История материнской любви, обернувшаяся предательством и судом

Жительница Челябинска - 62-летняя Людмила Карташова - вышла из ковидной больницы в январе 2021 года, но попасть домой не смогла: замки в квартире поменяла родная сестра - по просьбе ее собственного сына. В 28-градусный мороз женщина оказалась на улице в осеннем плаще и кроссовках. С того момента челябинка живёт в своём офисе, а сын, проживающий в Таиланде, не отвечает на звонки и письма. В том, как история слепой материнской любви превратилась в семейную трагедию с бесконечными судами, разбирался корреспондент агентства «Урал-пресс-информ». Переехать за границу молодой человек решил десять лет назад. Получить долгосрочную визу тогда было крайне сложно - нужно было доказать, что у 22-летнего парня есть в России недвижимость и работа, поэтому задерживаться в Таиланде он не собирается и вернётся на родину. Для этого Людмила Ивановна открывает на имя сына ООО и регистрирует на эту фирму три свои квартиры. Две из них она сдаёт в аренду, а в одной проживает сама. Сделка была формальной (на юридическом языке – мнимой), единственной целью которой было оформление справок. Мать с сыном при этом договариваются: как только он закрепится и обживётся на новом месте, то перепишет на неё обратно всё недвижимое имущество. Но этого не происходит. Когда женщина понимает, что в 61 год она уже не может активно вести бизнес, и просит вернуть жильё, сын руками своей тёти меняет замки и «теряется». «Они подумали, что я умру, обрадовались. А я… не оправдала их надежд», - уверена челябинка. Дела семейные По словам Людмилы Ивановны, с Ваней (так зовут сына) у неё всегда были доверительные и тёплые отношения – «понимали друг друга без слов, поддерживали». Его детству мог позавидовать любой ребёнок – фирменная одежда, лего, поездки на море и за рубеж, коньки, бассейн - и это всё не в «тучные» 2000-е, а в лихие и голодные 90-е. Обеспечить безбедную жизнь удалось благодаря бизнесу в сфере судебной экспертизы – рынок только формировался, востребованность таких услуг была очень высокой, а специалистов мало. «В перестройку я работала по 18 часов, его брала с собой на работу. Когда у бабушки жил, полностью их обеспечивала. Они каждый год с моей мамой ездили на юг на два месяца. С трёх лет он изучал английский язык, ходил на музыку, на коньки, на рисование. Я его везде водила. Дала ему три высших образования. Он с десяти лет ездил в Великобританию, в Америку по программе, там давал интервью на национальном телевидении. Он один был у меня как свет в окошке. У меня вся жизнь была на него замкнута. Всё, что мне недодали, я хотела дать ему», - делится Людмила Ивановна. Единственному сыну женщина решила дать лучшее классическое образование. Помогала в этом и бабушка - в 65 лет пожилая женщина выучила английский язык только для того, чтобы читать внуку сказки в оригинале. Найти учебники иностранного языка тогда было очень сложно, поэтому мать переписывала их и перерисовывала … вместе с картинками. «Мне это было не в тягость, это же мой ребёнок. Я понимала, что хорошее образование всегда себя оправдывает. И не то, чтобы я его детства лишала. Просто на ту улицу, которая была в перестройку, нельзя было ребёнка отпускать», - объясняет мама Ивана. Женщина была уверена, что на своего ребёнка она точно может надеяться. Поэтому случившееся стало для неё полной неожиданностью. «Я вышла из больницы в январе 2021 года. На улице было -28 градусов. Я в летних кроссовках и осеннем плаще. У меня СОЕ было 36, то есть ещё шёл воспалительный процесс. Я даже идти не могла. В больнице подержали полтора месяца, а больше не держат. Там же наплыв был, выписывать надо было. А я больше года потом ещё восстанавливалась», - вспоминает Людмила Ивановна. За этим последовало другое потрясение - на просьбу вернуть хотя бы личные вещи, оставшиеся в квартире, сестра отвечает отказом. Среди вещей - шубы, ювелирные изделия и дорогостоящая техника. Как рассказала Людмила Карташова, сначала содержимое всех шкафов сестра сняла на видео и отправила бухгалтерам её компании – «Надо же сколько у неё всего много, хотите посмотреть?». Потом она заявила, что оставит эти вещи себе - в счёт того, что та пользовалась квартирой. А сейчас говорит, что личных вещей там и вовсе нет – только секонд-хенд. Что касается двух других квартир, оттуда выселили арендаторов и запустили других. После этого семейная история перерастает в длительный судебный процесс. Людмила Карташова подаёт иск о признании сделки недействительной. Дела судебные Столкнувшись с предательством самого близкого человека, женщина надеялась найти справедливость хотя бы в суде. Если не удаётся призвать к чувствам и долгу, то приходится апеллировать к здравому смыслу и холодному анализу. Но добиться объективности пока не удаётся и там. Дело Людмилы Карташовой уже рассматривалось Советским районным судом и дважды Челябинским областным. На август назначено рассмотрение в Седьмом кассационном суде. Основной довод женщины – сделка о покупке сыном недвижимости мнимая, поскольку такими