60 лет назад состоялся полет первой женщины-космонавта

Полет первой в мире женщины-космонавта Валентины Терешковой стал грандиозным историческим событием не только для СССР, но и для всего человечества, в конечном счете проложив дорогу на орбиту другим представительницам слабого пола.

Почти трое суток полета корабля «Восток-6» стали испытанием для космонавтки и заставили серьезно поволноваться за нее на Земле.

Кто пробивал идею женского старта? Почему именно Терешкова стала главной претенденткой на полет среди всех женщин в Центре подготовки космонавтов? По каким причинам была закрыта женская космическая программа? «Лента.ру» вспоминает ход событий.

«Я себя чувствую отлично!»

Утром 16 июня 1963 года корабль «Восток-6» был готов к старту с космодрома Байконур. С Валентиной Терешковой, чей позывной был Чайка, вел переговоры из Центра управления полетами (ЦУП) космонавт № 1 Юрий Гагарин: «Минутная готовность, все идет хорошо. Пуск начнется через минут пяток так, "Заря-1", прием».

Терешкова ответила: «"Заря-1", вас поняла, принимаю исходное положение"».

Гагарин информировал коллегу о происходящем: «Ключ на старт, кабель-мачта отошла. Протяжка два (лента, на которой в наземном пункте подготовки к запуску начинается запись информации о стартовом комплексе — прим. «Ленты.ру»)».

В 12 часов 29 минут 51 секунду ракета оторвалась от стартового стола и устремились вверх. Терешкова восторженно воскликнула: «Пошли, родная моя, пошли! Машина плавно идет, плавно идет машина! До скорой встречи!» Гагарин откликнулся: «Мы тебе самого доброго желаем. До скорой встречи!»

При полете на орбиту Чайка отмечала, что перегрузки растут, но они небольшие, и она чувствует себя отлично. «Заря-1» подбадривала и информировала, на какую высоту поднимается ракета.

В сообщении ТАСС о полете Терешковой отмечалось: «Будет продолжено изучение влияния различных факторов космического полета и проведен сравнительный анализ воздействия этих факторов на организм мужчины и женщины».

Достигнув высоты 220 километров, Терешкова сказала, что в иллюминатор сверху видит Землю, и она очень красивая. Гагарин улыбнулся: «Чайка, я "Заря-1", я знаю, как там красиво, и рад, что вам тоже это нравится. Все работает отлично, полет проходит хорошо».

Это разительно контрастировало с одиссеей Валерия Быковского, за которого пришлось изрядно понервничать. Старт его «Востока-5» 14 июня 1963-го чуть не сорвался. Вначале выяснилось, что отказали оба ультракоротковолновых передатчика, и космонавт может слышать ЦУП только по коротковолновой связи.

Затем обнаружились проблемы с системой катапультирования. Перед закрытием люка руководитель группы по подготовке скафандра и системы обеспечения Виталий Сверщек должен был вытащить фалу с предохранительной чекой из кресла и тем самым изготовить его к катапультированию.

Потянув за фалу, Сверщек обнаружил, что ее где-то заело и она не вытягивается. Вместо того чтобы доложить об этом разработчику скафандров и катапультных кресел Семену Алексееву, а также Сергею Королеву, генеральному конструктору ОКБ-1, производящего корабли «Восток», Сверщек ножом просто обрезал фалу. Узнав о самоуправстве специалиста, Алексеев заявил, что так отправлять корабль в космос нельзя.

Старт отложили на полчаса, открыли люк и удалили обрывок фалы. Затем за пять минут до команды «Пуск» выяснилось, что на пульте управления не горит табло, подтверждающее готовность блока «Е» (третья ступень ракеты). На этот раз старт был отложен более чем на два часа, пока инженеры судорожно искали причину отсутствия сигнала.

Почти в 12 часов дня «Восток-5» ушел в космос, после выхода на орбиту ультракоротковолновые датчики заработали.

При этом корабль был выведен на более низкую орбиту, чем предполагалось: 175 на 222 километра вместо обычных 181 на 235 километров.

На четвертом витке Быковского, чьим позывным был Ястреб, поздравил Первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев: «Мы уверены, что вы выполните программу полета, ждем вас на нашей советской земле, советский народ встретит вас как положено. До скорой встречи!»

16 июня Терешкова и Быковский установили между своими кораблями радиосвязь. Оба космонавта радостно приветствовали друг друга: «Валюха!» — «Валерка!»

Вспомнив о позывных, Терешкова передала большой привет коллеге по орбите, сообщив Быковскому, что все следят за его полетом и гордятся им. Она сказала: «Как себя чувствуешь? Я себя чувствую отлично! Давай вместе работать, дружок мой».

