«Жертва умерла от более чем 50 травм»

Преступления на сексуальной почве и в состоянии аффекта, финансовые, психотические и массовые, детоубийства и убийства, связанные с терроризмом. Британский судебный психиатр Ричард Тейлор в своей книге «Разум убийцы» рассказывает о мотивах людей, совершающих тяжкие преступления, а также о резонансных делах, в которых автор принимал участие в качестве судебного психиатра. На русском языке книга вышла в издательстве «Бомбора». С разрешения издательства «Лента.ру» публикует фрагмент текста.

Бетлемская психиатрическая больница больше известна как Бедлам. Вы, несомненно, слышали это название. Этот архетип бесчеловечности психиатрических лечебниц послужил основой для «Сумасшедшего дома» Уильяма Хогарта, последней картины из цикла «Похождения повесы». Она, в свою очередь, вдохновила Бориса Карлоффа на создание одноименного фильма 1946 года. В 1998 году больница только что отметила 750-летие.

Бетлем был основан в 1247 году и изначально располагался в Бишопсгейте за стенами лондонского Сити, а в XVII веке переехал на Олд-стрит, Мурфилдс. В начале XIX века он был перенесен в Саутуарк, где сейчас располагается Имперский военный музей. Крыло здания в Саутуарке, ставшее первым приютом для душевнобольных преступников, позднее стало отдельным учреждением и было перенесено в Бродмур.

Последний переезд Бетлема на более просторную территорию (с открытыми лужайками, фруктовым садом и даже крикетным полем) рядом с Бекенхэмом в Кенте произошел в 1930 году. Позднее он объединился с больницей Модсли и превратился в современную психиатрическую больницу с лучшими кадрами. Отделение судебной медицины стало недавним дополнением.

© Lenta.ru

К сожалению, не все изменения были к лучшему. Во время расширения больницы в 1999 году споры и соперничество привели к тому, что от названия «Бетлем», которому было 752 года, отказались в пользу безликого «Южный Лондон». Представьте, что Университет Джонса Хопкинса переименовали в Университет Восточного Балтимора.

Тем не менее печально известное прошлое больницы увековечено в статуях Каиса Гиббера, изображающих «буйство» и «меланхолию». Когда-то они украшали вход в лечебницу, а теперь находятся в больничном музее.

Дежурного врача могли вызвать в любую точку на территории учреждения, например в отделение посткризисного восстановления, чтобы оказать помощь пациентам, или в Национальное отделение лечения психоза, где находились пациенты с плохо поддающейся лечению шизофренией, приехавшие из других уголков страны.

Меня также могли вызвать в другие специализированные отделения — например, для осмотра пациентов с проблемами с обучаемостью, фобиями, алкоголизмом (такие реабилитационные отделения давно закрыты, поскольку бюджет на лечение зависимостей сократили), подростковыми трудностями и нарушениями пищевого поведения (в больнице есть интенсивная программа для лечения таких смертельно опасных заболеваний, как анорексия и булимия). Большинство больных могли свободно приходить в больницу и уходить из нее, поскольку представляли бо`льшую опасность для себя, чем для окружающих.

На последний за ночь вызов я приехал отделение Дениз Хилл, построенное в конце 1980-х годов. Там мне нужно было повторно выписать несколько рецептов. Я позвонил, и медсестра открыла двери из тяжелого стекла. В двух коридорах отделения с 24 палатами было удивительно тихо. Всего пара пациентов смотрела ночные телепередачи в общей гостиной.

Больные, приговоренные к принудительному лечению с фокусом на реабилитации, обычно ведут себя спокойно и делают все возможное, чтобы продолжить нормальную жизнь (разумеется, если они этого не делают, начинается настоящий бедлам). Той ночью все было спокойно. Деэскалационная зона (часть отделения, где буйных пациентов лечат отдельно) и изолятор были пусты.

Я потратил пару минут, заполняя две карты и сверяя медицинские записи, чтобы перепроверить план лечения. Карты пациентов представляли собой заполненные от руки листы бумаги, хранящиеся в скоросшивателе с арочным зажимом. На страницах с красными уголками содержалась информация о пребывании в стационаре, а с синими — об амбулаторном лечении.

У преступников карты обычно были толстыми, но хорошо организованными. В них детально описывались медицинская история пациента и анализ самого серьезного преступления, из-за которого произошла госпитализация. Именно строгий подход к оценке психического состояния и привел меня в судебную психиатрию. Меня также привлекали невозмутимые старшие медсестры, которые не теряли самообладания даже с самыми буйными пациентами. Это контрастировало с хаотичной атмосферой психиатрических отделений, где люди проводили короткое время. Там случайная агрессия больного вызывала ненужную панику.

