15 лет «Русским маршам»: как рассыпалась мечта российских националистов
Ровно 15 лет назад, 4 ноября 2005 года, в Москве прошел первый «Русский марш», объединивший разрозненные группы российских националистов. Он возник практически случайно из-за появившегося в официальном календаре Дня народного единства, и эта дата была воспринята ими как «правая» альтернатива главному празднику коммунистов — 7 ноября, Дню Октябрьской революции. Как открыто марширующие неонацисты перепугали всех вокруг, как год за годом этого джинна пытались загнать обратно в лампу и во что «Русский марш» превратился сегодня — в материале «Ленты.ру».
В 2020 году столичные власти отклонили все заявки на проведение «Русского марша». Отказ, что логично и ожидаемо, мотивирован эпидемией коронавируса.
«Были поданы заявки на Люблино, Октябрьское поле и Ленинский проспект», — рассказал «Ленте.ру» Дмитрий Демушкин, националист и лидер двух запрещенных в России движений, в 2017-2019 годах отсидевший за экстремизм. Именно он владеет правами на использование в культурно-массовых мероприятиях самого словосочетания «Русский марш».
Демушкин потратил на его создание, продвижение и развитие значительную часть своей жизни, но последние три года организаторами выступают уже другие люди, а вернее сразу несколько конфликтующих друг с другом объединений, которые организовывают свои марши.
«Это уже не смотр политических сил, а попытки каких-то групп провести свои акции, пользуясь репутацией того прежнего "Русского марша", — считает Демушкин. — Делают и делают, хотя, конечно, та идея, которая нами вкладывалась, она сегодня уже отсутствует, потому что русские национальные организации были все запрещены и уничтожены».
Те, кто все же собрался идти на «Русский марш» 2020 года, преследуют самые разные цели. Одна группа планирует повести своих людей возлагать цветы и портреты убитых русских националистов к зданию ФСИН, а другая собирается на крестный ход у Казанского храма в Коломенском. Таким образом, работы полицейским хватит.
Участники первого мероприятия будут поминать умершего в заключении неонациста Максима (Тесака) Марцинкевича — это ультраправая тусовка.
Другая акция носит черты фэнтезийной борьбы богатырей русских с мировым правительством — она должна быть посвящена противодействию непременно грядущей чипизации, вакцинации и заодно дистанционному образованию. Примечательно само название этого объединения — «Постоянно Действующее Совещание Национально-патриотических сил России».
Координатор совещания Константин Филин уверен в существовании «медицинского террора», о чем рассказал изданию «Новый день». «Мы ходим по куар-кодам [QR], ходим строем, по тем графикам и планам, которые нам спускаются», — возмущен Филин.
От первоначальной идеи «Русских маршей», кажется, действительно почти ничего не осталось.
А начиналось все 15 лет назад, в ноябре 2005 года. Тогда в стране появился День народного единства, а традиций, как его отмечать, не было, как не было и понимания, что конкретно нужно праздновать. Воспользовавшись моментом, люди соответствующих взглядов попытались превратить его в праздник русских националистов.
Глава Евразийского союза молодежи Александр Дугин (к слову, 43-летний на тот момент) решил не изобретать ничего нового и предложил отметить народное единство молодежным шествием.
«Сначала это называлось "Правый марш", потом он получил название "Русский марш" — марш тех людей, которые правы, которые отождествляют себя с правдой», — писал потом Дугин в журнале «Однако».
Как вспоминает Демушкин, атрибутики и флагов у евразийцев было много, но оказалось, что не хватает людей, желающих их нести.
«Они обратились за помощью к националистам, чтобы за денежку потаскали их знамена», — говорит он.
Организаторы, как отмечает Демушкин, боялись, что кто-нибудь принесет знамена запрещенного в России «Славянского союза» (хотя на тот момент запрета еще не было, он появился лишь в 2010-м) и подобных ему движений. Поэтому все палки, на которых можно было поднять стяги, заносились на место начала марша централизованно, через один вход.