Вскоре у Терешковой состоялся разговор с Хрущевым. Вместе с ним поздравить первую женщину-космонавта пришли еще несколько государственных деятелей. По левую руку от Хрущева расположился номинальный глава государства, председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Брежнев, по правую — член Политбюро Анастас Микоян, рядом с ним — первый заместитель Председателя Совета министров СССР Дмитрий Устинов, один из главных советских кураторов космоса.

Терешкова отрапортовала от лица двух космонавтов: «Приступили к выполнению совместного космического полета. Между нашими кораблями установлена надежная радиосвязь. Находимся на близком расстоянии. Все системы кораблей работают отлично. Самочувствие отличное!»

Разговор с первым лицом государства сильно взволновал и воодушевил космонавтку, ей хотелось петь, и она предложила Быковскому исполнить дуэтом любимую песню советских космонавтов «Четырнадцать минут до старта», которую за год до этого в космосе спели командиры кораблей «Союз-3» и «Союз-4» Андриян Николаев и Павел Попович.

Дуэта не получилось, и Терешкова одна спела песню «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер» из кинофильма 1936 года «Дети капитана Гранта», слегка спутав слова.

Не стоит рисковать жизнью матери

Юрий Гагарин в апреле 1961-го стал первым в истории землянином, побывавшим в космосе. В августе того же года Герман Титов установил еще один рекорд: его полет длился более суток. Советский Союз лидировал в космической гонке с США, но руководство страны понимало, что нужны новые яркие успехи.

Удержать первенство можно было, отправив, например, в полет женщину. Эту идею активно пробивал организатор и руководитель первых советских космонавтов генерал Николай Каманин.

С его мнением начальству приходилось считаться: Каманин, который был командиром семерки первых Героев Советского Союза, удостоенных высокого звания за спасение в 1934 году челюскинцев, еще при жизни стал легендарной личностью. Он был боевым генералом, командовал в советско-финскую войну 1939-1940 годов бомбардировщиками, а в Великую Отечественную — истребителями и штурмовиками.

С 1960 года Каманин стал начальником отдела по подготовке и обеспечению космических полетов Главного штаба Военно-воздушных сил СССР. Строгий, честный и бескомпромиссный, Каманин не боялся идти на конфликт с руководством, если считал, что это необходимо для дела.

30 декабря 1961 года Президиум ЦК КПСС постановил набрать в Центр подготовки космонавтов (ЦПК) новых слушателей, в число которых разрешил включить и женщин.

Было решено искать будущих космонавток (возраст до 30 лет, рост не выше 170 сантиметров, вес до 70 килограммов) среди летчиц и парашютисток, обладающих хладнокровием и быстрой реакцией. Первичный набор был поручен Добровольному обществу содействия армии, авиации и флоту (ДОСААФ). Центральный комитет ДОСААФ рассмотрел около 800 кандидатур, из которых к 15 января 1962 года направил в ЦПК 58 личных дел.

В тот же день министр обороны СССР маршал Родион Малиновский подписал приказ о наборе в ЦПК 60 новых космонавтов, в том числе пяти женщин.

Из 58 кандидатов около 30 прошли серьезное медицинское обследование и ряд испытаний, в том числе в барокамере, на центрифуге и вибростенде. Окончательный отбор был произведен мандатной комиссией, которая рассматривала анкетные данные и разбирала подробности биографии кандидаток.

12 марта 1962 года приказом главкома ВВС главного маршала авиации Константина Вершинина в ЦПК были зачислены Ирина Соловьева, Татьяна Кузнецова и Валентина Терешкова.

В своем дневнике 29 марта 1962 года Каманин записал: «Беседовал с Соловьевой, Кузнецовой и Терешковой. Они заявили: "Мы довольны, все хорошо. Усиленно занимаемся и сделаем все возможное, чтобы подготовиться к полету до конца августа 1962 года"».

3 апреля 1962-го к ним присоединились Жанна Еркина и Валентина Пономарева. Все пятеро были призваны на военную службу с присвоением звания «рядовой». Семену Алексееву был дан заказ на изготовление пяти женских скафандров.

Самой младшей была Татьяна Кузнецова, самой старшей и опытной — Пономарева. Пономарева единственная из женщин отряда была уже замужем, у нее был сын Саша. Вуз она окончила по специальности «инженер-механик жидкостных ракетных двигателей», имела опыт пилотирования легкомоторных самолетов.

