Профессию реставратора в России сложно назвать популярной. Еще 10-15 лет назад ее представители жаловались на нехватку обучающей литературы и единого курса лекций, а выпускники школ едва ли рассматривали ее в качестве будущей специальности. Однако даже сегодня среди них встречаются те, кто готов посвятить свою жизнь восстановлению старинных произведений искусства. 20-летняя москвичка Кристина Породзинская ради этого оставила привычный быт и поселилась в 70 километрах от столицы, чтобы ежедневно выполнять тяжелую работу. Чем занимаются мастера-реставраторы, почему они остаются в тени и что побудило молодую девушку отказаться от городского комфорта и трудиться в монастыре — в материале «Ленты.ру».

Не художник, не ремесленник

«Часто зритель даже не задумывается о том, как и с каким трудом до него дошло произведение искусства. Он видит только результат и восхищается работой художника, а реставраторы, приложившие руку к ее сохранению, уходят в тень», — размышляет московский реставратор Кристина Породзинская. Ее специальность не попадает в списки престижных у российских старшеклассников, а учиться этому часто приходят студенты, которые не поступили на смежные специальности.

Но в случае Породзинской все вышло иначе. Девушка с детства мечтала связать жизнь с творчеством и присматривалась к профессии художника, дизайнера или мультипликатора. Однако в 14 лет, заскучав во время осенних каникул, отправилась в Галерею искусства стран Европы и Америки XIX-XX веков в Пушкинском музее. То, что она там увидела, впервые заставило ее задуматься о работе реставратора. «Блуждая по залам с работами импрессионистов, я не обнаружила одну из своих любимых. На ее месте висела табличка "Картина находится на реставрации". Слово "реставрация" весь вечер крутилось в голове, меня не покидали мысли о том, что могло случиться с полотном», — вспоминает Породзинская.

Дома школьница принялась искать информацию по заинтересовавшему ее вопросу. Так она узнала, что первые попытки реставрации, которая скорее рассматривалась как ремонт, предпринимались еще в Античности. В дальнейшем «починка» живописи стала делом самих художников: например, русский иконописец Андрей Рублев и впоследствии Дионисий, который считается продолжателем его традиций, работали над восстановлением чудотворных икон.

«Реставратор не является ни художником, ни ремесленником. В то время как художник или ремесленник вовлечены в создание новых объектов или в практическое поддержание их функционирования, консерватор-реставратор обязан предохранять культурные ценности», — прочла девушка в книге «Реставрация памятников истории и искусства в России в XIX-XX веках. История, проблемы».

Она узнала, что в реставрации множество направлений: музейная, археологическая, коммерческая. В зависимости от предпочтений специалисты фокусируются на памятниках архитектуры, монументальной, станковой, масляной или темперной живописи. Они занимаются восстановлением и сохранением скульптур, мебели, металла, тканей, книг, а также видеоизображений и аудиозаписей.

Сегодня реставрация имеет статус научной дисциплины и преподается в вузах. Будущим мастерам необходимы знания «физиков и лириков»: студенты не только должны освоить основы рисунка и живописи, разбираться в истории искусства и этики, но и изучать естественные науки, свойства веществ, рецептуру и процесс приготовления составов для работы.

Чтобы совместить любовь к живописи и ее сохранению, Кристина решила стать художником-реставратором и поступила в колледж, где училась ремеслу четыре года. «Учеба мне безумно нравилась, интересные лекции сопровождались практикой, все свободное время я посвящала реставрации, изучению методик и оттачиванию навыков», — делится впечатлениями девушка.

Произведение искусства, переданное реставратору, тщательно изучается, отметила Породзинская. Мастер фотографирует его и заполняет реставрационный паспорт, куда вносит все сведения об объекте: его описание, условия хранения, предыдущие реставрации. Затем он составляет план работ и только после этого может приступить к восстановлению. Специалист собирает необходимые инструменты, варит клей, подготавливает бумагу для профилактических заклеек.

