Почему советских манекенщиц считали шпионами КГБ
Советские модели – звёзды мировых подиумов, героини восторженных публикаций в западных журналах – получали в СССР зарплату низкоквалифицированных рабочих, перебирали картошку на овощебазах и находились под пристальным вниманием КГБ.
Официальная зарплата советских моделей в 1960-е годы составляла около 70 рублей – ставка путеукладчика. Меньше было только у уборщиц. Сама профессия манекенщицы тоже не считалась пределом мечтаний. Никита Михалков, женившийся на модели Татьяне Соловьёвой, несколько десятилетий говорил, что его жена работала переводчицей. Закулисная жизнь советских манекенщиц оставалась неизвестна западной публике. Красота и грация девушек для верхушки СССР были важной картой в отношениях с Западом.
Хрущёв отлично понимал, что красивые манекенщицы и талантливые модельеры могут создать в глазах западной прессы новый образ СССР. Они представят Союз страной, где живут прекрасные и умные женщины с хорошим вкусом, которые умеют одеваться не хуже западных звёзд.
Одежда, спроектированная в Доме моделей, никогда не поступала в продажу, а худшим проклятием в кругах модельеров считалось «чтоб твою модель внедрили на фабрику». Элитарность, закрытость, даже провокационность – всё то, чего было не встретить на улицах, – процветало там. И вся одежда, воплощавшая эти черты и пошитая из дорогих тканей, отправлялась на международные выставки и в гардеробы жён и дочерей членов партийной элиты.
Опасная советская красота
«Красивым оружием Кремля» манекенщицу Регину Збарскую назвал французский журнал Paris Match. Збарская блистала на международной торгово-промышленной выставке в 1961 году. Именно её появление на подиуме затмило и выступление Хрущёва, и достижения советской промышленности.
Збарской восхищались Феллини, Карден и Сен Лоран. Она летала за границу одна, что было в те времена непредставимо. Александр Шешунов, познакомившийся со Збарской уже в те годы, когда она работала у Вячеслава Зайцева и не выходила на подиум, вспоминает, что она летала даже в недосягаемый Буэнос-Айрес с несколькими чемоданами одежды. Её вещи не проходили таможенный досмотр, пресса называла её «стройной посланницей Хрущёва». А советские сотрудники Дома моделей практически открыто обвиняли её в связях с КГБ. Ходили слухи, что Регина и её муж принимали дома диссидентов и потом доносили на них. И сейчас некоторые исследователи говорят, что «туманность» биографии Збарской объясняется тем, что её практически с детства готовили в разведчицы. Так, Валерий Малеванный, генерал-майор КГБ в отставке, писал, что её родителями на самом деле были не «офицер и бухгалтер», а нелегальные разведчики, долгое время проработавшие в Испании. В 1953 году Регина, родившаяся в 1936-м, уже владела тремя иностранными языками, прыгала с парашютом и была мастером спорта по самбо.
Манекенщицы и интересы страны
Слухи о связи с КГБ ходили не только про Збарскую. Все модели, хотя бы один раз выехавшие за рубеж, начинали подозреваться в связях со спецслужбами. И это было неудивительно – на больших выставках манекенщицы помимо дефиле принимали участие в приёмах и торжественных мероприятиях, несли «дежурство» на стендах. Девушек даже приглашали на подписания договоров – об этом вспоминал советский манекенщик Лев Анисимов. Выехать за границу удавалось избранным из избранных: нужно было пройти около семи инстанций. Существовала жестокая конкуренция: модели даже писали анонимки друг на друга. Кандидаток лично утверждала замдиректора инспектора по международным связям Дома моделей майор КГБ Елена Воробей. Сотрудница Дома моделей Алла Щипакина рассказывала, что Воробей следила за дисциплиной среди манекенщиц и докладывала наверх о любых нарушениях.
А за границей у девушек отбирали паспорта и разрешали гулять только втроём. Вечером все, как в пионерском лагере, должны были спать в номерах. И «наличие на месте» проверялось ответственным по делегации. Но манекенщицы сбегали через окна и отправлялись гулять. В роскошных районах девушки останавливались у витрин и зарисовывали силуэты модных нарядов – на 4 рубля командировочных в день можно было купить только сувениры семьям.
Съёмки с участием советских моделей проводились только после согласования с министерством, а общаться с дизайнерами строго запрещалось – позволялось разве что поздороваться. Везде присутствовали «искусствоведы в штатском», следившие за тем, чтобы недозволенные разговоры не велись. Подарки нужно было обязательно сдавать, а о гонорарах моделям речь вообще не шла. В лучшем случае манекенщицы получали косметику, которая в те времена тоже высоко ценилась.
Были ли советские манекенщицы эскортом?
Знаменитая советская модель Лека (Леокадия) Миронова, которую поклонники называли «русской Одри Хепбёрн», рассказывала, что ей неоднократно делались предложения войти в число девушек для сопровождения первых лиц. Но она категорично отказывалась. За это полтора года просидела без работы и много лет находилась под подозрением. В советских красавиц влюблялись зарубежные политики. Модель Наталья Богомолова вспоминала, что увлёкшийся ею югославский лидер Броз Тито устроил всей советской делегации отдых на Адриатике.
Однако, несмотря на популярность, не было ни одной громкой истории, когда модель оставалась на Западе «невозвращенкой». Возможно, кто-то из не очень известных манекенщиц выбрал этот способ: иногда вспоминают некую модель, оставшуюся в Канаде. Все знаменитые модели-эмигрантки уезжали легально – через замужество. В 1970-е главная конкурентка Регины Збарской, ослепительная блондинка-«Снегурочка» Мила Романовская, вместе с мужем эмигрировала в Англию. Перед отъездом с ней провели беседу в здании на Лубянке.
«Намекнули» о желательности отъезда из страны только Галине Миловской, прославившейся после фотосессии на Красной площади и в Оружейной палате. В этой серии снимков посчитали аморальной фотографию, на которой Миловская сидела на брусчатке в брюках спиной к Мавзолею.
Вслед за ней последовал снимок, опубликованный в итальянском журнале «Эспрессо», рядом с запрещённой поэмой Твардовского «Тёркин на том свете». Как сообщал в ЦК партии заместителя начальника Главлита А. Охотников, «поэма сопровождается в журнале серией фотографий о жизни советской художественной общественности». В серию входят: фотография на обложке журнала московской манекенщицы Гали Миловской, раскрашенной художником Анатолием Брусиловским, фото Миловской в блузе «обнажённого стиля»». Это оказалось последней каплей. Манекенщица уехала за рубеж, где успешно работала по профессии, а потом вышла замуж за французского банкира. Если до отъезда её звали «русской Твигги», то после – «Солженицыным моды».
Даже если манекенщицы не ложились в постель с видными иностранцами, они должны были запоминать почти дословно все разговоры и писать подробные отчёты о них. Обычно отобранные для поездок девушки владели несколькими иностранными языками и были очень коммуникабельны. Историк спецслужб Максим Токарев считает, что завязанные знакомства потом использовались для лоббирования выгодных сделок. Если же выявлялись «несанкционированные» контакты, манекенщицу и её семью могли ждать репрессии. Так произошло с Мариной Иевлевой, в которую влюбился племянник Рокфеллера. Он хотел на ней жениться, несколько раз приезжал в Союз. Но власти дали понять модели, что если она уедет, её родителей ждёт тяжёлая судьба.
Не у всех моделей после падения железного занавеса судьба сложилась счастливо. Подиумы заполонили молодые конкурентки, а манекенщицы из бывшего СССР перестали быть «русским чудом».