средствами он не располагал, фактической передачи денег не было, а фирма, на которую было оформлено жильё, существует только на бумаге. «Очевидно, что в 22 года парень просто не мог иметь недвижимости на 20 миллионов рублей. Это каким надо быть гением, чтобы спустя год после окончания университета самому заработать такие деньги!», - отмечает представитель Людмилы Ивановны в суде Виталия Снегирёва. В качестве доказательств ничтожности сделки суду были предоставлены письменные подтверждения - выписки со счетов, квитанции, электронная переписка, но все они были проигнорированы судом. А вот ответчик (сын, который по-прежнему не выходит на связь) не смог предъявить ни одного доказательства покупки квартир - ни расписки, ни денежного перевода. Расписка, по словам его представителя, была утеряна. «Юрлицо не может просто достать деньги из кубышки! Мы предоставили все выписки с расчётного счёта: по ним видно, что на момент совершения сделки, ни до, ни после деньги на счёт не поступали. Там сумма была смешная – около тысячи рублей. А по договору, который предоставила та сторона, имущества было передано почти на семь миллионов», - комментирует юрист. Кроме того, фирма сына не вела никакой хозяйственной деятельности, длительное время никакого передвижения денежных средств по счёту общества не было. Именно в связи с этим в 2014-15 году «Челябинвестбанк» этот счёт закрыл. Правда, в 2011, 2012 годах с него был сделан перевод средств на несколько юрлиц в размере 500 и 400 тысяч. Ответчик заявляет, что фирмы, куда перечислялись деньги, делали ремонт, также у них приобреталась мебель. Однако ни одного договора на ремонт или покупку нет, нет ни акта приёма-передачи работ, ни транспортных накладных. Связаться с данными юрлицами тоже нельзя, так как все они ликвидированы. «Фактически это было просто обналичивание средств, - поясняет Виталия Снегирёва. - Но судья пишет: «Ну, вот же перечисление было, оно доказывает, что ответчик ремонт делал. Если он говорит, что был ремонт, значит он был». Странным, по мнению юриста, выглядит игнорирование судом и других обстоятельств. Так, чтобы перевести сыну деньги, мать пересылает их со своей фирмы на его компанию, он их снимает и оформляет как возврат займа. Но документов, подтверждающих предоставление займа, снова нет. Каким образом деньги появились на счету организации, суду неинтересно. Ещё один важный момент, который должен был повлиять на принятие судебного решения – установление лица, которое всё это время несло расходы на содержание спорной недвижимости. «Например, наша доверительница всё это время несла бремя содержания имущества – за ту же квартиру, в которой она проживала, она платила коммуналку. Нетрудно подсчитать, что десять лет - это 120 месяцев. От нас были предоставлены квитанции по оплате электроэнергии, воды, ремонта за 110 месяцев. А десять месяцев она перекидывала деньги со своей фирмы на ту, что была зарегистрирована на сына, и уже с неё оплачивали коммунальные услуги», - рассказывает Виталия Снегирёва. Суд по какой-то причине принял во внимание только те десять месяцев, когда счета оплачивались фирмой, а не физлицом. Квитанции за остальное время показались ему «не заслуживающими внимания». Главный аргумент судьи Аллы Мицкевич – истечение сроков давности. Но здесь истцам есть, что возразить. Представители Людмилы Карташовой ссылаются на постановление пленума Верховного суда РФ № 25 от 23 июня 2015 г. В нём разъясняется, что срок исковой давности применительно к той части ничтожной сделки, в которой она не исполнялась, должен исчисляться с момента исполнения этой части, то есть с 2020 года! «Людмилу Ивановну выселили из квартиры и поменяли замки в 2020 году. То есть никакой срок не нарушен. До этого десять лет она распоряжалась этим имуществом, по сути, как собственник – оплачивала счета, что-то сдавала в аренду, где-то жила. Однако судья этот пленум не применяет, только общий срок исковой давности. И это противоречит судебной практике, в том числе Челябинского областного суда», - поясняет юрист. Виталия Снегирёва считает, что в ходе последней апелляции судом были допущены и другие нарушения: - Та сторона приобщает какие-то документы, судья спрашивает: «Зачем приобщаете?» и тут же отвечает под протокол: «А я знаю, вот эти документы вы приобщаете для того-то, вот эти документы для того-то, эти – для того-то». Наша сторона по два-три заседания пытается приобщить какой-то один документ, но судья делает вид, что не видит и не слышит: «Давайте рассмотрим ходатайство потом». Что это означает с юридической точки зрения? Мы остаёмся в неведении, наши документы приобщены, не приобщены, мы имеем право на них ссылаться или не имеем, примет их во внимание суд или не примет. Более того, в одном из процессов судья Алла Мицкевич заявила, что истцы вышли за сроки исковой давности (подтверждается аудиозаписью заседания от четвертого февраля 2022 года). Фактически это означает, что судья высказала мнение о том, каким будет её решение, и тем самым нарушила тайну совещательной комнаты. На