На мандатной комиссии Гагарин возражал против ее кандидатуры, подчеркнув, что не стоит рисковать жизнью матери, которую ждет дома малолетний ребенок.

Однако при зачислении Пономаревой в ЦПК сыграла роль просьба президента Академии наук СССР Мстислава Келдыша.

Именно ему, директору Отделения прикладной математики АН, в котором Пономарева трудилась инженером-программистом, она написала заявление о том, что хочет полететь в космос.

Татьяна Кузнецова и Ирина Соловьева были мастерами спорта СССР по парашютному спорту: к моменту зачисления в ЦПК у первой было более 250 прыжков, у второй около 700.

Валентина Терешкова с 163 прыжками была перворазрядницей. Она единственная среди коллег-женщин не имела высшего образования — окончила Ярославский заочный техникум легкой промышленности по специальности «техник-технолог по хлопкопрядению».

Поскольку с августа 1960 по март 1962-го Терешкова была освобожденным секретарем комитета ВЛКСМ комбината технических тканей «Красный Перекоп», ее, как самую идеологически выдержанную, назначили старшей женской группы. Стаж Кузнецовой в аналогичной должности в НИИ-35 (ныне НПО «Пульсар») оказался на год меньше.

«Влияние Титова на космонавток принесет им вред»

Каманина беспокоило, что США во многом обогнали СССР — в частности, по количеству разведывательных полетов в космос. Об этом 11 июня 1962 года генерал делал доклад на научной конференции ВВС «О военном значении космоса и ближайших перспективах».

В своем дневнике Каманин писал: «У нас есть все возможности уже в 1962 году совершить несколько многосуточных космических полетов человека, продолжительностью до 8-10 суток. Но из-за плохого общего руководства космосом и многочисленных ведомственных тяжб, а также споров, успехи нашей страны в космосе за 1962 год очень скромные».

23 июня 1962 года Алексеев сообщил, что из-за большой загрузки предприятия и отсутствия специального постановления по срокам старта женщины-космонавта скафандры для девушек будут готовы примерно к первому кварталу 1963 года.

Женская пятерка тем временем приступила к парашютным прыжкам. Плановая ежегодная подготовка космонавта также включала в себя, среди прочего, выполнение четырех-шести упражнений на центрифуге и трех — в сурдобарокамере.

На орбиту решено было впервые запустить два космических корабля — «Восток-3» с Андрияном Николаевым и «Восток-4» с Павлом Поповичем. 26 июня космонавты, в числе которых было пять женщин, посетили Сергея Королева, который остался доволен беседой и дал разрешение на поездку девушек на старт автоматической межпланетной станции «Венера».

Каманин пристально наблюдал за ними, отмечая каждый их шаг. Он записал в дневнике: «Герман Титов на своей машине увез к себе из ЦПК Пономареву и Кузнецову. Обе они провели всю ночь в квартире Германа. Девчонки поступили глупо, а еще неразумнее действия Титова. Его влияние на космонавток скорее принесет им вред».

Полет «Востока-3» и «Востока-4» в августе 1962 года прошел успешно.

Наблюдая на космодроме Байконур за девушками, Каманин размышлял: «Кто из них полетит первой? Этого не могу сказать даже я, но наиболее вероятными кандидатами будут, по-видимому, Пономарева, Соловьева и Терешкова. Вчера беседовали с ними о продолжительности предстоящего женского полета. Все они считают, что полет должен быть многосуточным ("Почему мы должны отставать от ребят?")».

Космонавтки изучали стартовое оборудование, ракету-носитель, устройство автоматической межпланетной станции, принципы ручного управления ориентацией корабля, правила работы космонавта после посадки в «Восток» и порядок ведения радиосвязи в полете.

22 августа председатель Государственного комитета Совета министров СССР по оборонной технике Леонид Смирнов сообщил слушательницам, что первый космический полет женщины продолжительностью до трех суток возможен в конце октября 1962 года. Но Алексеев отметил, что скафандры будут готовы никак не раньше ноября.

Каманин отмечал: «Кузнецова наиболее впечатлительная из всей пятерки, ее характер еще не установился. Еркина недооценивает режим питания: ест много пирожных и шоколада, чаще, чем это необходимо, пьет воду; ее нога после травмы еще недостаточно окрепла».

Он полагал, что по возвращении в Москву по итогам тренировок на центрифуге и авиаполетов на невесомость нужно сделать выбор трех из пяти девушек.

Королев, Смирнов и Келдыш были солидарны с точкой зрения ВВС, что нужно построить еще несколько кораблей «Восток», но против этого выступили маршал Малиновский и его заместитель маршал Андрей Гречко. Последний наложил резолюцию на заказ о кораблях: «Отложить».

