. До войны в московской милиции работало 128 женщин, а к концу войны их было уже 4000. В ряды сотрудников правопорядка нередко призывали даже студенток.
Эта ситуация отражена в знаменитом советском сериале «Место встречи изменить нельзя»: его героиня милиционер Варвара Синичкина упоминала, что ее призвали с третьего курса педагогического института. Из-за увеличения количества женщин в органах для них создавались отдельные специализированные школы милиции.
Милиционерам с первых дней пришлось столкнуться с новыми видами преступлений. Появились дезертиры, уклонисты от службы в армии и, конечно же, мародеры. Последние встречались как в прифронтовой полосе, так и в городах, подвергавшихся налетам вражеской авиации.
Стоило людям броситься в бомбоубежища, как на дело выходили преступники. Возвращаясь домой, люди понимали, что пропали последние продукты, одежда, медикаменты — скромные запасы, которые могли помочь им выжить. Отчаяние и безысходность, страх за своих детей толкал на путь воровства и мародерства даже некогда законопослушных граждан.
Главными задачами сотрудников НКВД в Москве стали поддержание порядка, режима осадного положения и охрана тыла действующей Красной армии. Милиция была переведена на казарменное положение. Режим работы — двухсменный, по 12 часов. Девизом столичной милиции в годы войны стала фраза «Милицейский пост — это тоже фронт».
Еще в довоенное время всех милиционеров обучали действиям в условиях противовоздушной обороны. Теперь эти навыки пригодились: уже при первом налете люфтваффе на Москву в ночь на 22 июля 1941 года милиционеры оперативно ликвидировали последствия бомбардировки.
С учетом условий войны, несмотря на кадровый голод, в столице поддерживался общественный порядок. Но с приближением немцев к городу ситуация стала ухудшаться из-за паники, беженцев и эвакуации населения.
"Квартирный вор с пистолетом стал обычным делом"
Бандиты и мародеры оказались серьезными противниками для советских милиционеров. Вчерашние студентки под командованием лейтенанта-инвалида при патрулировании легко могли столкнуться с вором или грабителем, вооруженным автоматом или пистолетом. Случалось, что бандиты оказывались вооружены даже гранатами.
Сергей Шурлов, историк спецслужб:
"Специфика военных лет — широкое распространение огнестрельного оружия, шедшего с передовой и прифронтовых областей. Если до 1941 года было невозможно представить квартирного вора, вооруженного пистолетом, то в войну это стало обычным делом"
В начале 1942 года Военный трибунал Московского военного округа рассмотрел дело грабителей Абдурахманова, Славского и Лавягина. Пользуясь эвакуацией и паническим бегством людей из Москвы, бандиты нападали на автомашины с личными вещами эвакуируемых. Один из таких налетов пресек отряд милиции. В короткой схватке бандиты были обезврежены. Приговор трибунала — расстрел.
Одной из проблем при расследовании преступлений в те годы стало отсутствие агентурной сети: в милиции резко сократилось число оперативников, а с ними и их агентов.
Только за шесть месяцев, с 20 октября 1941 года по 1 мая 1942 года, в Москве было задержано свыше полумиллиона человек. Из них 253 тысячи — за уголовные преступления и нарушение установленного в связи с осадным положением комендантского часа. У бандитов изъяли 11,6 тысячи единиц огнестрельного оружия. Зарегистрировано 78 убийств. На месте были расстреляны 13 человек, почти две тысячи к расстрелу приговорили военные трибуналы.
Столь жесткие меры принесли свои плоды: к 1942 году уровень преступности в столице пошел на спад, а к 1944 году сократился больше чем на треть.
Для профилактики преступлений на предприятиях Москвы устанавливался строгий порядок сдачи сотрудниками верхней одежды, ограничивался допуск в места хранения ценностей.
Важная роль отводилась и домоуправлениям — легендарные управдомы следили, чтобы чердаки закрывались, посторонних в подъездах не было, а все приезжие регистрировались в отделениях милиции. В подъездах и на чердаках устанавливалось круглосуточное дежурство дворников и добровольцев. Милиция мобилизовала на борьбу с преступностью москвичей, формируя отряды народных дружинников.
