Что на самом деле случилось с сыном Сталина в немецком плену

Старшего лейтенанта Красной армии Якова Джугашвили взяли в плен 17 июля 1941 г. солдаты 39-го танкового корпуса вермахта. Первый сын Сталина был далек от политики - работал помощником электромонтера, затем инженером, а потом ушел в Артиллерийскую академию и в мае 1941 г. стал командиром артбатареи 14-го гаубичного полка 14-й танковой дивизии. Подобно многим молодым офицерам, он вступил в ВКП(б). 22 июня Яков пошел на войну и вскоре оказался в окружении под Витебском, и, как и большая часть находившихся в Белоруссии красноармейцев, быстро попал в плен.

Поведение сына Сталина в плену имело политическое и пропагандистское значение. Уже на первом допросе 18 июля он показал себя неоднозначно. От сына вождя СССР и коммуниста можно было ожидать, что его речи риторикой будут походить на газету «Правда». Но получилось не совсем так, хотя по большинству вопросов Яков вступил с допрашивавшими его капитаном Реушле и майором Гольтерсом в довольно горячий спор. Так, в ответ на замечание о том, что по данным немцев, в советских войсках невысок авторитет политических комиссаров, Джугашвили заявил, что те комиссары, которые искренне верят в коммунизм, «пользуются любовью и уважением». Нелюбовь к колхозам Яков объяснил тем, что великие реформы часто непопулярны у некоторых групп населения, а главных советских полководцев (Тимошенко, Ворошилова и Буденного) хвалил как выдающихся командиров. Кроме того, сын Сталина возмущался, услышав утверждения об убийствах немецких военнопленных красноармейцами, и говорил, что видел, как с пленными хорошо обращаются, а приказа об убийствах и быть не могло.

Поспорили офицеры вермахта с Яковом Джугашвили и о поведении немецких диверсантов-парашютистов, которых в советских войсках ненавидели за жестокость. Яков заявил, что «методы и характер их борьбы... очень коварные», тогда как немцы протестовали: «Но это же совершенно неверно!» Но доказать Сталину они ничего не смогли - Яков Джугашвили был уверен в факте, что немецких диверсантов «ловили в форме наших красноармейцев и милиционеров», а у одной немецкой диверсантки «нашли флакон с бациллами чумы», чтобы отравлять колодцы. Конечно, допрашивавшие не поверили и объявили все это «сказочками» пропагандистов. Что касается общих политических вопросов, тут старший лейтенант Джугашвили оказался вполне лоялен своему отцу — считал, что советская власть принесла народу многие блага, и оценивал ее безусловно выше прежней — буржуазной царской. Россия, по словам Сталина, благодаря большевикам имеет свою промышленность и ни от кого не зависит, хотя Первая мировая война разорила страну, и было чрезвычайно трудно проводить индустриализацию. Офицеры вермахта были уверены, что виновен в разорении большевизм, а не мировая война.

Но было и кое-что, в чем Джугашвили и немцы сошлись — неприязненное отношение к евреям. В разговоре о евреях в Красной армии Яков сказал, что евреи «где лучше, туда и бросаются», а «русский народ всегда питал ненависть к евреям». «Они не умеют работать, — говорил Джугашвили, — евреи и цыгане одинаковы, они не хотят работать. Главное, с их точки зрения, — это торговля», и «поэтому их и не уважают». Эти строки в стенограмме допроса выглядят особенно странно: если поверить в то, что Яков Джугашвили испытывал личную неприязнь к евреям (а не пытался антисемитскими высказываниями расположить к себе немцев), становится весьма непросто объяснить его антисемитизм, ведь в супруги Яков выбрал себе еврейку — Юдифь Исааковну Мельцер.

Так или иначе, даже разговор о евреях вновь привел к спору немцев и Якова Сталина — те, убежденные, что в СССР правят евреи, почему-то думали, что жена Иосифа Сталина тоже еврейка. Яков явно разозлился: «Жена моего отца? Все это слухи, что Вы там говорите. Ничего общего. Никогда. Нет, нет, ничего подобного! Ничего подобного. Что Вы там говорите? Никогда в жизни ничего подобного не было! Его первая жена грузинка, вторая — русская. Все!» Допрос, похожий на острую дискуссию, завершился обсуждением перспектив войны и состояния советской авиации — Яков верил, что предстоит долгая борьба, и что советская авиация, сильно пострадавшая в первые дни войны, еще доставит немцам хлопот. Он верил, что у немцев не получится взять Россию так просто, как они думают. Тогда они, должно быть, не обратили внимания на его слова. Они вообще посчитали, что ничего ценного он им не сообщил и сообщить не может.

Якова Джугашвили немцы держали в концентрационном лагере Заксенхаузен. 14 апреля 1943 г. он бросился на проволоку ограждения лагеря и был застрелен охранником — роттенфюрером СС Конрадом Хафрихом. Но погиб он еще до того, как пуля попала в голову — от удара электричеством (ток пропускали через проволоку). Будучи ценным пленником, он никак не послужил немцам и ничего не сделал для их пропаганды, а достойно переносил плен до самой смерти.