© Wikipedia

Бетлемская психиатрическая больница

Закончив дела, я вернулся в помещение для дежурных врачей, которое представляло собой комнату с кроватью, кухонным уголком и диваном. По сравнению с ночами в больницах общего профиля в Бетлеме после полуночи обычно было довольно тихо. Если у нас не было буйных пациентов, которым требовалась срочная транквилизация, или больных, нуждавшихся в неотложной медицинской помощи, то дежурный врач даже мог поспать несколько часов.

Я убрал остатки карри. Не успев сходить в столовую, я заказал экстраострый куриный джалфрези из ресторана в соседнем Западном Уикхеме и пожалел об этом. Было очевидно, что на следующий день мне придется расплачиваться за него расстройством желудка.

© Heritage-Images / London Metropolitan Archives / Legion Media

Бетлемская психиатрическая больница, 1926 год

Долго не получалось заснуть из-за нескольких чашек кофе, которые помогли мне выдержать 15-часовую смену, но в итоге все же удалось задремать. Я проснулся, вздрогнув. На пейджер пришло сообщение о том, что я должен как можно скорее подойти в отделение с усиленным наблюдением, где содержали преступников. Я решил не пользоваться машиной, а просто накинуть верхнюю одежду и добежать до места.

Почти наступило время, когда я должен был передать смену следующему врачу, заступавшему на дежурство, но тот вызов предназначался мне. Вбежав в дверь, я увидел, что все выглядели очень напряженными, и услышал крики из деэскалационной зоны. Там была низкая скамья, прикрученная к полу медными шурупами, мягкая мебель и телевизор за толстым пуленепробиваемым стеклом. Дежурная медсестра по имени Сильвия сказала, что несколько часов назад к ним поступил пациент из психиатрического отделения интенсивной терапии больницы Модсли в Камбервелле.

На этом этапе подробности преступления были почти неизвестны, но я резюмирую страшные события, позднее описанные в отчете о независимом расследовании. Во вторник, 22 января, примерно в 07:45 18-летний Дэниел Джозеф выбил дверь квартиры своей подруги Карлы Томпсон, ворвался в спальню и вытащил девушку из постели за волосы. Он начал жестоко избивать ее и одновременно громить квартиру.

Он бил подругу головой о батарею и дверной косяк, пинал ее голову и наступал на нее. Вовремя этого зверства мужчина пытался поджечь волосы жертвы, но у него ничего не вышло, поэтому он обвязал ее шею веревкой и выволок Карлу из окровавленной квартиры на парковку у дома.

Там он взял палку и разбил окна нескольких автомобилей, а затем бросил кирпич в кухонное окно квартиры, где жила 53-летняя Агнес Эрум. Он проник в квартиру женщины, выволок ее наружу и потащил по ступенькам. Преступник положил ее рядом с Карлой и связал двух женщин за шею, а затем продолжил пинать их и наступать на них, даже когда обе потеряли сознание.

К этому времени на место прибыло несколько полицейских, и Дэниел начал принимать позы кунг-фу перед жертвами. Патрульные распылили слезоточивый газ, но он, похоже, не оказал на Джозефа никакого воздействия. Вызвав подкрепление, полицейские стали приближаться к мужчине, который взобрался на капот автомобиля и бил себя в грудь, как Тарзан, а потом спрыгнул и стал швырять предметы. Офицерам понадобилось более 20 минут, чтобы усмирить его и посадить в полицейский фургон.

Через 21 час Карла Томпсон умерла от более чем 50 различных травм. Агнес Эрум выжила, хотя никто этого не ожидал. К счастью, она ничего не помнила о нападении.

Обычно после убийства арестованный человек проводит ночь в полицейском участке, а утром предстает перед магистратским судом и попадает в тюрьму категории В, где позднее проводится судебно-психиатрическая экспертиза. Однако случай Джозефа был необычным.

Сильвия сказала, что мне нужно пойти к нему с группой быстрого реагирования, чтобы ввести быстродействующие транквилизаторы, поскольку пациент был возбужден и действовал вопреки здравому смыслу. Быстрая транквилизация применяется только в крайних случаях, когда безопасность и здоровье пациента находятся под угрозой. Это как раз был такой момент.

Я попросил стандартный набор для быстрой транквилизации, в который входили игла-бабочка, спиртовой тампон, два шприца по 10 миллилитров, несколько ампул диаземульса (похожей на молоко инъекционной формы диазепама, которая больше не применяется в психиатрии) и галоперидола (антипсихотического препарата, который можно вводить либо внутримышечно, либо внутривенно).

