Одна из самых престижных. Как премия мецената Демидова спасала ученых в 1990-е
Демидовская премия, вручаемая российским ученым, высоко котируется в нашей стране. Лауреатов из числа академиков выбирает научное сообщество, а средства, из которых выплачивается премия, жертвуют крупные промышленники и меценаты. В год 30-летия возрожденной премии в проекте "Горнозаводская цивилизация" рассказываем, как на уральских заводах зарождалась наука
Как все возрождалось
Современная история премии начинается в 1992 году, когда были созданы Демидовский институт в Екатеринбурге и Международный Демидовский фонд в Москве, который объединил потомков династии со всего мира, общественных деятелей и ученых, занимающихся сохранением наследия промышленников.
"Идея возрождения премии в первую очередь заключалась в создании инструмента для поддержки отечественной науки и российских ученых, переживавших вместе со страной тяжелое переходное время смены политической и экономической формаций. Сопредседатели Международного Демидовского фонда Геннадий Месяц и Юрий Мелентьев обратились к Эдуарду Росселю, тогда главе администрации Свердловской области, и предложили создать в Екатеринбурге отделение, которое будет заниматься возрождением знаменитой Демидовской премии 1831 года, основанной Павлом Николаевичем Демидовым. Россель всецело поддержал инициативу и в короткие сроки "пробил" постановление правительства Свердловской области. Первые три премии были вручены уже в 1993 году", — рассказывает нынешний исполнительный директор фонда Мария Розанова.
Учить — только портить
Большей части промышленников, особенно первому их поколению, в первой половине XVIII века было не до науки. Но при необходимости они приглашали иностранных специалистов. Например, Акинфий Демидов благодаря помощи иностранных экспертов внедрил первые косы, наладил плавку серебра на Алтае.
Для внедрения технологий необходимы были кадры, а процесс создания и развития школ в том виде, в котором мы их представляем, шел с большим трудом. На Урале реализовывать эту идею взялся один из основателей Екатеринбурга Василий Никитич Татищев.
"При нем появились первые две ступени образования: словесная и арифметическая. Затем шла немецкая школа — изучение немецкого языка, в то время языка техники. Реально в таких школах училось лишь несколько человек, хотя в литературе это часто подается более широко. Следующий уровень образования был — латинская школа — изучение языка науки. И самым высшим считался знаменованный класс, где учили рисовать знамена, рисунки, карты, чертежи", — рассказывает доцент кафедры истории России Уральского федерального университета (УрФУ) Виктор Байдин.
Но светлую идею Татищева не оценили, и школы массово не появились. Заводчики от школ отказывались, обосновывая это тем, что педагоги мастеров "только портят". Учителей в то время толком не было, поясняет Байдин, в XVIII веке тому же Татищеву преподавателей приходилось набирать из ссыльных. Показательный факт: по данным переписи Екатеринбурга 1878 года, в городе было 19 дипломированных учителей и 48 содержателей публичных домов.
Гонка образований
Начальная ступень образования получила активное развитие лишь при Екатерине II — спустя почти полвека. И уже к XIX веку профессиональное обучение стало неотъемлемой частью развития промышленности. Самых талантливых студентов стали отправлять за границу. Началось даже соперничество промышленных династий.
"Крепостные Демидовых и Строгановых имели не так много возможностей для образования, однако отдельные талантливые мастеровые получали свой шанс. Сначала было образование в начальной школе прямо в имениях, а потом лучших учеников могли отправить учиться дальше в столицу", — рассказывает заведующий кафедрой отечественной истории УрФУ Сергей Соколов.
В XIX веке его предка Петра Шарина, который был крепостным у Строгановых, отправили в горнозаводскую школу Санкт-Петербурга, в этой школе он учился в конце 1820-х годов.
В 1834 году Шарину дали вольную и за счет Строгановых отправили в горную академию в Саксонии. "Эта горная академия славилась на всю Европу. Там же, кстати, учился Михаил Ломоносов. Петр учился там несколько лет, окончив курс, вернулся в Санкт-Петербург", — рассказывает историк. Позже Шарин приехал на Урал, где через несколько лет был назначен управляющим Билимбаевским заводом, организовал театр и школу, где сам преподавал.
Уникальное увлечение
Вклад в развитие и технологии постепенно начинали ценить, но вот занятие наукой ради науки продолжало считаться лишь необычным увлечением.
Например, Григорий Акинфиевич Демидов, рассказывает экскурсовод Ботанического сада им. Г.А. Демидова в Соликамске Татьяна Мальгина, с детства увлекался растениями. Уже взрослым он открыл первый ботанический сад в России. Его уникальность, отмечает экскурсовод, в том, что сад сразу имел научную направленность. Эпоха просветительства еще только начиналась, ботанический сад Академии наук еще не был основан, а Григорий Демидов уже начал закладывать основы изучения в России ботаники и биологии.
