Как Спасская башня московского кремля получила свое название

Спасская башня – символ всего московского Кремля, который является резиденцией всех правителей России. И стала одним из символов всего государства. У её стен проходят самые значимые события страны, с её образа и боя курантов начинается новый год для каждого россиянина. Но Спасской она была не всегда, а своё нынешнее название получила лишь 365 лет назад – 26 апреля 1658 года.

Именной указ, касающийся только этого вопроса, был издан царём Алексеем Михайловичем. Он повелел сменить название самой большой и красивой из 20 башен кремля и с этого момента именовать её Спасской и никак иначе. До того времени она почти полтора века называлась Фроловской. И это был довольно серьёзный шаг со стороны царя, а значит и причина была существенной.

Московский кремль в его нынешнем виде построил великий князь Иван III в 1485–1491 годах. Белокаменный, возведенный еще Дмитрием Донским, не столько даже обветшал, хотя и это тоже было, сколько устарел – Иван Великий понимал, что он уже не выдержит удара артиллерии.

Но в Москве сложилась традиция преемственности – все новые постройки внутри кремля возводились на старых местах и получали название прежних. Иван Калита в первой половине XIV века вместо маленькой крепостцы построил деревянный кремль и расширил его территорию. Дмитрий Донской делал уже из белого известняка, тоже расширив территорию.

Но со времен Калиты в районе Красной площади уже стояла воротная башня и она называлась Фроловской – по имени церкви Фрола и Лавра на Мясницкой улице к которой вела дорога. Донской, построив белокаменный кремль новую башню ставит на том же месте, и она также именуется Фроловской.

Ровно также поступает Иван III, когда возводит новый кремль, который мы сейчас и видим. Но строит он его уже из красного обожжённого сверхпрочного кирпича. Для этого был возведен на Яузе кирпичный завод. Внутри стены из бутового камня, который и не всякий современный снаряд пробьет, не то, что пушечное ядро. Но опять же, отдавая дань сложившейся традиции красный кирпич впоследствии долгое время белили, и мы до сих пор называем Москву «белокаменной».

Большое строительство Иван III затеял уже на третьем десятке своего правления. Тут надо понимать, что после монгольского нашествия на Руси почти не сохранилось мастеров-зодчих – захватчики специально выискивали их и угоняли, многие погибли. За время нахождения в составе Золотой Орды эти потери восполнить не удалось – каменное строительство упало в разы. Оставались мастера в Северо-Западной Руси – Новгороде Великом и Пскове, но их явно не хватало для масштабных проектов.

Поэтому не удивительно, что великий князь обращается за помощью к европейцам, прежде всего итальянским архитекторам. Способствовала этому и супруга государя – Софья Палеолог, долго жившая в Риме. В Москву приезжают Аристотель Фиораванти, Марко Руффо и Антонио Солари – строитель Миланского собора! Они работают вместе с псковскими мастерами, имена которых до сих пор не очень ясны. Каждый получает свой участок работ, те же Руффо и Солари делают Грановитую палату, общее руководство осуществлял Фиораванти.

Солари поручают и строительство новой Фроловской башни. Это мы знаем совершенно точно, поскольку в ее основании сохранились два камня с одинаковой надписью, что «в лето 6999 июля божию милостью сделана сия стрельница» и имя Антонио Солари. Надпись на латинском языке обращена к Красной площади, а на русском – внутрь кремля.

Новая башня получилась нарядная, богато украшенная, потом еще и с часами, что сразу делало ее главной. Но увидь мы ее тогда, то решили, что ей явно чего-то не хватает. Так подумали и после Смуты, и в 1624–1625 годах англичанин Христофор Галовей и русский зодчий Бажен Огурцов над башней возводят многоярусный верх в готическом стиле.

Любопытный факт – иностранец устанавливает на ярусах обнаженные скульптуры, которые в России называли «болванами». Непривычные к такому русские обыватели были слегка шокированы, так что молодому царю Михаилу Романову пришлось повелеть сшить для них специальные кафтаны дабы прикрыть эту «срамоту». Впрочем, все это вскоре сгорело в пожаре и болванов больше не ставили.

Все это время башня остается Фроловской. Но в середине XVII века Россия сильно пострадала от эпидемии чумы, она прошлась смертельным вихрем по всем городам. Но был один, где ее не было вообще – город Хлынов. Это нынешний Киров, столица одноименной области. Современники посчитали это чудом.

Сами жители Хлынова объясняли это тем, что усердно молились образу Спаса Нерукотворного. Царь Алексей Михайлович повелел привезти эту икону в Москву, и она ему очень понравилась. Ее передали в Новоспасский монастырь, но повелели сделать два списка – один отправили обратно в Хлынов, а второй установили в киот над воротами Фроловской башни со стороны кремля.

Со стороны Красной площади там уже стояла икона Спаса Смоленского в честь присоединения этого города к остальной России. Таким образом на башне оказались две чрезвычайно почитаемых иконы. В результате царь Алексей Михайлович посчитал, что настало время нарушить незыблемую до сих пор традицию и дать Фроловской башне новое название – Спасской. Именно важностью этого события и объясняется тот факт, что для простого переименования здания потребовался именной царский указ.

Обе иконы простояли в башне вплоть до революции 1917 года и образования советского государства. Хотя сильно пострадали в войну 1812 года и не от знаменитого московского пожара, а варварства французов – они пытались содрать драгоценные оклады. Удалось, но лестница подломилась и многие из супостатов покалечились.

В 1934 году иконы было решено убрать и уничтожить. С того момента они считались утраченными. Но в 2010 году при зондировании киота выяснилось, что икона Спаса Смоленского на своем месте. Выполнявшие приказ его ослушались и закрыли икону специальной сеткой, наложив на нее штукатурку. Но вот икона Спаса Нерукотворного пропала и пока не найдена. Но многие и тут надеются на чудо, и тогда Спасская башня вновь обретет оба образа в честь которых и получила название 365 лет назад.