Как только набор оказался наготове, мы рассказали о плане действий группе быстрого реагирования, куда входили сотрудники других отделений. Физическое сдерживание имеет дурную славу, и в случае его применения за пациентом необходимо пристально наблюдать, предпочтительно по видеокамерам. Техники предотвращения насилия и агрессии направлены на то, чтобы физически сдержать пациента безопасным, контролируемым и гуманным образом всего на несколько минут, чтобы ввести транквилизатор или переместить в изолятор.

Мы собирались войти, когда две медсестры, наблюдавшие за Джозефом, торопливо вышли и захлопнули за собой дверь. Я заглянул в смотровое окошко и впервые увидел его. Это был очень крепкий мускулистый молодой человек ростом чуть выше 180 сантиметров. Он был очень занят тем, что пытался оторвать одну из деревянных реек от скамейки. Джозеф легко выкрутил тяжелые медные шурупы и начал пытаться разбить небьющееся стекло, защищавшее телевизор. Мы беспокоились, что он может не только причинить вред себе, но также разгромить отделение и напасть на нас.

В этот момент я услышал сирены, и нам сказали, что территориальная группа поддержки, или полиция по охране общественного порядка, прибыла. Выйдя на автостоянку, я увидел три фургона. Пока полицейские надевали экипировку, я поговорил с сержантом, который сказал, что их уже вызывали дважды: сначала в момент ареста, а затем после того, как Джозеф устроил погром в отделении.

За машинами полиции по охране общественного порядка стоял патрульный автомобиль и фургон. Там находились кинолог с собакой и два вооруженных офицера, у каждого из которых был пистолет «Глок» и пистолет-пулемет «Хеклер и Кох» пятой модели. «Он может пройти мимо нас, но не мимо этих двоих», — объяснил сержант, заметив мой настороженный взгляд.

Инцидент явно был серьезным, и я увидел, что на парковку заехал мой начальник. Доктор Дэвид Моттершоу был опытным, решительным и серьезным. Он был родом из Ланкашира и говорил с соответствующим акцентом. По дороге на работу его проинформировали о происходящем, и он присоединился к нам. Врач сказал, что инцидент уже обсудили на более высоком уровне. Поскольку пациент был буйным, его требовалось поместить в психиатрическую больницу со строгим наблюдением, и клиника Бродмур в Беркшире согласилась принять его без обычной длительной процедуры оформления.

Пока я обсуждал ситуацию с доктором Моттершоу, приехала скорая помощь. Сержант территориальной группы поддержки, вооруженный офицер и капитан стали разрабатывать план. Поскольку Джозеф оторвал рейку от скамьи и мог использовать ее в качестве оружия, применять техники предотвращения насилия и агрессии было слишком рискованно. Поэтому было принято решение, что территориальная группа поддержки поможет нам физически сдержать пациента щитами. Мы попытаемся ввести ему седативный препарат и, если получится, подумаем о том, как перевезти его в психиатрическую больницу со строгим наблюдением.

(…) На следующее утро стала постепенно всплывать предыстория дела. Дэниел Джозеф был глухим с рождения. Он прервал обучение и не овладел языком жестов, поэтому у него были серьезные проблемы с общением. Непростая жизненная история и контакты с психиатрическими учреждениями до и после убийства Карлы были подробно изложены в отчете.

У пациента диагностировали биполярное расстройство, и все знакомые описывали пациента как огромного, но милого и дружелюбного парня. Он казался добрым великаном, рядом с которым было приятно находиться. Дэниел был одержим идеей стать всемирно известным борцом и с помощью тренировок и диеты привел свое могучее тело в состояние, которое не уступало форме профессионального борца.

Недавно у него случился психотический срыв, во время которого его нереалистичные амбиции достигли бредовых размеров и он решил, что сможет излечиться от глухоты, жить среди слышащих людей и стать борцом World Wrestling Federation (WWF).

Однажды вечером он взял сумку с вещами и паспорт на бой WWF на Лондонской арене, надеясь, что сможет поехать в США вместе с борцами. Когда служба безопасности выставила его, молодой человек стал злиться на свою семью, которая якобы помешала ему поехать в Америку. Атмосфера стала накаляться, и Джозеф бросил бордюрный камень в окно родительского дома. Кто-то вызвал полицию, и юношу осмотрел психиатр Питер Хиндли. После этого Дэниела впервые госпитализировали.

Перевод О. А. Ляшенко