Картины и иконы поступают на реставрацию в разном состоянии, иногда буквально разрушаются на глазах. В этом случае мастер выполняет дублирование холста, то есть приклеивает сзади дополнительное полотно, чтобы укрепить оригинальное. В то же время с помощью папиросной бумаги он укрепляет красочный слой и грунт с лицевой стороны. Для этого используются необычные природные материалы, такие как кроличий или осетровый клей — из высушенных сухожилий кролика или рыбных пузырей. Эти ингредиенты не искажают материальную структуру произведения искусства, поясняет реставратор.

Породзинская назвала еще один важный этап своей работы — тонирование утрат красочного слоя. Здесь реставратор наконец проявляет свои художественные навыки: заново рисует утраченные фрагменты. При этом он должен точно воссоздать все детали оригинальной работы, не привнося ничего своего.

«Приходилось всегда носить платок и креститься перед едой»

Зарплата реставратора в России зависит от региона и конкретной фирмы. Судя по объявлениям на сайтах по поиску работы, в Москве реставратор кожаных изделий премиум-класса получает в месяц от 50 тысяч рублей, деревянных изделий — от 53 тысяч, книг и документов — от 60, автомобилей — от 80 тысяч рублей. В то же время в Нижнем Новгороде архивисту-реставратору предлагают около 14 тысяч рублей, реставратору кожаных изделий в Новокузнецке — от 20 тысяч, а художнику-реставратору в Уфе — 38 тысяч рублей.

Во время учебы Кристина Породзинская познакомилась с несколькими видами реставрационного дела. Например, в поисках подработки на втором курсе она попала на архитектурную реставрацию и реконструкцию здания Московской государственной академической филармонии, где впервые работала на строительных лесах. Эта практика привела ее в восторг, несмотря на пыль и тяжелый физический труд.

В итоге девушка остановила свой выбор на восстановлении иконописи. «Первое время мне безумно нравилось реставрировать иконы. Они такие живые и красивые, очень хотелось скорее вернуть им прежний вид», — пояснила она. Одна работа долго не удавалась Породзинской — и стала для нее особенной. Девушке пришлось реставрировать Владимирскую икону Божией Матери, которую в плачевном состоянии передал из деревни знакомый. Написанный на двух деревянных досках образ был изъеден жуками-точильщиками. Кроме того, на нем вздулся левкас (грунт), а на месте стыка древесины поднялся «домиком» красочный слой.

Кристина трудилась до ночи. Однако утром, вернувшись в мастерскую, увидела все тот же «домик». «Произошедшее повергло меня в шок. Руки буквально тряслись от обиды», — вспоминает Породзинская. Чтобы понять, в чем ошибка, ей пришлось переделать работу шесть раз. Впоследствии выяснилось, что одной из причин неудачи стали банальные изменения температуры и влажности воздуха при хранении.

Опыт оказался полезным, и с каждым разом работа получалась все совершеннее. Сомнений в выбранной профессии не осталось: получив диплом, девушка без раздумий согласилась реставрировать мужской монастырь. Впоследствии это решение кардинально изменило ее привычную жизнь.

Монастырь расположен в 70 километрах от Москвы, поэтому новоиспеченная сотрудница приняла предложение жить в его стенах пять рабочих дней, а на выходные возвращаться в Москву. Ежедневная работа на лесах требовала большой физической выносливости, а организм — обильной пищи. Однако быт монахов скромен: в пост они отказываются от мяса и изредка позволяют себе рыбу, в основном подают к столу овощные супы без соли и специй, молочные каши, хлеб и творог. Местные старушки пытались подкормить хрупкую девушку — предлагали ей парное молоко. Каждый раз она, смущаясь, объясняла, что у нее непереносимость лактозы.

Но работа приносила Кристине удовольствие. В коллегах у нее оказались две девушки и преподаватель колледжа, с которыми с утра они отправлялись восстанавливать храм под разговоры и шутки, а затем шли на обед в трапезную, отдыхали и вновь брались за дело. «Реставрация занимает большую часть моего времени. Когда работы поменьше, я читаю книги старых мастеров — в них хранится много секретов, которых не найти в интернете. Также я часто смотрю профили других реставраторов в социальных сетях, с некоторыми делимся опытом и лайфхаками», — поведала она.

