Чем дальше девяностые, тем больше о них спорят. Непростые истории очевидцев тех лет — в материале «Рамблера». Орфография и пунктуация авторов сохранены. В девяностые годы множество людей потеряло работу и возможность достойно жить, а полученное образование стало бесполезным. Несмотря на дипломы многие в тот период в конце концов оказывались на рынке. Огромное число специалистов было вынуждено заниматься неквалифицированным трудом. Но найти работу было еще половиной дела, ведь деньги могли не платить несколько месяцев.

«Отец со всеми дипломами был вынужден пойти на стройку»

Volck-79: «Работал я на режимном предприятии. Был специалистом высокого класса и по советским понятиям зарабатывал очень хорошо. В одночасье лишился работы и средств к существованию. Предприятие начало разваливаться мгновенно. Все сразу поняли — это конец. Такое впечатление, что завтра немцы придут. Кругом в грязи валялись какие-то папки с документами, началось активное разворовывание складов. Они были очень богатые на все случаи жизни и начальство перло от туда все. От холодильников до обоев. Автопарк исчез почти мгновенно неведомо куда. Станки сдирались с фундамента и продавались неизвестно кому...Далее мне пришлось менять профессию, от того, что специалисты в одночасье стали никому не нужны. За девяностые годы я сменил предприятий штук восемь, потому что они быстро появлялись, как грибы после теплого дождичка и не менее быстро банкротились. Вдобавок чуть не лишился квартиры, в оформлении которой вдруг нашлась какая-то ошибка, а «новые русские» решили на этом нагреть свои вороватые лапки. Драться пришлось почти в буквальном смысле и чуть не насмерть. Терять было более нечего. Но выстоял! Рассказать через чего я тогда еще прошел и что перетерпел — всей жесткой памяти моего компьютера не хватит. Но я еще выкрутился. Повезло. А вот абсолютное большинство моих ровесников за девяностые просто вымерло. Кто от безысходности ударился в запой и от этого сгинул. У многих появились от стресса неведомые болезни, которые и свели их в могилу. И почти никто из них не дожил даже до пятидесяти».

Berkana-rune: «Многие тогда начали мотаться челноками в Польшу и Грецию, занялись бизнесом. Конечно, это тоже было довольно опасно (рэкет), но многие на этом, что называется, поднялись. Кто-то и в России открывал микробизнес — продуктовые ларьки, маленькие кафе, мини-магазины».

Dcvkfp: «С 90-ми совпали мое детство и ранняя юность. Росла в семье интеллигенции — с высшим образованием были даже довоенные бабушки и дедушки, а родители с двумя высшими, золотыми медалями и красными дипломами ведущих вузов Москвы. После ликвидации предприятий, на которых они трудились, интеллектуал-отец со всеми своими дипломами и медалями был вынужден пойти едва ли не чернорабочим на стройку и пахать там много лет, чтобы содержать семью, в которой все (даже маленькие дети и собака) ели только сухие супы из пакета. Ничего другого не было. Туда же — на стройку пахать — перешло огромное количество его коллег, которые раньше занимались научно-исследовательской деятельностью в области инженерии. Идти торговать на рынок или быть челноками из Турции им казалось долей похуже». Ольга Мал: «Больше всего раздражал беспредел. Все, кому удалось даже немного вылезти, иметь деньги и власть, творили , что хотели. Милиция бездействовала или, что ещё хуже, работала на имущих. Ещё эти задержки заработной платы. Люди не получали зарплату по несколько месяцев. При этом работодатели не несли никакую ответственность. Работу было найти трудно, поэтому люди и не роптали особо. Этим пользовались все, кому не лень. Часто нанимали на работу без всяких документов и договоров, качать права смысла не имело, приходилось рисковать, а иначе — ищи другую, желающих на твоё место много. И тут уж просто могли не расплатиться». Финя: «Семья жила небогато, мама ездила в те самые пресловутые Польши и Турции за вещами, а потом продавала их на рынке. А мама фармацевт, торговля совершенно не ее, выматывало. Папа работал на стройке с бригадой. Да, появлялись какие-то яркие вещи, которых в Союзе не было, но в основном - голодное время. В начале 90-х я помню талоны и очереди ночные, когда стояли за сапогами, например. Мама сменяла дедушку, а дедушка снова маму. Ну и что там такого супер хорошего было? Голод и нищета, да выброшенные на помойку научные работники и интеллигенция, которые оказались не нужны государству и вынуждены были либо пухнуть с голода, либо торговать».

