Язык ― это не только словарь, грамматика и синтаксис. Это еще и культура, которую он несет. Те, кого возмущают «митапы», «тимлиды» и «митболы», засоряющие язык, забывают, что это не новое веяние, а часть процесса, который идет уже много столетий. Начиная с XVII века, со времен правления Петра I, Россия открылась иностранным влияниям. И особенно большое воздействие оказали французский и английский языки. Они не просто подарили нам новые термины ― они поменяли взгляд на многие вещи. Вместе с ведущими и сценаристами подкаста «Как родной» от онлайн-школы Skyeng разбираемся, как иностранные языки повлияли на культуру России.

Галломания: как Франция повлияла на жизнь в России

С начала XVIII века дети русской аристократии воспитывались в европейском духе. А «европейский» в то время означало «французский». Франция была главной страной Запада, здесь зарождались и светские моды, и актуальные философские течения. Елизавета Петровна любила французскую музыку и еду, Екатерина Великая ― репутацию просвещенной монархини и разговоры с французскими мыслителями. Уже к середине XVIII века французский язык стал почти официальным языком высших слоев российского общества. Лев Толстой вовсе не преувеличивал, заставляя героев «Войны и мира» то и дело переходить на французский. Аристократы действительно использовали его чаще, чем родной. 90% любовных писем Пушкина написано по-французски ― а ведь поэт считается создателем современного русского языка! Алексей Конобеев, ведущий подкаста «Как родной» от Skyeng, объяснил, почему французский оказал такое сильное влияние на Россию:

«Французский язык не сразу стал популярен в России. До XVIII века российская аристократия изучала древнегреческий, латынь, польский языки ― как языки классической литературы и язык близкого и опасного соседа. Петр I способствовал притоку в Россию мастеров из Голландии и германских княжеств, поэтому в первой половине XVIII века голландский и немецкий языки активно распространялись как во время царствования Петра I (по 1725 год), так и во время „немецкого засилья“ при дворе его племянницы, императрицы Анны Иоанновны (1730–1740 годы). А вот государственному перевороту, позволяющему занять престол дочери Петра I, Елизавете Петровне, активно способствовала французская дипломатия. Этот переворот открыл двери французским модам, французскому влиянию и французскому языку. Французская литература стала покорять умы дворян, и влияние французской культуры с воцарением Екатерины II (1762 год) только выросло, в том числе благодаря переписке и дружбе императрицы с французскими философами Вольтером и Дидро, даже несмотря на враждебную России политику Людовика XV. При дворе французская речь стала популярна. Постепенно дошло до того, что детей аристократов учили общаться на французском и некоторые дворяне вообще не владели русским. Например, почти не говорил по-русски М.С. Лунин, а М.П. Бестужев-Рюмин свои показания написал по-французски и вынужден был переводить их на русский со словарем. Поэтому у нас есть стихи Пушкина и Тютчева, написанные на французском».

Примерно в это же время в XVIII веке в русском языке появляется множество галлицизмов ― заимствований из французского. Как минимум потому, что российский быт менялся под воздействием французских влияний. Просвещенному хозяину дома требовалась комната для умственных занятий ― и такую комнату начинают называть «кабинет», ведь русского слова для этого понятия не было. Дамы начинают носить бриллиантовые колье, их кавалеры ― сюртуки, и те и другие пользуются пудрой и делают визиты. Несложно догадаться, что все эти слова французского происхождения. Появляются и фразеологические заимствования ― мы до сих пор используем устойчивые выражения, не подозревая об их французском происхождении. Например, оборот «быть нe в своей тарелке» ― перевод французского «n’est pas dans son assiette». Мы плывем «против течения» и «бежим со всех ног» лишь потому, что кто-то в свое время перевел выражения «aller contre le courant» и «à toutes jambes» и счел их очень меткими.

Анна Меликян, сценарист подкаста «Как родной» от Skyeng, подчеркивает: «Фразеологизмы — это образные сравнения. Некоторые могут совпадать для разных культур. Например, и в русском, и в английском языке есть выражение „как кошка с собакой“ — „a cat and dog life“. Эти домашние животные есть у обеих культур, поэтому могли родиться из наблюдения. Другие же попадают в язык благодаря культурному обмену. Например, в русском много калек с французских фразеологизмов. В XIX веке этот язык был для русского дворянства почти как родной из-за культурных и политических связей. В случае с фразой „быть нe в своей тарелке“, скорее всего, кому-то не сразу было понятно, что это за тарелка и почему он или она не в ней, но со временем оборот укрепился в русском языке. Думаю, это произошло еще и потому, что образ в целом довольно понятный, в нем нет никакой завязанной на культуре отсылки: чужая тарелка на то и чужая, что в ней может быть некомфортно».

Впрочем, не все были в восторге от Франции. Литературное общество «Беседа любителей русского слова», где председательствовал поэт Державин, боролась с засильем галлицизмов в русском языке ― слова «безе», «желе» и «водевиль» раздражали его так же, как сегодняшних поборников чистоты языка раздражают «триггер», «стикер» и «флэт уайт».