этом основании представители Людмилы Карташовой заявили ходатайство об отводе судьи, которое было отклонено. Как отмечает Виталия Снегирёва, в аналогичных ситуациях добросовестные судьи обычно не только удовлетворяют отводы, но и заявляют самоотводы. Далеко ходить за примерами не надо – был период, когда сразу несколько судей Центрального районного суда Челябинска вышли из процесса, когда поняли, что их неосторожное высказывание может быть расценено как нарушение тайны совещательной комнаты. Прежде чем заявить отвод представители Людмилы Карташовой направили жалобу в квалификационную комиссию, председателю областного суда, а также в региональный Совет судей. Отовсюду пришли ответы – «нарушений нет». Впрочем, последнее обстоятельство истцов не удивляет, ведь председателем дисциплинарной комиссии Совета судей Челябинской области является та же Алла Мицкевич. Дело сестёр Тётя Ивана - не просто близкий по крови человек для Людмилы Ивановны, она её сестра-близнец. Но несмотря на внешнее сходство, душевного родства между ними никогда не было: каждая жила своей жизнью, у каждой были свои приоритеты. В преклонном возрасте эта пропасть только увеличилась, а семейная история свелась к судебным спорам. Помимо тяжбы с фирмой, у сестёр есть ещё их «личное» дело - по разделу наследства. От отца сёстрам досталась трёхкомнатная квартира на АМЗ, которую он просил поделить пополам между ними и женой. После его смерти в наследство вступила только мать. А когда начался конфликт, сестра Людмилы Ивановны привезла мать к нотариусу, переписала всё на себя и подала иск о выселении сестры из родительской квартиры. В апреле этого года их мать умерла. «Сестра, видимо, под 60 лет поняла, что никому не нужна. У неё никогда не было ни семьи, ни детей. Я её спрашиваю: «Ты же близкий человек, ты, наоборот, должна племяннику объяснить, что так нельзя делать. Но у неё один ответ – это наше, это моё. Но кто всё покупал-то? У меня на каждый объект есть кредитный договор. А она всю жизнь была госчиновником, она не понимает, как трудно заработать деньги даже на одну квартиру. Может, она думает, что он [племянник] её в Таиланд заберёт, не знаю…» - считает Людмила Ивановна. И снова очередная «странность» - этот судебный спор тоже попал на рассмотрение к Алле Мицкевич. При этом гражданская коллегия Челябинского областного суда имеет в своём составе около 60 судей, и подобное совпадение невольно вызывает вопросы. Две случайности, как известно, уже составляют начало некой последовательности. «Главное, что сын жив, здоров» 35-летний Иван владеет в Таиланде недвижимостью и бизнесом. У предпринимателя сеть прачечных плюс фирма по сдаче жилья в аренду. Возвращаться в Россию он не собирается. Представители сына утверждают в суде, что мать им не занималась, а отношения между ними были напряжёнными. Но электронная переписка за десять лет говорит об обратном. Иван просит выслать деньги, оплатить счета, рассказывает о своих планах и называет мать самой лучшей на свете. Людмила Ивановна: «Сыночек, как дела? Почему два дня не пишешь, я переживаю». Иван: «Мамулечка, я тебя люблю, ты самая лучшая мама на свете». Суд эту переписку принимать к сведению отказался. Почему в отношениях когда-то близких людей произошла резкая перемена, остаётся только догадываться. По словам Людмилы Ивановны, дело может быть в том, что она просто избаловала сына. А может, он поддался чьему-то влиянию. После смерти отца Иван сам записался на приём психологу, а после рассказывал: психолог считает, что он живёт не своей жизнью, а жизнью матери. «У меня другой-то жизни и не было, кроме него и работы. При чём в его личную жизнь я не вмешивалась совершенно. Он жил отдельно, у него была девушка, ключей от его квартиры у меня не было. Мне все говорят: «Ты не переживай, главное, что он жив, здоров, это на его совести будет, а ты сделала всё, что могла…» - в телефонной трубке повисает тишина, после паузы Людмила Ивановна продолжает: - Восемнадцатого у него был день рожденье. Я написала ему, пожелала счастья, всего самого лучшего…». Если же посмотреть на эту историю шире, то сугубо личная драма приобретает и социальное звучание. Сейчас, когда в стране очень непростая экономическая ситуация, президент и правительство России разрабатывают всевозможные меры поддержки граждан и бизнеса, судья Алла Мицкевич выносит решение, которым, по сути, отбирает всё имущество у гражданки России и отдаёт человеку, который уже десять лет живёт за границей, вкладывает деньги в экономику чужой страны, платит там налоги и не планирует возвращаться на родину. Всё, что было создано в России многолетним трудом и должно было стать для женщины «подушкой безопасности» на склоне лет, с лёгкостью отдаётся тому, кто отказался и от страны, и от матери. Может быть, рассуждения на тему этичности и экономического эффекта судебного решения могут показаться излишними, но в настоящий момент любые решения органов власти воспринимаются через призму новых реалий. А они требуют от судебной системы максимальной защиты интересов своих граждан.