Также дугинцы требовали, чтобы Демушкина удалили из оргкомитета. Но он все же пришел, к тому же не один, не с пустыми руками и, если говорить прямо, с не до конца чистыми намерениями:
В результате СМИ облетели фотографии с колоннами зигующих молодых людей, флагами ДПНИ и «Славянского союза». Шествие, по данным ГУВД, собрало две тысячи человек, по данным националистов — около пяти тысяч.
Марш проходил под общим лозунгом «Россия против оккупантов», но только евразийцы Дугина имели в виду, разумеется, американцев, а националисты считали оккупантами мигрантов из Средней Азии и кавказцев.
За дисциплиной следили дружинники ДПНИ. Однако шествие вскоре атаковали антифашисты. На Покровском бульваре в строй полетел презерватив с водой, на Яузском — уже петарды и дымовые шашки от «Авангарда красной молодежи».
Марш завершился на Славянской площади, где евразийцы попытались перехватить повестку, переключив гнев митингующих на американцев. Но не удалось. Хэдлайнером митинга стал лидер ДПНИ Александр Белов, который тут же спросил у собравшихся, надо ли сделать марш ежегодным. Голосовали, естественно, известным жестом правой руки.
«Результат был ужасным: наши лозунги не были прочтены, никто не дал нам возможности объяснить ситуацию, и вся реакция на марш была в основном возмущенная, критическая и карикатурная. Евразийцев "не заметили", но обратили внимание на броские националистические лозунги», — сетовал позднее Александр Дугин.
По его версии, никаких просьб о помощи к националистам не было, а просто чиновники в московской мэрии не стали разбираться, объединив заявку дугинцев и ДПНИ.
Годы спустя евразийцы озвучивали уже более конспирологическую версию. Ее для «Русской народной линии» сформулировал заместитель руководителя Международного Евразийского движения Валерий Коровин.
По словам Коровина, выходит, что евразийцы пытались в тот день заняться перевоспитанием плохих русских националистов в хороших: «Трансформировать множественные маргинальные националистические секты в большое русское имперское движение».
На вторую попытку они уже не решились, и оргкомитет покинули.
В 2006 году «Русский марш» был официально запрещен, но националисты вошли во вкус. К тому же у организаторов были мощные политические союзники. Намерение поучаствовать в шествии открыто обозначили более 20 депутатов Госдумы, в том числе Дмитрий Рогозин (ныне глава Роскосмоса, а тогда — депутат от фракции «Родина»).
Другой представитель этой фракции Андрей Савельев даже обратился к спикеру нижней палаты парламента Борису Грызлову, чтобы тот оказал воздействие на Юрия Лужкова — мэр Москвы заявил, что больше по столице фашистам маршировать не позволит.
«Мы приняли решение собраться в вестибюле станции метро "Комсомольская". Идея была в том, чтобы власти дали нам возможность выйти на митинг, ведь они не могли перекрыть эту станцию метро из-за того, что там три вокзала находятся», — вспоминает Демушкин.
В урочный час широкая платформа станции заполнилась коротко стриженными молодыми людьми в тяжелых ботинках, узких джинсах и бомберах. Власти пошли на попятную. В результате переговоров, в которых оргкомитет представлял Дмитрий Рогозин, разрешение на марш было дано. Возглавил его тогда узнаваемый (в то время) политик Сергей Бабурин.
Националисты ехали до Парка культуры на метро, из-за чего «Русский марш» 2006 года получил прозвище метромарша. На Зубовском бульваре они построились и пошли колонной до Девичьего поля, где у памятника Льву Толстому проходил легальный митинг движения «Народная воля».