Как Англия стала популярнее Belle France

Тем не менее все французское считалось лучшим, утонченным и самым правильным вплоть до начала XIX века. А потом пришел Наполеон и все испортил. Во время Наполеоновских войн любовь ко всему французскому пошла на убыль, хотя и не исчезла совсем. Многим уже не хотелось восхищаться Францией. Париж выходил из моды, а вот Лондон, наоборот, набирал популярность среди проевропейски настроенной части общества.

«Английский язык набирал популярность постепенно. Во времена Наполеона, в 1810 году, население Франции (38 миллионов жителей) было в 2 раза больше населения Соединенного Королевства (12 миллионов) и США (5 миллионов 250 тысяч жителей) вместе взятых, и крушение Наполеона не уменьшило роль французского языка как языка международной дипломатии. Но английский язык постепенно становился языком инженерного дела и торговли. Наполеон презрительно называл англичан нацией лавочников, и именно английский язык стал завоевывать мир во многом благодаря развитию промышленности и торговли», ― добавил Алексей Конобеев.

Моду на все английское вводили и состоятельные аристократы, которым доводилось бывать в Англии по военно-морским или дипломатическим делам. С самого начала XIX века роль Великобритании на международной арене росла, она считалась технологически передовой державой ― на Лондон смотрели так же, как мы сейчас смотрим на Кремниевую долину.

«Мощные фабрики удешевили товары, первые железные дороги сделали их доставку до складов быстрой, мощный флот переправлял товары в любую точку мира, а армия не только защищает торговцев от нападений, но и в состоянии заставить покупать товары. Британия в XIX веке активно ведет войны и таким образом делает свое положение в мире все прочнее и прочнее. В эту эпоху Великобритания существенно подчинила себе также экономики многих формально независимых стран и регионов — Китая, Аргентины, Сиама. Африканские территории, Фиджи, Тонга… Новая Зеландия становится владением британской короны. Кипр, протекторат над территориями Персидского залива — над Британской империей никогда не заходило солнце. И на все территории Британия приносила английский язык. Наука продолжала развиваться. Все больше книг выходило на английском языке, все больше научных трудов, все больше открытий совершалось британскими учеными и инженерами — соответственно, и все больше людей начинали учить английский, чтобы быть в курсе изобретений и достижений науки. Можно сказать, что главными языками науки в XIX веке были английский и немецкий, а на роль основного языка международной торговли выходил английский язык», ― рассказывает ведущий подкаста «Как родной».

Регулярные французские парки с их строгой геометрией были забыты ― помещики начали устраивать вокруг усадеб английские сады, которые напоминали природный лес. Конечно, укрощенный и комфортный. Пример такого парка ― музей-заповедник «Павловск». Те, кто содержал выезд, начали обустраивать конюшни на английский лад, с конюхами, наряженными как английские жокеи. Находились и те, кто в разговорах переименовывал свои деревни на английский манер ― например, Кроуфилд вместо Воронково. Даже английская кухня ― по мнению многих, не самая изысканная ― вошла в моду. А вместе с ней в русском языке появились слова «ростбиф», «пудинг», «портер», «виски», «шерри», «бифстек» (позднее превратившееся в «бифштекс»), «тост», «раут», «пикник». Все это считалось престижным, утонченным, высококлассным ― короче, фешенебельным (от английского слова fashionable ― «светский, модный»). Чтобы англоманы могли погрузиться в столь любезную им атмосферу, в Москве даже открыли джентльменское собрание по примеру лондонских клубов (еще одно заимствованное слово). На самом деле Английский клуб существовал в России и до начала XIX века, но именно с переездом в особняк князей Гагариных он стал по-настоящему популярным местом отдыха для любителей всего британского. В 1820-х годах в русский язык прочно вошло слово «денди», которое не так-то просто перевести с английского. Денди в Англии ― это не просто человек, который хорошо одевается. Это законодатель мод, острослов, знаток светских манер. Поэтому Евгений Онегин, который «как денди лондонский одет», денди вовсе не является ― он просто еще одна жертва англомании и лишь подражает англичанам. Англомания быстро распространилась в российском обществе ― даже люди среднего сословия старались нанимать для детей гувернанток-англичанок, чтобы те привили недорослям благородные английские манеры. В гимназиях примерно с 1840-х годов вводят обязательные уроки английского языка: предполагается, что ученикам во взрослой жизни придется общаться с британскими инженерами, военными специалистами и медиками, перенимая самый передовой опыт. В это же время те, кого не интересуют новейшие станки и современные способы земледелия, осваивают английскую культуру с другого края: молодежь зачитывается стихами мятежного лорда Байрона и романами Вальтера Скотта и Ричардсона. Английская литература так полюбилась российскому читателю, что многие до сих пор любят книжную Британию, ту самую старую добрую Англию, которая существует только в воображении поклонников Шерлока Холмса и Мэри Поппинс. Этому способствовали не только великолепные переводы английской классики, но и очень удачные экранизации, вошедшие в золотой фонд отечественного кинематографа.

«С начала XX века, пока Европа пыталась выжить в двух мировых войнах, первенство в торговле, промышленности и популярной культуре перехватили США, и в течение XX века популярность английского языка только росла», ― подытожил Алексей Конобеев.

Но если к США многие относились настороженно ― то как к возможному союзнику, то как к потенциальному противнику, — Англия всегда оставалась безопасной территорией, почти сказочной страной. И англофильская фаза в России так и не закончилась.