Революция дурных предчувствий. 45 лет назад мятеж в Кабуле подвел СССР к Афганской войне

27 апреля 1978 года для старого Афганистана все было кончено. Танки мятежников блокировали входы к президентскому дворцу Арг — резиденции монархов династии Баракзаев, правивших страной с начала XIX столетия, а солдаты, отбросив церемонии, ворвались внутрь. Отпрыск старинного рода Мухаммед Дауд, в 1977 году провозгласивший себя президентом, погиб в перестрелке, а его телохранители сдались. У Афганистана появились красное знамя, новый правитель, которого стали звать Великим учителем, и радикальная программа уравнительных реформ. В ближайшие месяцы волнений не последовало — страна приняла перемены. Как оказалось, это было только затишье перед бурей.

Последние известия из Кабула

Смена власти случилась в Афганистане настолько стремительно, что в Советском Союзе не успевали следить за происходившим. Еще в начале весны казалось, что Мухаммед Дауд сам ожесточенно теснил коммунистов. 17 апреля неизвестные расстреляли в упор их агитатора Мир Акбара Хайбера, а выступления на его похоронах закончились для оппозиционеров арестами. Власти продолжили их до тех пор, пока 26 апреля лидеры обеих фракций НДПА не встретили в тюрьме. Но Дауд не учел главного: помимо политического руководства у леворадикалов имелась поддержка в армии. Офицеры не выступали на митингах. Но в решающий момент именно они свергли Дауда.

Готовность армии консервативной страны прийти на выручку коммунистам объяснялась влиянием, которым в ее среде пользовался СССР. С 1950–1960-х годов афганцев направляли на обучение в советские военные академии, откуда те возвращались с симпатиями к идеям реального социализма. Для Дауда и его предшественника короля Захир-шаха такое положение таило риски. Но другого способа сформировать кадровую элиту вооруженных сил у них не было. Западные державы отказывали Афганистану в военной помощи, опасаясь, что тот вступит в войну с основным союзником США — Пакистаном.

Враждебность Захир-шаха и Дауда пакистанцам делала из афганцев партнеров Советского Союза. Еще в 1955 году Никита Хрущев одобрил 100-миллионный кредит только начинавшей свой путь к индустриализации местной экономике. В действительности советским специалистам везде приходилось трудиться самим: они строили текстильные заводы и плотины, пекарни и фабрики, мостили улицы Кабула и даже возвели в нем квартал в стиле позднего СССР — Макрорейян ("Микрорайон"). Огромными были и чисто военные расходы. По состоянию на 1979 год на армию Афганистана ушло около $1 млрд.

Король с протянутой рукой

Несмотря на получение астрономических сумм, афганское руководство не чувствовало себя в долгу перед СССР. С юридической точки зрения кредиты списывались, погашались сырьевыми поставками или даже фруктами. С точки зрения политической Дауд и Захир-шах могли рассчитывать на США. Пусть и в меньших масштабах, американцы также вкладывались в экономику Афганистана, позволяя его правителям лавировать. Вашингтон взял на себя важный инфраструктурный проект — строительство плотины в Гильменде и потратил деньги на модернизацию кабульского аэропорта. Конкуренцию великих держав хорошо передает язык цифр. Всего американцы помогли властям во дворце Арг на $500 млн, СССР — на $2,2 млрд.

Избежать избыточного соперничества за отстающее и отрезанное от морей государство Вашингтону и Москве мешала геополитика. Еще в 1950-е США приняли решение сформировать пояс враждебных СССР стран, составив его из трех блоков — НАТО, СЕАТО и СЕНТО. Два последних должны были сдерживать мировой коммунизм на юге и на востоке. Воспользовавшись своим положением, Пакистан вступил в оба. Для Афганистана такой курс конкурента на прямое военное сближение с американцами означал вынужденное сотрудничество с СССР.

Обострения на афгано-пакистанской границе (устраивать их особенно полюбил Мухаммед Дауд) в 1960–1970-е с основанием считались событиями холодной войны. В 1961 году Дауд, занимавший пост премьер-министра при Захир-шахе, отважился на беспрецедентную 18-месячную торговую блокаду, надеясь поставить экономическими средствами Пакистан на колени. Итогом стал полномасштабный кризис афганской экономики, отставка приверженца санкций и осознание кабульской элитой своей явной несамодостаточности: без советской помощи — экономической и военной — стране в обозримой перспективе было не обойтись.

Серп, полумесяц и молот

На этом фоне первые очертания обрела коммунистическая оппозиция в Афганистане — НДПА. 1 января 1965 года леворадикальную партию основал в своей квартире в столице писатель и дипломат Нур Мохаммад Тараки, не переносивший Дауда и однажды отважившийся произнести против него речь в США. Тараки издавали в Советском Союзе, где называли "восточным Горьким". Под его началом была разработана радикальная уравнительная программа, вдохновленная ранней историей СССР. Подавляющее большинство афганцев ничего не знали об этих планах. Но поддержку им оказывало влиятельное меньшинство военных, отучившихся в СССР, но разочарованных в своих карьерных перспективах.