Когда Каманин попытался уговорить Вершинина лично встретиться с Малиновским, чтобы переубедить его, главком ВВС ответил, что постарается, но это трудно: «Когда он занят, из него слова не вытянешь, а когда свободен — все время играет в шахматы. Трудный человек наш министр». Каманин заметил, что с удовольствием поставил бы несколько матов Малиновскому, на что Вершинин сказал: «И не обобрался бы неприятностей; он очень злится, когда проигрывает».

12 ноября руководство ЦПК утвердило сроки аттестации космонавток на офицерское звание: 27-29 ноября — государственные экзамены, с 1 декабря 1962-го по 1 января 1963-го — отпуск, после чего начнется подготовка к женскому космическому полету, который ориентировочно должен был состояться в марте или апреле 1963 года.

«Терешкова — это Гагарин в юбке»

Кто из них станет основной кандидаткой, по-прежнему было непонятно. У Кузнецовой после занятий на центрифуге и в сурдобарокамере повысилось содержание белка в крови. Пономарева, наоборот, по здоровью и общей подготовленности опережала всех, но черты ее характера не внушали доверия руководству.

19 ноября 1962 года Каманин отмечал: «Пономарева часто повторяет: "Я хочу брать от жизни все". Терешковой она заявила: "Тебя безвозвратно испортили комсомол и партия", — это в ответ на попытки Терешковой (как старшей в группе) посоветовать ей вести себя поскромнее. Она злоупотребляет именем Келдыша: "У меня сильная рука, первой полечу я". Пономарева покуривает: "Каждая приличная дама должна курить". В Феодосии она несколько раз самовольно уезжала в город».

Генерал размышлял: «Впечатления от Терешковой у всех очень хорошие — она образец в поведении и воспитанности. Терешкова и Пономарева чувствуют, что они могут быть первыми кандидатами на полет, и между ними уже заметно кое-какое соперничество».

29 ноября Пономарева, Терешкова, Еркина и Соловьева сдали экзамены по знанию «Востока», снаряжения космонавта, условий космического полета и по пройденным теоретическим дисциплинам, получив отличные оценки. Кузнецова из-за неясности со здоровьем к участию не была допущена, сдав госэкзамены лишь в январе 1965-го.

Больше других волновалась Терешкова, которая не имела высшего образования. Комиссия рекомендовала зачислить девушек в постоянный состав ЦПК с присвоением звания «младший лейтенант». Оно было им присвоено 15 декабря 1962 года.

Выполнить полет на «Востоке» могла любая из них, но имелись различия в их характерах.

Что касается Еркиной, то генерал считал, что ее физические возможности и знание техники несколько ниже, чем у подруг, но она активно улучшает их и, несомненно, в будущем станет хорошим космонавтом.

Каманин пришел к выводу: «Первой в космический полет нужно послать Терешкову, ее дублером может быть Соловьева, а кто будет космонавткой номер три — Пономарева или Еркина, — это решит будущее. Терешкова — это Гагарин в юбке, Соловьева же по своему характеру очень близка к натуре Николаева».

Тем не менее он сообщил свежеиспеченным лейтенантам, что к полету будет готовиться вся четверка, и только за два-три дня до старта окончательно определится, кто из девушек полетит первой.

11 января 1963-го Каманин и Королев обсудили варианты планов на год: полет одного корабля с женщиной на сутки-трое; групповой полет двух кораблей с двумя женщинами с той же продолжительностью пребывания в космосе; смешанный вариант: корабль с космонавткой проводит на орбите до трех суток, второй — с мужчиной — стартует спустя сутки-двое и летает пять-семь суток.

Королев был готов на все три варианта, Каманин же считал, что нужно сосредоточиться на втором.

30 января у него состоялся разговор с начальником космического отдела Государственной комиссии Совета министров СССР по военно-промышленным вопросам Олегом Ивановским. Тот спросил у Каманина, к какому полету он готовит девушек.

Получив ответ, что к групповому, Ивановский рассмеялся и пояснил, что у него есть идея от Смирнова: из двух имеющихся «Востоков» один использовать для полета женщины, а другой поставить в музей.

В ответ генерал пообещал направить Устинову письмо за подписью Вершинина о готовности к первому космическому полету женщины к 20 марта 1963 года и с предложением ВВС готовить групповой женский полет продолжительностью до трех суток.

18 марта 1963 года на заседании секретариата ЦК КПСС под руководством Фрола Козлова последний высказал главкому ВВС свои сомнения в целесообразности женского космического полета: «Зачем это нужно? А кто вам разрешил готовить женщин?»