В дальнейшем 20-летняя москвичка собирается повышать реставраторскую квалификацию и совершенствовать навыки в вузе. Сейчас она работает с индивидуальными заказами, в том числе с современной живописью. Последнюю, по словам Породзинской, восстанавливать намного сложнее, чем старые полотна, поскольку не все мастера используют классические методики написания картин или натяжки холста. Так, недавно к ней обратилась художница, которая настолько отчаялась, что подумывала выбросить свои произведения: ее холсты изрезал ножом возлюбленный. Однако мастеру не пришлось расставаться с ценными для нее работами, реставратору удалось вернуть им первозданный вид.

Худшая реставрация в истории живописи

Каждое направление реставрации требует специфических умений, но общими остаются правила, закрепленные в кодексе Европейской конфедерации организаций консерваторов-реставраторов. Один из пунктов гласит, что мастер не должен совершать действия, противоречащие интересам сохранения культурной ценности. Однако время от времени находятся специалисты, которые оказываются по ту сторону закона.

В начале XX века коллекционеры начали активно интересоваться иконами, желая пополнить свои собрания старинными экземплярами. В результате в России появился особый вид реставраторов, которых называли подфурниками. Они занимались искусственным состариванием икон и их подделкой. Особой славы на данном поприще добились уроженцы села Мстера, расположенного во Владимирской области. Работы порой выходили настолько искусными, что сам автор не мог узнать в них свое творение.

Впоследствии фальсификация произведений искусства стала более масштабной, а «подфурники» превратились в «черных реставраторов» и стали участниками крупных афер. Британский реставратор Джонатан Тоукли-Пэрри провел в тюрьме три года за контрабанду из Египта предметов старины, которые он переделывал и маскировал под дешевые сувениры. Его коллега и соотечественник, реставратор азиатских древностей Нил Перри Смит также пошел под арест из-за сотрудничества с дилером, который незаконно вывез из Азии исторические ценности на сумму 143 миллиона долларов (примерно 8,7 миллиарда рублей).

Широкую известность также обрели так называемые реставраторы-любители, которые попросту портили предметы культурного наследия. Среди них — 81-летняя испанская пенсионерка Сесилия Хименес, которая желала «спасти от сырости» фреску с изображением Иисуса Христа в одном из местных храмов. Прихожанка с 2010 по 2012 год трудилась над восстановлением настенной росписи, но в итоге ее работу нарекли худшей реставрацией в истории живописи. Несколькими годами позже соотечественник Хименес изуродовал полотно художника золотого века, лидера севильской школы живописи Бартоломе Эстебана Мурильо «Непорочное зачатие», полностью исказив черты лица Девы Марии.

Реставраторам приходится оберегать произведения искусства не только от недобросовестных коллег, но и от вандалов. Так, в 1985 году в Эрмитаже посетитель порезал ножом картину Рембрандта «Даная». Повреждение оказалось настолько серьезным, что на восстановление полотна ушло 12 лет.

22 марта 2001 года из того же музея была похищена картина французского художника Жан-Леона Жерома «Бассейн в гареме», которая оценивалась приблизительно в один миллион долларов (62 миллиона рублей по текущему курсу). Спустя пять лет пострадавший в результате неправильного обращения холст подбросили в приемную депутата Госдумы Геннадия Зюганова. Чтобы вернуть его в состояние, близкое к исходному, потребовалось несколько лет. Художник-реставратор Мария Шулепова впоследствии рассказала в интервью, что полотно пришлось восстанавливать буквально по миллиметру, соединяя более четырех миллионов поврежденных нитей под микроскопом.

Точность, внимательность и аккуратность, с которой трудятся профессионалы этой сферы, сравнима с работой хирурга. Несмотря на постепенное внедрение роботизированных технологий, во главе по-прежнему остается человек. «Состояние современной реставрации — это не застывший, а постоянно развивающийся процесс. Даже когда будут созданы более совершенные приборы, которые вооружат реставраторов информацией, позволяющей ставить безошибочные диагнозы в лечении памятников культуры, значение человеческого фактора останется важнейшим элементом процесса сохранения культурного наследия», — констатирует кандидат исторических наук Юлия Степанова в своей книге «Основы реставрации».