"Жители были очень удивлены, что наследник империи металлургов вдруг создал какой-то сад. Григорий на протяжении 15 лет переписывался с Карлом Линнеем, обменивался семенами, корешками, листочками. Линней даже сказал, что в России за 50 лет найдено растений больше, чем за 500 лет в Европе, и это все благодаря Григорию Демидову, который делился с ним этими растениями", — отметила экскурсовод.
Григорий проводил в Соликамске эксперимент по приживаемости растений из других климатических зон, финансовое состояние позволяло ему строить оранжереи и обеспечивать их всем необходимым. В саду Демидова росли редкие для того времени душица, дельфиниум, ананас. Но исследований оказалось мало, и тогда промышленники начали финансировать персонально ученых.
Павел Демидов, чье имя и носит премия, разработал и утвердил у государя идею и положение о создании новой премии и сам лично финансировал ее. Она была учреждена в 1831 году "для содействия и преуспеяния наук, словесности и промышленности в своем отечестве". От Демидова в Императорскую академию наук ежегодно поступало по 25 тыс. рублей (шубу из черно-бурой лисицы можно было купить тогда за 1 тыс. рублей, шубу из соболя — за 2 тыс. рублей, а деревенскую избу — за 100 рублей).
Демидовская премия стала первой именной наградой Академии наук. Получить ее могли за труды в области астрономии и физики, математики, биологии и медицины, географии, геологии, метрологии, метеорологии, химии, истории, философии, филологии, экономики, а также военных наук. Согласно положению, премии могли быть полными (5 тыс. рублей ассигнациями или 1 428 рублей серебром) и половинными (2,5 тыс. рублей ассигнациями или 714 рублей серебром).
Утечка мозгов — сюда и обратно
"Стать соискателем по положению могли не только подданные Российского государства, но и иностранцы, которые хотели внести свой научный и культурный вклад в развитие нашего отечества. Такая фраза записана в положении Павла Николаевича", — отмечает Мария Розанова. В то время в стране активно работали иностранные инженеры и ученые.
Все желающие независимо от подданства могли участвовать в развитии отечественной науки, публиковать свои труды, говоря современным языком, "заявить о себе и запустить свое дело", номинировавшись на Демидовскую премию. Премия стала действенным инструментом для привлечения в Россию самых новых научных открытий и исследований со всего мира.
Первая церемония вручения Демидовской премии состоялась 29 апреля 1832 года в Санкт-Петербурге на общем собрании Императорской академии наук. Ее лауреатами стали математик, физик и астроном Магнус Георг фон Паукер (по физике), статистик и финансист Юлий Гагемейстер (по экономике). При жизни Павла Демидова было выдано восемь премий, еще 25 — после его смерти.
При возрождении премии в 1990-е формулировки Павла Николаевича решили скорректировать, ее было решено вручать российским академикам.
"Ситуация была такая, что очень в плохом жизненном состоянии находились наши великие ученые: академики или работники Академии наук. Они были без зарплаты либо с заплатой, на которую прожить было невозможно. Тогда было принято решение установить три премии в Свердловской области на их поддержку", — рассказал президент Международного Демидовского фонда Эдуард Россель.
Тогда премия стала жизненно необходима, первые лауреаты приходили в Международный Демидовский фонд и говорили, что те 100 тыс. рублей, из которых в то время состояла премия, были для них как миллион долларов — деньги помогали выжить, остаться в науке.
Сегодня, спустя 30 лет, возрожденная Демидовская премия, как считают представители Международного Демидовского фонда, несколько устарела и не отвечает запросам нового времени, ее нужно реформировать, чтобы она и дальше служила науке и развитию страны.
"По сути, это не Демидовская премия, потому что Павел Николаевич Демидов создал ее "для людей рукастых и головастых". У меня есть сейчас мечта, думаю, я ее смогу реализовать: создать всемирную премию, чтобы можно было выявлять самые лучшие изобретения человеческие. Я хочу объединить в этой сфере деятельность Международного Демидовского фонда и Научного Демидовского фонда, чтобы начал работать один Международный Демидовский фонд, который будет вручать эти премии", — сказал Россель.
При этом Мария Розанова отмечает, что именно сегодня, когда страна работает в условиях жесточайших санкций, основной стратегической задачей России является импортозамещение в высоких технологиях, необходимо вернуться к положению основателя премии. Не упустить момент и возродить демидовские принципы, собирая со всего мира все самое новое и интересное, открытия и инновации, которые после отбора и номинирования на соискание премии можно было бы внедрять прямо здесь, на территории Свердловской области, привлекая на Средний Урал человеческий и интеллектуальный потенциал со всей России, стран ближнего и дальнего зарубежья.