Каманин записал в своем дневнике: «Сейчас, когда женщины готовы к полету, нас спрашивают, зачем и почему мы их готовили. Поздно, товарищ Козлов, задавать такие вопросы — все равно женщины полетят, и чем скорее, тем лучше».

«Борьба, кто будет первой, не закончена»

21 марта на президиуме ЦК КПСС Козлов заявил, что женский полет можно провести вместе с мужскими длительными полетами. Был утвержден срок изготовления четырех новых «Востоков» — до конца 1963 года. Два оставшихся же космических корабля имели срок годности до 15 июня 1963-го. При этом разработчики оборудования «Востоков» не согласились ни на продление ресурса аппаратуры, ни на ее замену.

«"Мудрое" решение ЦК окончательно все запутало: специально женский полет решили не проводить, но и осуществить его в комплексе со сложным полетом мужчин невозможно из-за отсутствия готовых кораблей», — злился Каманин.

13 апреля 1963-го Каманин и Королев договорились о программе предстоящего космического полета двух кораблей: на первом мужчина будет летать до восьми суток, а на втором — женщина до двух-трех суток.

К началу мая вся четверка девушек была полностью натренирована, в отличие от мужчин. Валерию Быковскому и Борису Волынову необходимо было совершить несколько парашютных прыжков и провести время в тепловом макете корабля.

К 7 мая выяснилось, что из женщин готовы к полету не все: Еркина во время трех суток пребывания в тепловом макете корабля съела только треть положенного рациона и, выйдя, упала в обморок от слабости. Выяснилось, что вес Волынова превышает 104 килограмма, и основным претендентом на полет стал Быковский, чей вес в скафандре был чуть больше 90 килограммов.

10 мая Государственная комиссия по пуску «Востоков» утвердила главных кандидатов на полет — Быковского и Терешкову. Волынов, Соловьева и Пономарева были назначены дублерами.

За Терешкову высказались Каманин, Королев, руководство ЦПК и Гагарин.

Секретарь Межведомственного совета по космическим исследованиям при академии наук СССР Геннадий Скуридин и руководитель медицинской подготовки космонавтов Владимир Яздовский выступили за Пономареву.

Каманин отметил: «Хотя предварительное решение в пользу Терешковой и состоялось, но у Пономаревой есть сильные сторонники (академик Келдыш, первый заместитель главкома ВВС Руденко — прим. «Ленты.ру»), и борьба за то, кто из них будет первой, далеко не закончена».

13 мая Терешкова и Соловьева прилетели в Москву из Феодосии, где провели по семь парашютных прыжков, в том числе в скафандре и на поверхность моря. Еркина и Пономарева должны были завершить прыжки 15-го. После этого всей четверке оставалось пройти заключительные медицинские обследования, повторить тренировки в корабле и изучить программу полета.

Мужчины приступили к трехсуточным тренировкам в тепловом макете корабля.

21 мая в ЦПК состоялось совещание, на котором присутствовали первый заместитель начальника Главного управления ракетного вооружения РВСН СССР генерал Александр Мрыкин, Сергей Королев, Николай Каманин, Мстислав Келдыш и Сергей Руденко.

Все единогласно пришли к выводу о восьмисуточном полете для космонавта-мужчины и трехсуточном пребывании в космосе для космонавтки-женщины. Основными кандидатами были снова названы Быковский и Терешкова.

Королев спросил Пономареву: «Что это вы грустноваты сегодня, товарищ Пономарева?» «Не грустновата, а просто серьезна, как всегда», — ответила Пономарева. После небольшой беседы с космонавтами Королев заявил: «Я думаю, что мы не ошиблись в выборе командиров "Востоков", все космонавты производят прекрасное впечатление, отлично подготовлены. Много и хорошо потрудились руководители ЦПК и ВВС, чтобы подготовить таких орлов».

22 мая на заседании Госкомиссии была подтверждена готовность двух «Востоков» к старту между 5 и 10 июня. Каманин доложил участникам совещания подготовленные тексты предстартовых выступлений космонавтов и приветствий с орбиты. Было рассмотрено и утверждено более 30 инструкций космонавта и рабочих документов.

25 мая на совещании у Смирнова были обсуждены последние детали предстоящего полета, а также заслушаны доклады о готовности космонавтов и их дублеров — Быковского с Волыновым и Терешковой с Соловьевой.

Главное — вернуться живым и здоровым

Тем временем в монтажно-испытательном корпусе Байконура велись круглосуточные работы по подготовке к полету обоих «Востоков», у которых обнаружились неполадки с телеметрическими системами главного конструктора Владислава Богомолова.