«Однажды утром просыпаешься в чужом государстве»

Особенно непросто было тем россиянам, кто на момент распада СССР оказался в бывших союзных республиках. К экономическим трудностям добавился и национальный вопрос. Лиса-Наса: «В девяностых годах я была подростком. Но помню их хорошо. Для нашей семьи они были тяжелые и поставили всё с ног на голову. Разрушили надежды на будущее моей мамы относительно меня. Как мы выжили, это просто чудо. Меня мама воспитывала одна, и ее не имели права сокращать с работы, но не в нашем государстве, к тому же жили мы в Молдавии, где был еще и острый национальный вопрос. И она не могла устроится на работу. Человеку с высшим образованием и утонченной натуры пришлось идти в продавцы, но хорошо, что хоть это было. Помню как нас сначала вышвырнули из школы, русские классы (было много смешанных школ русско-молдавских) в аварийное здание, а через пару лет после того как его силами родителей отремонтировали и из него выгнали, не дав доучится два года до выпуска». Никита Викторович: «Мама устроилась работать техничкой на целый год, отец начал частенько уходить в запой, а потом родители развелись, я носил зимние ботинки которые отец три раза зашивал, бабушка на свою пенсию купила рюкзак в школу, мама старалась изо всех сил, ей большое спасибо. Распался СССР и я оказался не в Союзе, а в Казахстане и постепенно начал становиться чужим. Порой ходили и воровали у огородников, ели яблоки и ягоды, есть нечего было, воровали в магазинах по чуть-чуть, сдавали бутылки детьми и радовались этому». Krusu: «Одно то, что однажды утром просыпаешься и осознаешь, что живешь уже в чужом государстве, радости как-то не прибавило. К тому же русскоязычное население начали активно готовить к тому, чтобы мы как можно быстрее покинули республику Узбекистан. Что в конечном итоге многие и сделали, не желая быть людьми какого-то низшего сорта. Приехав в Россию, тоже радости много не испытали, так как мы были так же не нужны государству, как впрочем и коренные россияне. Власти делили бабло и до людей им просто не было никакого дела. Вот и пришлось как-то крутиться, да выкручиваться, тем не менее мы прошли эти годы, а теперь расхлёбываем то, что оттуда было привнесено».

Кадр из фильма «Принцесса на бобах»

«30 лет меня от одного слова «кабачки» начинало тошнить»

Иногда еду приходилось изобретать буквально из ничего, питались однообразно и скудно, сидя на вынужденной монодиете — перловке, кабачках и тех продуктах, которые часто выдавали вместо зарплаты. В это время дачи и приусадебные участки помогли выжить многим семьям. Tokvladimir: «Освоили «кризисную кухню». Сами дома делали хлеб из той муки, которую давали вместо зарплаты. Могли десятка два приготовить блюд из перловки, которую давали приложением к муке. В хозяйстве — сплошная экономия, даже глазки на картошке оставляли, чтоб потом можно посадить на огороде. А огороды имели многие (это потом бросили). Стирали мылом вместе с содой. Стрижки и маникюр делали друг другу кто как умел. Спасала консервация и овощи со своего огорода. Считалось большим счастьем, если можно было подработать. Работала художником, приходилось оформлять киоски, конкуренция была жуткая. А тема рисунков была одна — бутылки с «Пепси-колой».

Вска: «На 90-е пришлось моё детство. Да, это было трудное время для жизни. Я многое запомнила. Как картошку покупали поштучно. Как конфеты и фрукты — только на Новый год. А к чаю — варенье».

