Как протестанты командовали американскими киностудиями

В конце 1920-х Голливуд стал настоящей кузницей развлечений для американцев. Фильмы штамповались один за другим, в них было все: драмы, погони, мафиозные перестрелки, секс, алкоголь — все, что отвечало нравам «ревущих двадцатых». Но это нравилось далеко не всем. В 1922 году после нескольких рискованных фильмов и скандалов с актерами, Голливудские киностудии терпели огромные убытки и имиджевые потери. Поэтому они привлекли на работу пресвитерианского старейшину Уильяма Хейса, чтобы исправить имидж Голливуда. Рассказываем, что из этого вышло.

.marker { background: #FFE3E0; background: linear-gradient(180deg,rgba(255,255,255,0) 45%, #FFE3E0 55%); }

Кодекс Хейса: 11 запретов на страже морали

Для очищения образа Голливуда, Уильям Хейс разработал свод правил — этический кодекс, который регулировал содержание фильмов. Он вывел несколько тем, которые нельзя было освещать или показывать в негативном ключе, были темы, которым вовсе было не место на большом экране. Чтобы контролировать, как голливудские киностудии соблюдают принятый в 1930-м году кодекс, была учреждена Ассоциация производителей и прокатчиков фильмов, основателем которой также являлся Хейс.

Что же запрещал этический кодекс Хейса?

Использование нецензурной лексики. В качестве ругательств нельзя было использовать слова: «Боже!», «Черт!» и «Господи».Изображение любой наготы. Нельзя было показывать даже обнаженный силуэт или тень обнаженного актера или актрисы. Также им запрещалось говорить о сексе, как о чем-то хорошем.Изображение незаконного оборота наркотиков.Любые намеки на сексуальные извращения.Изображение белого рабства.Изображение смешанных браков и указания на межрасовые сексуальные отношения.Упоминания о венерических заболеваниях, а также демонстрация интимной гигиены.Изображение сцен родов — фактические или даже в виде силуэтов.Демонстрация половых органов детей.Высмеивание духовенства или изображение духовенства в роли негативного персонажа.Умышленные оскорбления любой нации и любого вероисповедания (этот запрет не распространялся на оскорбления в адрес атеистов).

Также нежелательны были продолжительные сцены поцелуев, особенно с негативными персонажами, нельзя было показывать перестрелки, употребление наркотиков, поджоги, пытки — в общем все, что по мнению цензоров могло научить людей «плохому». Это вычистило почти все фильмы, которые были настоящими блокбастерами: киноленты с подчеркнуто-сексуальной Марлен Дитрих, боевики и комедии.

Уже к 1934 году Кодекс Хейса был основным нравственным стандартом Голливуда и оставался таковым в течение почти 30 лет. Хотя, конечно, мало кто собирался слепо следовать новым правилам. В 1932 году в прокат даже вышла легендарная кинолента «Лицо со шрамом», романтизировавшая биографию Аль Капоне, а он на тот момент был еще жив. А в 1940 годах было опубликовано фото Thou Shall Not, нарушившее 10 пунктов из кодекса Хейса.

Как кинематографисты бодались с Кодексом Хейса

Борьба с ограничениями началась практически с самого принятия Кодекса. Тогда кинематографисты могли просто не следовать прописанным правилам, потому что проверить исполнение кодекса в каждом фильме было почти нереально, а если студии и светил штраф, она могла компенсировать его выручкой от проката фильма. К тому же в 1930 Америку охватила Великая депрессия, и студиям было просто необходимо как-то выживать, а «жесткие фильмы» всегда имели более высокие рейтинги и приносили больше прибыли, поэтому до середины 30-х киностудии начали прикрывать глаза на правила, которые сами же и заказали Хейсу. Либеральные журналы жестко критиковали кодекс и как бы в шутку спрашивали, как же авторы этических догм будут контролировать их соблюдение.