Так зигующая молодежь вновь прошлась по центру Москвы почти безнаказанно. Почти — потому что первые задержания все же были, и оттуда же берет начало традиция арестов Демушкина накануне или в день марша. Националистами в 2006-м занимался еще не Центр «Э», а УБОП, который расформировали два года спустя. Дмитрия задержали в восемь утра и отвезли в ОВД «Нагатино-Садовники», где продержали до вечера.
«Меня допрашивали как свидетеля по десяти уголовным делам, выписывая повестки о явке каждые полчаса», — вспоминает он.
Год спустя власти сменили тактику. Третий «Русский марш» в 2007 году запрещать не стали, но перенесли его на набережную Тараса Шевченко, что недалеко от гостиницы «Украина» и практически напротив Белого дома. Однако сама локация находится в отдалении от станций метро, крупных пересадочных узлов и многолюдных площадей. Вроде бы и почти центр, а вроде бы и выселки.
«С одной стороны — склон, а с другой — река. У гостиницы "Украина" был митинг. Он получился красивый, но о нем мало кто узнал. Можно сказать, митинговали в изоляции», — говорит Демушкин.
Еще год спустя, в 2008-м, по его мнению, власти перешли от тактики прямых запретов к разобщению участников «Русского марша». «Создали спойлера в лице Ильи Горячева», — уверен собеседник «Ленты.ру».
Горячев ныне отбывает пожизненное заключение как лидер печально известной и запрещенной в России «Боевой организации русских националистов» (БОРН), хотя лидерство и причастность отрицал. В 2008-м же он руководил движением «Русский образ» и, как считает Демушкин, сотрудничал с властями, из-за чего ему и согласовали заявку на той же набережной, но с условием, что на марше не будет «Славянского союза» и ДПНИ.
«Мы пытались с ним договориться, что придем без флагов. Илья отказался», — рассказывает Демушкин.
В результате недопущенные до легального марша националисты собрались на Арбате, и все превратилось в стихийный марш. Среди участников звучали призывы идти на Кремль, и все силы полиции были направлены на то, чтобы перекрыть проходы к центру.
Единственным свободным путем стал пешеходный Арбат, и националисты толпой двинулись по нему в сторону «Смоленской». ОМОН спешно пытался обогнать их, чтобы выстроить заслон.
«Впереди были журналисты, следом обычные люди: участники марша и простые пешеходы. Их подгоняли криками, что сзади ОМОН всех вяжет», — вспоминает Демушкин.
Вся процессия в итоге уперлась в милицейский кордон, в котором были сотрудники конного полка. В столкновении на скользкой брусчатке нескольких из них повалили вместе с лошадьми. В результате побоища было задержано 3500 человек. Возможно, если цифры организаторов не врут, это самое массовое задержание в истории современной России после 1993 года.
Единственным организатором, кстати, тогда был признан Демушкин. Наказанием стал штраф.
С 2009 года власти к неудовольствию националистов перенесли «Русский марш» еще дальше — в Люблино, намного ближе к МКАДу, чем к Красной площади. Это, как говорят организаторы, всегда было предложением властей, а сами они никогда туда заявку не подавали.
Там марши проводились в течение трех лет подряд. В это время заметно выросло число участников, потому что столкновений с полицией больше не было, и люди стали приходить туда даже с детьми.
2009 год также запомнился альтернативным «Русским маршем», проведенным движением «Наши». Но и без этого «правая» повестка «Русского марша» стала потихоньку разбавляться.
«Помимо различных националистических организаций в марше приняли участие жители района Люблино, выступающие против ТЯК (торгово-ярмарочного комплекса) "Москва", пенсионеры и некоторые странные люди», — так описывал происходящее в своем ЖЖ блогер Илья Варламов.
Особенностью люблинских маршей стало обилие людей в медицинских масках. Сейчас, в период эпидемии, снимки тех лет воспринимаются иначе, а тогда марширующие считали, что их фотографируют сотрудники спецслужб, чтобы потом каждого поставить на некий учет.