Credo: «Я бюджетница и зарплату не получала, так как ещё задерживали. Давали за вредность молоко по пол-литра ежедневно. Да была своя дача, вот она нас и кормила, родимая. Заготовки на зиму, а где-то и продавали овощи, ягоды, яблоки. Летом заготавливали грибы на зиму и лесные ягоды. Мужу тоже зарплату задерживали, работал трактористом, за уборочную выдавали по 2 мешка зерна, вот их и отдали на мельницу, получали мешок высшего сорта муки. Пекла из него хлеб. Продавали акции совхоза, чтобы детей одеть и собрать в школу, если мы как-то могли ходить в одной и той же одежде, а дети росли и не спрашивали, есть деньги или нет, их надо было во что-то одеть. Свои вещи отдавала знакомой портнихе, чтобы перешивала на детей. Самое простенькое сама шила, халаты, трусы мужу, детям пижамы. Вот так и жили. Вернее выживали как могли». SkyNick: «Зарплату родителям не платили несколько месяцев (особенно в период 1997-1999). Реально занимали деньги у знакомых, у родственников. И неизвестно было, чем отдавать. Бате выдавали зарплату продукцией (тогда он работал в РЖД на грузовых поездах, на тот момент МПС). Нет, не шпалами, к счастью, и не электричками, к сожалению. Давали зарплату с товаров, которые они перевозили на поездах. В основном, пром. товары, которые потом предки сбывали на рынке, платя ещё местным авторитетам за место». Densyrka: «Я в 90-е жила в маленьком городке в Свердловской области, где кроме градообразующего завода ничего не было. Мать работала в НИИ, ее сократили первую. Бабушка у меня была на хорошей должности на заводе и уже вышла на пенсию, но продолжала работать. Отец к тому моменту уже погиб, и получается, что жили мы первое время только на талоны, которые выдавали бабушке на работе, но длилось это не долго. Помню, что выживали только за счет сада, который держала бабушка, в мае-июне было так тошно — еды нет, денег нет, местные фермеры, т.к. хорошо знали бабушку, давали взаймы молоко, яйца, кто-то из соседей муку подкинет, кто-то немного сахара и крупы. И вот в конце июня пошли они — кабачки. Это было единственное, что тогда уже выросло, кабачки были на завтрак, обед и ужин. В основном, это было рагу на воде, с едва-едва завязавшейся морковкой и молодой крапивой. Мне 40, я только в этом году захотела кабачковые оладьи, 30 лет меня только от одного слова «кабачки» начинало тошнить». Svetlana 100: «У нас сын родился и кризис мы прочувствовали по полной, жили на одну зарплату, магазины пустые. Одежду сыну шила сама, по выкройкам, даже комбинезон зимний. Когда устроилась на работу, то зарплату в руках и не держала, давали продуктами, какие птицефабрика производила, яйца и куры. А на что ребенка в школу собирать, хорошо, что муж зарплату получал деньгами. Мы спасались своим огородом, на мотоцикле ездили в деревню, сажали там все, потом на том же мотоцикле все везли домой». Gabap: «В 90 году мне исполнилось 14 лет и отец ушёл от нас. Мы жили вчетвером: мать — инвалид уже 5 лет как, бабушка, я и мой брат 12-ти лет. Живём на две пенсии, алименты отец не платит. В 91 году умирает бабушка, начинаем жить на одну пенсию. Картошкой, морковью, луком, капустой помогали родственники, иногда подкидывали сала, литр молока и яйца мы покупали у соседки раз в неделю, крупы и муку покупали мешками. Сахар и растительное масло доставали через десятые руки. И до сих пор, если у меня есть такой набор продуктов, чувствую себя в полной продовольственной безопасности...Хлеб пекла сама и была мечта настоящую форму для хлеба найти. Как без мечты? Летом делали заготовки». Миоцен: «Отлично знаю, что это такое, когда в течение многих недель и месяцев почти единственное питание это картофель, да к чаю бутерброд с вареньем. А всё, что сверх, это уже крайне редкие вещи. Потому как в тот период все заработные платы задерживали многомесячно, да и те платили неаккуратно». Swit19: «Жили на острове Русский (Владивосток). В магазинах ничего не было, но мы как-то питались. Наловим, уж не знаю как они называются — две раковины склеенные между собой, а между ними «мясо» — креветки? Мы их жарили на костре, и готовили дома. Муж у меня был лейтенантом, я — учительница». Olga Minina1: «В девяностых я пошла в школу. Нищета была жуткая. Нас трое дочерей в семье, я младшая. Вещи, игрушки мне вообще никогда не покупались донашивала и доигрывала, тем что оставалось от старших сестер. На семью из шести человек в девяностые годы покупали в день в магазине одну буханку хлеба, маргарин и пачку сигарет отцу. Страшно жили. Хорошо что в селе хоть с огорода питались. Эти годы с ужасом вспоминаю».

