60-летие романа Филипа К. Дика “Человека в Высоком Замке”

Филип К. Дик (1928 – 1982) – необычный человек и писатель: трудоголик, написавший десятки романов за свою непродолжительную жизнь; параноик, везде видевший заговоры – достаточно вспомнить его реакцию на предложение Лема, желавшего перевести все того же “Человека..”, в виде письма в ФБР о коммунистическом заговоре против себя (хотя Дик был большим поклонником Мао: “..когда председатель умер, я почувствовал, что часть меня тоже умерла”); также он был христианским сектантом, увлекающимся экспериментами с сознанием. Казалось бы, как из такого набора противоречивых характеристик могло получиться что-то осмысленное и даже интересное? Возможно, именно такая своеобразность писателя помогла сформировать для него основную линию творчества, а именно: экзистенциальные вопросы “Что такое человек?” и “Что такое реальность?”, – облекаемые в форму массовых научно-фантастических триллеров. Если обратиться к его дневникам, выпущенным в 80-х под названием “Экзегеза”, становится понятным, что эти вопросы мучали аналитика (или философа – Дик не считал себя писателем) всю жизнь, а написание книг стало для него способом хотя бы немного подойти к истине. Разве не такими же вопросами задаются классики русской литературы, такие, как максим Горький в “На Дне” и Валерий Брюсов в “Хвале Человеку” (“Будь прославлен, Человек”)? Не в меньшей степени понимание себя как человека относится и к древним трудам, будь то “Эпос о Гильгамеше” или “Египетская Книга Мертвых”, где задается все тот же вопрос – что же делает человека человеком (а не богом или животным)? Можно сказать, что для людей это всегда была очень сложная, безответная, но постоянно возникающая в голове мысль. Если говорить о романах Дика, то можно выделить основные аспекты в них – непонимание, где реальность, а где галлюцинация/вымысел/общественное мнение; авторитарные органы и личности – корпорации-монополисты, мегаломаньяки, партии, секретные службы и органы; его герои – обычные простые люди, как у Хичкока, попадающие в далеко не обычные ситуации и миры. Не менее важным будет большое влияние философских и психологических концепций на сюжеты (таких, как Unheimlich Фрейда и Хайдеггера и идеи Юнга), а также размышления о социальных проблемах – неравенстве, тотальном контроле, коммодификации (превращения всего в товары). Таким образом, все романы Дика являются одновременно очень чуждыми, отдаленными от нас, и чрезмерно реалистичными – ведь путем переноса в будущее автор описывал беды настоящего, все еще актуальные для нас здесь и сейчас. Все эти же аспекты есть и в романе-“виновнике” статьи – “Человеке в Высоком Замке”, о котором и пойдет речь дальше. "Но особенно сильное отвращение испытал я к новой истории…" Роман, вышедший в 1962 году, повествует об альтернативном мире, где Страны Оси победили во Второй Мировой и Америка оказалась поделенной пополам между Третьим Рейхом и Японией. Главная сюжетная линия заключается в поиске Готорна Абендсена – автора, написавшего популярный в том мире роман “И наестся саранча”, также повествующий об альтернативном (на тот момент) настоящем, тоже имеющем определенные небольшие отличия от мира, в котором мы все живем. Несмотря на то, что книга Дика по своей сути является политическим триллером с примесью фантастики и шпионского романа, основа у него преимущественно философская, ведь автор пишет о том, насколько наш мир – череда случайностей и небольших изменений, влекущих за собой разные, но чаще всего великие события, меняющие реальность. Это отражается и в нарративе работы – герои романа (как и Дик во время написания) используют китайскую Книгу Перемен, что также добавляет элемент случайности действиям персонажей. С помощью гексаграмм человек может сформировать наставления по каждой конкретной ситуации, что становится для него путеводной звездой на страницах книги. Стоит сказать, что иногда в своей пессимистичности “Человек в Высоком Замке” кажется приговором для человеческой расы: ведь во всех альтернативных мирах беды социума таковы же, как и в людском – войны, борьба за доминирование и общая бессмысленность и бесполезность каких-либо действий – итог все равно один и тот же. “Раз не вышел из меня любовник / Достойный сих времен благословенных / То надлежит мне сделаться злодеем!” (Шекпир, “Ричард III”). Фото: Tokopedia Не в меньшей мере данный метароман говорит о силе автора и книги вообще. “И наестся саранча”, возможно, подчеркивает сильную тягу к эскапизму при чтении фантастики, но при этом дающую надежду на лучшее сегодня (и завтра). Ведь далеко не все герои романа, как Поллианны, "играют в радость" и находят поводы не унывать во всем; нет, они активно пытаются создать свое счастье, будь то поиск автора вышеупомянутого романа, или попытка улучшить условия жизни для других. “Суета сует, сказал Екклесиаст, все – суета!” (Екк 12:5). Скорее всего, именно такие аспекты и детали сделали роман столь популярным – он выиграл престижную награду Хьюго изначально Ежегодная премия за достижения в области научной фантастики (престижная англоязычная читательская литературная премия, присуждаемая ежегодно лучшим научно-фантастическим, реже — фэнтезийным произведениям, или собственно писателям за творческие достижения в этих же жанрах), а также получил восторженные отзывы критиков и писателей. Данная работа во многом стала прорывной для Дика, до этого известного скорее лишь в узких кругах любителей фантастики. В дальнейшем философ стал настоящим символом 60-х, и далеко не только для хиппи и контркультуры. Его романы стали зеркалом реальности, где читатель нередко с ужасом замечает себя. “Лицемерный читатель – мой брат – мой двойник!” ( Шарль Бодлер , “Читателю”). Таким образом, “Человек в Высоком Замке” позволил Дику “достучаться” до более широкой аудитории, не изменяя своим принципам работы и идеям. Возможно, именно такой подход обеспечил ему славу далеко не только в стане фантастов, а вообще среди литераторов прошлого века. Уже сейчас он стал частью массовой культуры, в том числе и с помощью многочисленных экранизаций его книг, все также нависая Дамокловым мечом над реальностью и тем, что делает нас такими, какие мы есть.