«Если сначала "Русский марш" состоял преимущественно из скинхедов и представителей субкультуры, то под конец это уже стало шествием обычных горожан», — говорит Демушкин.
Впрочем, все было не так уж и мирно. Так, в 2011-м, как свидетельствовал тот же Варламов, марширующие кидали монеты и зажигалки в журналистов. «Одному фотографу разбили лицо и выбили зуб», — писал блогер.
Организаторы пытались объяснить особо рьяным участникам, что прессу трогать не стоит, однако, как водится в правом движе, никакого единства в их рядах не было. В самой колонне происходили потасовки (например, из-за разных взглядов на ЗОЖ — кто-то курил в колонне, кому-то это не нравилось). А футбольные фанаты не смогли обойтись без дымовых шашек.
В 2012 году Демушкину разрешили провести шествие в Люблино с участием 30 тысяч человек. По его словам, это было рекордное согласование по численности.
Одновременно с этим «Русский марш» вновь удалось провести в центре города — заявку на мероприятие с участием 10 тысяч человек согласовал Сергей Бабурин. «Он предложил вместе провести марш по его заявке. Мы долго думали и согласились. В итоге это стоило Бабурину института. В то время он был ректором [Российского государственного торгово-экономического университета]», — вспоминает Демушкин.
В итоге марш прошел по Крымской набережной до Центрального дома художника и стал самым массовым в истории. В нем, по словам организаторов, участвовали 25 тысяч человек. Полиция же насчитала до шести тысяч человек, истина может быть где-то посередине.
«Он же был и самым красочным, потому что у нас было три тысячи знамен. Это рекордное количество атрибутики. Еще была сцена и все остальное. По высшему разряду», — говорит собеседник «Ленты.ру».
Следующий марш стал самым массовым по географии — в 2013-м он проводился в сотне городов, хотя и не столь массово.
Переломным для «Русского марша» оказался 2014-й год. Пока одни его участники ездили на Майдан, другие после государственного переворота на Украине стали активистами «Русской весны», отправились в Крым и на юго-восток Украины.
В России же политика в отношении националистических организаций многократно ужесточилась: под запрет попали «Славянский союз» и ДПНИ. Спецслужбы разогнали учредительную конференцию «Реструкта» Максима Тесака Марцинкевича.
Фактически собраться 4 ноября в прежнем составе правые уже не могли. Демушкин утверждает, что от него требовали, чтобы он на год отказался от какой-либо активности «из-за сложной политической обстановки», но он отказался. Как бы то ни было, марш 2014-го, «Крымского», года стал последним, на котором ему удалось побывать.
Один из участников марша политолог Алексей Живов помнит, что это мероприятие могло быть целиком направлено против «Русской весны». «Но туда пришла НДП (Национально-демократическая партия). Вывели 1,5 тысячи человек и оседлали тему марша, выступив в поддержку Крыма и Донбасса», — отмечает он.
Людей было на порядок меньше, чем в 2013 году. Организаторы насчитали около десяти тысяч человек, а полиция — вчетверо меньше. Основную массу составляли подростки и футбольные фанаты. Судя по лозунгам, многие поддерживали украинских националистов.
Сторонники же ДНР и ЛНР вместе с монархистами и казаками стали с того года проводить свой альтернативный «Русский марш» на Октябрьском Поле.
Что до Демушкина, то перед маршем 2015-го года его задержали и увезли в Вологду, где он давал показания как свидетель по уголовному делу. В 2016-м году он был под подпиской о невыезде, но все же подал заявку на марш и тогда его заключили под стражу.
Четыре года назад националисты, которым запретили собраться в Люблино, заявили, что пойдут на открытие памятника князю Владимиру возле Кремля. Хитрость сработала: практически за день до мероприятия им все же разрешили провести свой «Русский марш» на обычном месте.
С тех пор организацию «Русского марша» вместо Демушкина взял на себя Иван Белецкий. Со временем он стал делать это из эмиграции. В прошлом году Белецкий получил гражданство Украины и теперь вовсю занимается там легальной политикой.