Кадр из фильма «Бумер»

«Многие не дожили до светлого настоящего»

Невиданный прежде разгул криминала заставлял бояться за свою жизнь каждый день. Chromer: «Во время первой увиденной мной лихой сценки я был уверен в том, что наблюдаю съемки фильма — пока не заработали «калаши», этот звук ни с чем не спутаешь. Лично видел как минимум три «отстрела», а виденных «стрелок» и не упомню. Видел похороны с километровыми процессиями и перекрытым движением...Жизнь напоминала роман-абсурд. Идешь домой с детьми, в ста метрах из «жигуля» расстреляли «тойоту» в решето. А все эти анекдоты про «новых» просто на глазах рождались. Устраивали гонки по городу — кто быстрее сгоняет за пивом. Гавайские рубашки, шорты, цепуры, белые носки — как дети малые. Простодушные, иногда туповатые, но всегда очень жестокие. Многие подались туда из спорта, из армии. Многие не дожили до светлого настоящего». Maxgrey: «Все 90-е для меня как десять кругов ада. Я родился в 81-м. Это значит, что конец перестройки и независимость я помню очень хорошо, уже не маленьким был. Ох, как же было весело. Очереди за мандаринами, конфеты только по праздникам, зеленые абрикосы, виноград с балкона на 4-том этаже, яблоки из сада с дедушкой сторожем, потому что у младшей сестры авитаминоз. И чем дальше, тем страшней. Первый труп предпринимателя в парадном, в третьем классе. Папа потом ходил первым и проверял, есть ли новые трупы. Второй раз учусь ходить после сильнейшего сотрясения мозга. Дяди наркоманы. Первые притоны прямо у себя под боком. Первые массовые бандформирования. Первые трупы сверстников».

«Царил какой-то дух свободы»

Впрочем, встречаются и светлые воспоминания об этих годах, ведь для многих девяностые — это незабываемое детство. Валентина: «Моё счастливое детство девяностых было таким — я смотрела «Звёздный час» и «100 процентов», играла с цветной пружинкой и колечками в воде (насаживала, нажимая на кнопочки, эти колечки на палочку), отвечала на вопросы анкет, смотрела на видеомагнитофоне мультфильмы «Леди и Бродяга» и «Все собаки попадают в рай», слышала по телевизору, радио и из динамиков на улице песни «Кукла» Иванушек International и «Зима-холода» Андрея Губина». Надежда Колосова: «Для меня это было действительно счастливое время. С началом эпохи 90-х мне исполнилось 10 лет. В школе отменили форму, и все ходили в чем хотели — чаще всего в джинсовой одежде. Это было время диснеевских мультиков («Утиные истории», «Чип и Дейл спешат на помощь», «Мишки Гамми»), бразильских телесериалов «Богатые тоже плачут», «Просто Мария», «Тропиканка»), передач телекомпании «ВИД» и дискотек под «Руки вверх!», Ace of Base, Ice MC, Dr. Alban и других. Царил какой-то дух свободы, никто не сидел часами за компьютерами, как сейчас. Дети общались, гуляли, вели «дневники друзей», коллекционировали вкладыши от жвачек и красивые обертки от сладостей. Несмотря на хаос в стране и выдачу родителям зарплаты продуктами, я вспоминаю о 90-х с ностальгией». Настасья 33: «Оооо! Для меня очень много приятных воспоминаний. Школьные годы чудесные. Сумасшедшая мода с дикими каблуками и аляповатыми прическами! У нас в посёлке был жесткий дефицит с мороженым. Привозили его раз в год и продавали с машины. Все коробками брали, а наша семья пять штук (по количеству человек). Так что ела я его один раз в год».