"Школьницы наставили на бандитов наганы"
Страшной страницей Великой Отечественной войны стала блокада Ленинграда. 8 сентября 1941 года немецкие войска полностью окружили Ленинград с суши. В тот же день прошла массированная бомбардировка города: начались пожары, один из них уничтожил Бадаевские продовольственные склады.
Убежденность в том, что город не будет захвачен, сдерживала темпы эвакуации. В итоге в кольце блокады оказались два с лишним миллиона горожан, около 400 тысяч из них — дети. В ноябре‑декабре 1941 года дневная норма хлеба рабочего составляла 250 граммов, для служащих, детей и стариков — по 125 граммов.
Аркадий Гавин, ветеран Великой Отечественной войны:
"Была зима, ледяной январский вечер, я ехал в ленинградском трамвае. Помимо меня в вагоне было несколько женщин. На остановке зашли трое, выхватили ножи и давай отбирать продовольственные карточки. Я был единственным мужчиной, но без оружия. Понимал, что надо действовать, но не знал как. Неожиданно трамвай затормозил. Вошли две девушки в милицейской форме, совсем школьницы на вид — лет 17, может, 18. Наставили на бандитов наганы, вывели на улицу. И прямо там расстреляли".
С первых дней войны милиционерам приходилось поддерживать порядок в пунктах выдачи продовольствия, бороться с мародерами, бандитами и просто лишившимися рассудка от голода людьми.
Особую опасность представляли преступные группы, совершавшие вооруженные нападения на продовольственные склады и автомашины с провиантом. В ноябре и декабре 1941 года сотрудники уголовного розыска выявили несколько групп карманных воров, у которых изъяли множество продовольственных карточек, отобранных или похищенных у голодавших горожан. Были и случаи людоедства — особенно в первую блокадную зиму.
Если в довоенное время преступники посягали на деньги, то теперь их целью стали продукты. В голодном, умирающем городе нашлось немало предприимчивых дельцов, которые пользовались ситуацией. Вовсю орудовали спекулянты, работавшие на будущую прибыль. Оголодавшие ленинградцы отдавали за кусок хлеба, несколько граммов сахара и любой калорийный продукт золото и драгоценности.
Два ленинградца — Зенкевич и Заломаев — организовали целую преступную группу по изготовлению фальшивых карточек. Они познакомились с уборщицей цеха, где печатали талоны на продовольствие. В обмен на продукты женщину уговорили приносить отработанные обрезки бумаги и литеры. Все это было нужно для изготовления фальшивок. Чтобы отовариваться по таким карточкам, сообщники привлекли работников торговли.
К январю 1943 года ситуация в Ленинграде улучшилась. Советские войска оттеснили противника, и южнее Ладожского озера образовался коридор шириной 8‑11 километров. По нему за 18 дней была построена железная дорога протяженностью 33 километра и возведена переправа через Неву.
В феврале 1943 года по ней в Ленинград пошли поезда с продовольствием, сырьем, боеприпасами. Вслед за ними появились и преступники, решившие поживиться на распределении.
3 июня 1943 года в поселке Сосновка Ленинградской области обнаружили тело убитой 68-летней женщины. Из пропавшего имущества — корова.
Вскоре вышли на некую гражданку Антуфьеву: к ней, по словам соседей, регулярно приезжали двое мужчин на военном грузовике. Милиционеры, несмотря на возражения хозяйки, провели обыск — и скоро нашли голову той самой коровы. Женщина созналась: тушу ей отдали знакомые военные, но где они — неизвестно.
На квартире устроили засаду, и вскоре возле дома остановились грузовик и мотоцикл. К дому направились три красноармейца. При задержании они взялись за оружие, началась перестрелка. Но милиционеры оказались удачливее: всех задержали, при обыске нашли автомат, револьвер, пистолет ТТ, немецкие листовки с пропуском для перехода через линию фронта, бланки накладных и приказов со штампами и печатями различных воинских частей.