В историческом плане 4 ноября столетиями отмечалось как праздник Казанской иконы Божией Матери, его ввел в 1649 году царь Алексей Михайлович в память об избавлении России от поляков в 1612 году (когда ополчение вынудило сдаться польский гарнизон, находившийся в Московском Кремле).
Когда введение Дня народного единства еще только обсуждалось, глава РПЦ поддержал идею совместить светский праздник с церковным, но, конечно, не так, как этого бы хотели националисты.
«Этот день напоминает нам, как в 1612 году россияне разных вер и национальностей преодолели разделение, превозмогли грозного недруга и привели страну к стабильному гражданскому миру», — говорил Патриарх Алексий в 2004 году.
Примечательно, что в статье «Википедии» о Дне народного единства слово «русский» появляется только в словосочетании «Русский марш», на что любят указывать националисты.
«Русских постоянно вычеркивают даже из событий, которые определяют их историю. К примеру, вместо "Русской весны" теперь все чаще употребляется словосочетание "Крымская весна"», — считает Алексей Живов.
Он уверен, что это был именно день единения представителей всех русских сословий и жителей территорий, которые прежде имели характер конфедеративных образований.
«Сколько бы там нам не рассказывали об участии инородцев в этом восстании против поляков, это не отрицает того факта, что это был акт русского национального единства. Тогда русские кровью и потом добыли свою государственность», — объясняет Живов значение праздника для всего правого движения в стране.
Он полагает, что введение Дня народного единства стало последним знамением короткой эпохи декоммунизации, когда формулировались новые, отличные от советских, ценности.
Националисты, по словам Живова, будучи еще достаточно мощной уличной политической силой, были готовы воспользоваться ситуацией. Между тем на уровне парламента и бизнеса уже шло активное вытеснение правого русского элемента и, кроме как маршировать, им уже ничего не оставалось.
По задумке Живова, а он был одним из организаторов первого «Русского марша» 2005 года, будучи лидером Национал-Патриотов России, этот марш должен был стать тем, чем многие годы спустя стал «Бессмертный полк» — праздником, объединяющим людей всех взглядов, но чувствующих в себе русскую идентичность (хотя как связана победа многонационального советского народа и движение, декларируемое как русское, не вполне понятно).
Первые марши воспринимались участниками как момент освобождения, «возвращения русских в политику», знак перехода националистов из субкультуры в культуру. По этой причине главным его символом стал именно черно-желто-белый имперский флаг, вокруг значимости которого в националистической тусовке тогда споров не было.
По наблюдениям Живова, на «Русский марш» приходили группировки, которые в обычное время между собой враждовали, но если в 2005 году некое водное перемирие еще соблюдалось, то со временем стали происходить стычки, в одной из которых участвовал и он сам.
«Это было в 2011 году. Мы с супругой шли на "Русском марше", и к нам подкатывали, скажем так, будущие бойцы батальона "Азов", с разными претензиями, которых спровоцировал один известный неонацист», — говорит собеседник «Ленты.ру».
«Русский марш», по его мнению, стал самым значимым событием для националистов второй волны, пришедших на смену тем, кто еще участвовал в защите Белого дома. Однако разваливаться вся эта коалиция начала еще до Майдана и Крыма.
Как отмечает Живов, «Русские марши» в Люблино создают ощущение гетто, в котором происходит некое субкультурное явление, что максимально далеко от его первоначальной идеи.
Модным и привлекательным «Русский марш», по его словам, не получился и потому, что националисты в массе своей — это искренние и небогатые люди, которые сегодня намного ближе к пролетариату, чем коммунисты.
Они могут идти с лозунгом: «Русский порядок на русской земле!» — и переворачивать мусорные баки. Так, кстати, тоже было — 4 ноября 2006 года неподалеку от Болотной площади.