1 июня на космодром прилетели космонавты во главе с Гагариным, в том числе оба экипажа космических кораблей. 3 июня Быковский и Волынов заполняли бортжурналы и проводили тренировку в основном корабле. Терешкова, Соловьева и Пономарева примеряли скафандры, регулировали подвесную систему и кресло в кабине «Востока».

4 июня на заседании Госкомиссии по пуску «Востоков» Королев рассказал об основных задачах и расчетной продолжительности предстоящих полетов. Там же Каманин официально, в присутствии журналистов, представил пятерку космонавтов.

Генерал подчеркнул: «Они абсолютно здоровы, оттренированы и полностью готовы к выполнению длительных космических полетов: мужчины — продолжительностью до восьми суток, женщины — до трех суток. Все они горят желанием выполнить космический полет. От имени командования ВВС вношу предложение назначить командиром корабля "Восток-5" — майора Быковского, его заместителем — майора Волынова, командиром корабля "Восток-6" — младшего лейтенанта Терешкову, ее заместителями — младших лейтенантов Соловьеву и Пономареву».

Комиссия единогласно утвердила предложение Каманина, после чего с ответным словом выступили Быковский и Терешкова.

5 июня на второй площадке космодрома Каманин провел занятие по проверке знания и единого понимания более 37 инструкций с космонавтами, врачами и другими специалистами по подготовке полета и убедился, что Быковский, Терешкова и их дублеры отлично знают все руководящие документы.

Договорились об условных терминах во время космических переговоров. Например, фраза «самочувствие отличное, оборудование корабля работает отлично» означала, что полет можно продолжать, сомнений в состоянии техники и здоровья нет. Если вместо «отлично» будет употреблено слово «хорошо», — значит, космонавт сомневается в возможности полного выполнения задания. Появление в докладе слова «удовлетворительно» ведет к тому, что полет необходимо прекратить.

Были также рассмотрены особенности наблюдения из корабля за различными объектами на Земле, перечислены все варианты посадки на территории СССР и обозначены на картах их возможные места.

6 июня Каманин наедине с Быковским напомнил ему, что главное — не продержаться любой ценой восемь суток в космосе, а вернуться оттуда здоровым. Быковский заверил генерала, что не будет лезть на рожон, так как не хочет вернуться инвалидом или в гробу. Вечером для него была проведена тренировочная пресс-конференция с участием шести журналистов, на которой растерявшийся от многочисленных вопросов Быковский понемногу разговорился.

8 июня на заседании Госкомиссии неожиданно возник вопрос: «Нужно ли при первом объявлении о полете Терешковой говорить, что она офицер?»

Мнения разделились, но большинство высказалось за то, чтобы объявить, что Терешкова — офицер Военно-воздушных сил страны.

Было решено назначить пуск корабля с женщиной через двое суток после старта мужчины. В тот же день Терешкова села в «Восток-6» и вместе с ведущим инженером Фроловым провела ознакомление с кораблем и его оборудованием.

Каманин пометил в дневнике: «Терешкова производит на всех очень благоприятное впечатление: она хорошо и ровно держится со всеми, проявляет такт и имеет чувство собственного достоинства».

9 июня космонавты, руководители полетов и корреспонденты на четырех катерах предприняли пятичасовую прогулку по реке Сырдарье. Высадились на небольшом островке, где Гагарин быстро развел костер, а Терешкова и Еркина начистили наловленную для ухи рыбу. Другие участники пикника расставляли посуду, резали хлеб, чистили картошку. Все это снималось кинооператорами.

«Ощущались зуд и боль»

Пуск «Востока-5» был намечен на 11 июня, но из-за вспышек на Солнце, которые могли повлиять на опасный для Быковского рост радиации в космосе, старт перенесли на 14 июня.

15 июня стало известно, что руководство страны решило не объявлять в первом сообщении ТАСС о полете Терешковой, что она офицер. В Москве порекомендовали переодеть ее для прессы в гражданское платье.

Каманин отмечал: «У меня, да и у всех наших товарищей уверенности в успехе старта Терешковой значительно больше, чем перед полетом Быковского. Это будет очень большая победа советского народа. Будет приятно сознавать, что и мы кое-что сделали для претворения в жизнь этого нового крупного шага на пути освоения Вселенной. Имя Терешковой с завтрашнего дня по праву окажется рядом с именем Гагарина и сохранится навечно в истории человечества».

16 июня, в день старта, скафандр надела не только Терешкова, но и ее основной дублер Соловьева.