Руководил группой Анатолий Чернявский — дезертир, создавший из себе подобных бандитскую группу. Выяснилось, что бланки они достали через уборщиц 55-й армии. Благодаря этим бланкам они отоварились более чем на 2,5 миллиона рублей. В воинских частях благодаря бланкам получили две грузовые автомашины и мотоцикл. Для отвода глаз сообщники умудрились оборудовать мастерскую по ремонту автотранспорта, где хранили оружие, боеприпасы и горючее.
Приговором Военного трибунала троих участников вооруженной банды приговорили к расстрелу, а 17 соучастников получили от восьми до десяти лет лишения свободы.
125 сотрудников ленинградской милиции погибли во время артобстрелов и бомбардировок, спасая гражданское население. От голода и истощения прямо на службе в первую блокадную зиму скончались 970 милиционеров.
"Война нанесла милиции критические потери"
Последние месяцы войны и первые послевоенные годы, несмотря на разруху и лежавшие в руинах города, подарила советским людям надежду. Весна 1945 года стала вдохновением для многих поэтов той эпохи, которые посвятили этому времени стихи и песни.
Домой возвращались вчерашние фронтовики, пленные, беженцы, пережившие войну в эвакуации. Среди них были и бывшие уголовники, и очерствевшие сердцем и душой люди, привыкшие убивать.
В апреле 1945 года на окраине Москвы жестоко расправились со священнослужителем отцом Алексеем. Его привязали к стулу и несколько часов пытали, а затем убили. Из церкви вынесли собранные прихожанами на ремонт церкви деньги, ценности, иконы. Секретариат партии по вопросам идеологии потребовал срочно найти убийц. За дело взялся лично глава МУРа Александр Урусов.
Вскоре выяснилось, что часть похищенного оказалась у цыган. Они молчали, не выдавали, откуда получили товар. Сыщики поняли: значит, убийство совершил кто-то из них.
И тогда Урусов пошел на хитрость. В цыганской среде распустили слух, что в Подмосковье прибыл крупный церковный иерарх с множеством сокровищ для будущей церкви, которую власти ему разрешили построить. Был оборудован импровизированный дом священника, роль которого исполнил сотрудник уголовного розыска. Через пару дней цыгане ворвались в дом «священнослужителя» и были задержаны притаившимися в засаде милиционерами.
Цыгане в итоге указали на своего предводителя Василия Черноброва, у которого при обыске нашли кресты, иконы, золотые изделия из похищенного храма, а также пистолет и патроны.
Оказалось, что Чернобров и отец Алексей познакомились во время войны. Цыган, как и евреев, немцы считали «недочеловеками», подлежащими уничтожению. Во время оккупации священник спрятал Черноброва у себя в доме и позже помог ему скрыться.
Через четыре года они случайно встретились в столице, и отец Алексей на радостях повел старого товарища к себе. Рассказал о планах строительства церкви, о том, что люди помогают всем миром богоугодному делу. Через несколько дней после той памятной встречи подельники Черноброва вломились к священнику и жестоко убили его. В итоге налетчиков приговорили к длительным тюремным срокам, а всех цыган выселили из Москвы за 101-й километр.
Первые послевоенные годы стали тяжелым испытанием для милиции. Силовикам приходилось действовать в сложных условиях. Особенно обострилась криминогенная обстановка во втором полугодии 1945 года, когда в стране была объявлена широкая амнистия в честь победы в войне.
Сергей Шурлов, историк спецслужб:
"Война нанесла личному составу милиции критические потери. С фронта не вернулись многие сотрудники, кадров катастрофически не хватало. Постовая служба столицы была укомплектована лишь на четверть".
Для выхода из положения на службу в милицию направляли бывших партизан, красноармейцев, передовых рабочих и колхозников. В феврале 1947 года, после создания в Главном управлении милиции отдела кадров, отбор в органы стал строже, а требования — выше. Подготовка усилилась. Вчерашние фронтовики вроде Владимира Шарапова из сериала «Место встречи изменить нельзя» учились оперативной работе и принимались за борьбу с криминалом.