Нуждавшиеся в советской помощи правители в Кабуле не переставали смотреть на нее с подозрением. Нередко случалось так, что офицеры, выпустившиеся из военных академий в Москве, Ленинграде или Киеве, вернувшись на родину, получали назначение в отдаленные гарнизоны, где тянули службу, как лямку, всерьез раздосадованные властью.

В 1973 году этим воспользовался Дауд. Подготовив государственный переворот, он протянул руку "советскому лобби" и возвратился к власти, опершись на него. Первое время Дауд стремился выглядеть благодарным: продвигал по карьерной лестнице бывших сообщников. Но вскоре, испугавшись чего-то, развернул свой курс в противоположную сторону и начал всюду теснить их.

То, что игра в кошки-мышки с рассерженными военными опаснее, чем с идейными коммунистами, Дауд понял только на смертном одре. Советский военачальник Махмут Гареев записал со слов одного из лидеров НДПА рассказ о последних часах загнанного в угол президента во дворце Арг. Уверившись в победе над бывшим правителем, коммунисты собрались, чтобы решить его судьбу, и не сходились во мнениях, пока их споры не пресек один из офицеров — Имамуддин. Он ворвался посреди заседания с известием, что обагрил руки кровью сам, при этом никого не спросив. Ошеломленным самоуправством партийным бонзам не пришло в голову ни наградить убийцу, ни наказать его.

Кабул и бедный аул

Устранение последнего представителя династии Баракзаев, пусть и номинально правившего в качестве президента, открывало новую страницу в истории Афганистана. Удивленные приходом к власти коммунистов, советские власти совладали с обстановкой и быстро пообещали Тараки экономическую помощь. Но утвержденные им реформы отталкивали афганцев, идя вразрез с консервативным менталитетом сельского мира. Еще до ввода советских войск возмущенный Афганистан запылал, причем поддержку мятежникам, что предсказуемо, охотно оказывал Пакистан.

Основные преобразования, проводившиеся в жизнь коммунистами, выглядели как механическое копирование ранних советских 1920-х. Долговые обязательства бедных перед богатыми аннулировались, а земля подлежала разделу на одинаковые участки между всеми, кто ее обрабатывал. Уведомленным об этом афганцам оставалось наблюдать, как разворачивается кредитный кризис, а разрезанные на делянки угодья больше не плодоносят, поскольку разделить поровну доступ к водным ресурсам новым властям оказалось не под силу.

Привычный ритм жизни стопорился на глазах из-за непонимания реформаторами местных обычаев, даром что НДПА состояла из афганцев: свадебные празднования и поминки в стране всюду мыслились как массовые собрания и проводились непременно в долг, но попросить денег после поспешной реформы делалось не у кого. Больше всего страдали неимущие. Именно бедные афганцы, возможная база режима, не могли ни заключить брачный союз, ни похоронить своих мертвых по мусульманскому обряду. Вместо того чтобы поддерживать НДПА из классовой солидарности, они уже готовились поднять мятеж против нее.

Тем временем прибывший с визитом в СССР Тараки (его революционеры провозгласили Великим учителем) не скрывал своего странно выглядевшего оптимизма. "Приезжайте к нам через год, и вы увидите, что наши мечети окажутся пустыми", — услышал от афганца председатель КГБ Владимир Крючков. Уже тогда воодушевление НДПА пугало искренних доброжелателей. Крючков посчитал своего собеседника оторванным от жизни идеалистом и призвал к осторожности.

Последовавшее с молниеносной скоростью убийство Тараки — его лишил жизни конкурент по партии Хафизулла Амин — соответствовало этому неумолимому впечатлению. Но для Москвы задача только осложнялась, а Брежнев был искренне возмущен коварным поступком одного коммуниста по отношению к другому. Жизнь ставила Политбюро перед фактом: Афганистан пылал, и СССР, как его коммунистический союзник, оказывался втянут в подавление волнений разозленных крестьян. То, что начиналось как кратковременные трудности, превратилось в рутину. По тревоге над горами Афганистана стала регулярно подниматься боевая советская авиация.

После того как Тараки был убит, Москве оставалось определиться: бросить НДПА на произвол судьбы или вмешаться, чтобы обеспечить построение в несоветской Средней Азии социалистического государства. Принятое решение лежало посередине: руководство НДПА в Политбюро постановили отстранить, но строительство социализма в Афганистане всеми силами продолжить. Уже в 1979 году для обеспечения этой линии советские войска направились "дальше Кушки" — самого дальнего советского города — навстречу полной неизвестности. За построенной СССР дорогой через перевал Саланг ограниченный контингент советских войск ждал негостеприимный Афганистан.