К лифту Терешкова поднималась довольно тяжело, а при посадке в корабль пульс у нее был 140 ударов в минуту.

Тем не менее все, кто видел Чайку во время вывода корабля на орбиту и слушал ее доклады по радио, пришли к единодушному мнению, что она провела старт лучше Николаева и Поповича.

В ночь с 16 на 17 июня Быковский и Терешкова спали по восемь часов, пульс у Чайки был 64-72. Во время сеанса связи корреспондент «Комсомольской правды» Василий Песков сообщил космонавтке, что только что разговаривал по телефону с ее матерью — она гордится дочерью и ждет ее на Земле.

В ответ Терешкова передала: «Мысленно целую самого дорогого мне человека — мою маму. Передаю привет всем читателям "Комсомольской правды"».

Было решено из-за низкой орбиты ограничить полет Быковского пятью сутками.

Космонавтка дважды пыталась сориентировать корабль, признавшись, что ориентация по тангажу (угловое движение летательного аппарата относительно главной поперечной оси инерции) у нее не получается. Это обеспокоило ЦУП: если «Восток-6» придется сажать вручную, а Терешкова не сможет сориентировать корабль, то он не сойдет с орбиты. В ответ на тревогу Земли космонавтка сказала: «Не беспокойтесь, я все сделаю утром».

19 июня в день приземления «Востока-6» Гагарин, Титов, Николаев и специалист по ориентации космических аппаратов Борис Раушенбах на 45-м витке проинструктировали Терешкову по ориентации корабля.

Терешкова выполнила ориентацию корабля по посадочному варианту (спиной вперед) и 15 минут держала корабль в таком положении, радостно доложив в Центр подготовки полетов о результатах управления «Востоком-6». Вскоре ЦУП дал команду на включение автоматического цикла посадки корабля.

Вначале сел «Восток-6», затем «Восток-5». При этом доклады о самочувствии космонавтов поступили лишь несколько часов спустя. Чайка и Ястреб попали в радостные объятия местных жителей, которые помогли им снять скафандры. Чествование покорителей космоса отвлекло их от необходимости немедленно сообщить о своем благополучном приземлении в ЦУП.

Каманин отмечал: «Волнений было много, и когда корабль с Терешковой наконец приземлился, Королев сказал: "Чтобы я еще когда-нибудь связался с бабами…"»

20 июня в Куйбышеве (ныне Самара) оба космонавта доложили членам Госкомиссии о деталях полета. Быковский буквально купался в невесомости, в отличие от Терешковой.

Она сообщила: «На вторые сутки появились ноющие боли на правой голени, а на третьи сутки это уже беспокоило. Гермошлем мешал, давил на плечо. Шлемофон давил на левое ухо. Под датчиком на голове ощущались зуд и боль. Меня один раз стошнило, но это из-за пищи, а не из-за вестибулярного расстройства. Сломались оба карандаша, записывать (результаты экспериментов — прим. «Ленты.ру») было нечем».

Каманин отмечал: «Терешкова имела задание на одни сутки полета; продолжение полета на вторые и третьи сутки без ее согласия никто бы не поддержал. Терешкова, бесспорно, чувствовала некоторую усталость, особенно в конце первых и вторых суток полета, ее немного подташнивало, но она нашла в себе силы продолжать полет и выполнила максимум намеченного».

В целом она легче перенесла невесомость, чем Герман Титов в августе 1961-го, у которого помимо рвоты отмечались боли в глазах и голове, головокружение, отсутствие аппетита и расстройство вестибулярного аппарата.

Разогнать «капеллу космонавток»

Терешкова, которая в день старта была повышена до лейтенанта, вернулась из космоса уже капитаном; Быковский был произведен в подполковники. 22 июня 1963 года космонавты прилетели в Москву, где в их честь на Красной площади состоялся митинг, а затем в Кремле прошел торжественный прием, на котором Терешковой и Быковскому вручили Золотые звезды Героев Советского Союза.

2 июля Каманин записал в дневнике: «Терешкова продолжает утверждать, что она чувствовала себя в полете хорошо, сохраняла нормальную работоспособность и у нее не было никаких затруднений. С ее слов, утром на третьи сутки полета, после того, как она съела пирожок с кильками и лимон, ее начало тошнить и вырвало».

Он констатировал, что Яздовский и другие врачи считают, что космонавтка в полете испытывала значительные трудности и сейчас не все о них рассказывает.