Но Уильям Хейс был деятельным политиком и настоящим фанатиком своего дела, окруженный такими же охотниками на порок, как и он сам — не зря он получал 100 000 долларов в год. В 1934 году была подготовлена и выпущена поправка к Кодексу, по которой на базе Ассоциации производителей и прокатчиков фильмов появилась Администрация производственного кодекса. Эта организация была настоящей полицией мыслей, через которую проходили все фильмы и мультфильмы, которые должны были оказаться на больших экранах. Серьезные люди с секундомерами засекали, сколько времени длился поцелуй на экране, проверяли, нет ли завуалированных шуток над религией. Правил балом в этой Администрации Джозеф Брин, видный католик-мирянин. Он мог не только наложить вето на готовящийся к прокату фильм, но и дать принудительно-добровольные рекомендации. Например, по его указке анимационный секс-символ Бетти Буп носила юбку, а не брюки, а из «Касабланки» убрали намеки на романтическую связь героев, не состоявших в браке.

Но это было далеко не все. Киноленты, не получившие одобрения Администрации производственного кодекса, изымались, авторам несанкционированных показов вытсавляли огромные штрафы, а иностранные фильмы, которые не соответствовали требованиям цензуры, просто изымались таможней на границе. Под жернова цензурной системы попадали даже актеры: если в публичном поле становилось известно об их скандалах в личной жизни и каком-либо аморальном поведении, студии могли разорвать контракт с ними. Причиной скандала могло стать все, что угодно: пьяное поведение, беременность вне брака, незапланированная беременность, развод.

Но режиссеры искали способы обойти кодекс Хейса и даже посмеяться над ним. Так в эпизоде Looney Tunes две кошки договаривались о том, чтобы съесть канарейку Твитти, а затем одна говорила другой: «Только если мне офис Хейса разрешит». А Альфред Хичкок, уже в «Дурной Славе», пытался обойти запрет на долгие поцелуи в кадре, заставив актеров целоваться через слово. Много коротких поцелуев не смогли приравнять к одному долгому, и благодаря этому сцена с Игнрид Бергман и Кэри Грантом не была удалена.

Но постепенно свирепствования цензуры пересилили действия кинематографистов, и кино стало благонравным и ужасно скучным на фоне того, что было в прокате в 1920-х. Но времена изменились, и к 50-м годам кодекс начал утрачивать свою силу.

Как прогресс победил цензуру

Если в 1930-х казалось, что руки Кейса и его сторонников могут дотянуться куда угодно — даже в самый захолустный деревенский кинотеатр, то в конце 1940-х оказалось, что это не так. Появилось телевидение, и его кинопрокатчики контролировать не могли. Скованные цензурой киностудии начали массово терять зрителей: людям было попросту скучно смотреть то, что показывали в кино. К тому же в кинотеатр нужно ехать, покупать попкорн, напитки, а тут можно просто переместиться в гостиную или к соседу, если у него телевизор появился раньше.

К этому времени защищать свои права научились иностранные киностудии. Так европейские киностудии доказали, что действия Администрации производственного кодекса по единоличному осуществлению цензуры нарушали антимонопольное право, и такие фильмы, как «Похитители велосипедов» Витторио де Сика, «Лето с Моникой» Ингмара Бергмана и «Любовь» Роберто Росселлини смогли просочиться в американский прокат. В рамках защиты фильма Росселлини вспомнили о первой поправке к Конституции США, защищающей свободу слова. Верховный Суд США в 1952 году постановил, что фильмы также защищены законом в рамках этой нормы права, благодаря чему был создан прецедент, на который могли опираться юристы. Администрация начала постепенно снимать ограничения, несмотря на возмущение моралистов, а к концу 1960-х действие кодекса было полностью отменено.

Чтобы как-то поберечь нервы зрителей, была введена система рейтингов для фильмов — эта та самая пометка о возрастных ограничениях, которую вы можете видеть в низу или в углу экрана:

G или General — фильмы для семейного просмотра, а также кино для детей;R или Restricted — фильмы, на которые зрители до 17 лет допускались только в присутствии взрослых;M или Mature — обозначались фильмы со «взрослыми» сценами: графичным изображением насилия, секса, употребления алкоголя и наркотиков, с большим использованием ругательств.