Генерал отметил: «Она обязана была доложить на КП, что ее тошнит, но она этого не сделала. После приземления она, вопреки всем инструкциям, раздала местным жителям остатки своего рациона питания, и поэтому врачи лишены возможности объективно установить, что и сколько съела Терешкова за время полета».

После полета весь мир рукоплескал первой женщине-космонавту, ее засыпали многочисленными приглашениями о поездке в ту или иную страну. По количеству заявок Терешкова вышла на первое место, опередив космонавта № 1. На втором был Валерий Быковский.

Каманин, который сопровождал Терешкову во время августовской поездки 1963 года в Чехословакию, отмечал: «Это было триумфальное шествие по дружественной стране. Правительство и народ встречали Терешкову, пожалуй, даже теплее и сердечнее, чем Гагарина, хотя тогда казалось, что более теплой встречи быть не может».

Размышляя над итогами одиссеи «Востока-6», генерал писал: «В первый полет можно было послать и Соловьеву, и Пономареву. Я уверен, что полет они выполнили бы не хуже, а даже лучше Терешковой, но после полета их можно было бы использовать только как космонавтов. Из Терешковой необходимо сделать большого общественного деятеля, она с честью и блеском будет представлять Советский Союз на любом международном форуме».

Каманин продолжал отстаивать идею дальнейших полетов женщин, несмотря на то, что против выступили не только Королев, но и все летавшие космонавты во главе с Гагариным, который и вовсе предложил разогнать «капеллу космонавток». Разработчики скафандров не торопились с их изготовлением для девушек, министр обороны равнодушно относился к любым идеям, связанным с космосом.

После полета «Восхода-2» в марте 1965-го, в ходе которого Алексей Леонов впервые в истории человечества вышел в открытый космос, Каманин предложил Королеву повторить подобный полет, но уже с Пономаревой и Соловьевой, а также Еркиной и Кузнецовой в качестве дублеров. Королев улыбнулся и сказал: «Ах, старая мышь, что придумал».

Терешкова не забыла Пономаревой слов о том, что ее, мол, испортили комсомол и партия.

21 сентября 1965-го она сообщила Каманину, что Пономареву нельзя назначать в полет из-за ее недостойного поведения.

Каманин приказал Терешковой не проявлять открыто антипатию к Пономаревой, предложив написать официальный рапорт о своем мнении. Генерал отмечал: «Терешкова, по-видимому, поняла, что может попасть в смешное положение, она решила не возобновлять свои наскоки на Пономареву и немедленно приступить к работе по подготовке Пономаревой и Соловьевой к полету».

Старт женского экипажа мог состояться в 1967 году, но после того, как 24 апреля 1967-го во время возвращения с орбиты на «Союзе-1» погиб Владимир Комаров, все космические пилотируемые полеты в СССР были заморожены на полтора года до устранения большинства технических неполадок на кораблях.

В августе 1969 года Пономарева, Соловьева, Еркина и Кузнецова по совету Каманина написали письмо в ЦК КПСС с просьбой разрешить подготовку и осуществление женского космического полета на корабле «Союз» в 1970 году — в год столетия Владимира Ильича Ленина.

Устинов и Смирнов, которые на словах не раз поддерживали такую идею, решили перестраховаться и запросили мнение заинтересованных организаций. Против предложения космонавток высказались представители министерств общего машиностроения, авиационной промышленности и здравоохранения, а также Академии наук и Военно-воздушных сил.

3 сентября 1969 года первый заместитель главкома ВВС генерал Александр Ефимов объявил девушкам, что ответ на их письмо — отрицательный. 1 октября женская космическая группа при ЦПК была расформирована.

Следующий после Терешковой полет женщины к звездам состоялся только в августе 1982 года. Советской космонавткой № 2 стала Светлана Савицкая, побывавшая на околоземной орбите в качестве космонавта-исследователя с двумя коллегами-мужчинами в составе экипажа «Союза Т-7». Но Каманин этого уже не увидел — он скончался 12 марта 1982 года.

Третьей женщиной в космосе в июне 1983 года стала американская астронавтка Салли Райд, чей полет проходил в составе экипажа из пяти человек на корабле «Челленджер» STS-7.

С тех пор десятки женщин самого разного возраста и профессий побывали в околоземном пространстве. Например, российская актриса Юлия Пересильд в октябре 2021 года провела на Международной космической станции почти 12 дней, снимаясь в художественном фильме «Вызов», сьемки которого проходили в невесомости.

Рекорд Чайки и Ястреба не побит по сей день. Терешкова стала не только первой женщиной в космосе, она единственная из них совершила одиночный полет. Быковского же никто не превзошел в его одиночном почти пятисуточном космическом рейсе.