Вторжение монголо-татар: почему оно оказалось таким неожиданным для Руси

В целом, нашествие монголов в 1223 году было воспринято на Руси смешанными чувствами. С одной стороны, оно было воспринято как Божья кара и отмщение половцам за их нападения на Русь. С другой стороны, оно вызвало тревогу и страх, так как русские не знали, кто эти монголы и какая может быть их цель.

В то время русские уже имели некоторую информацию о передвижениях и приготовлениях монголов в глубине Азии. Некоторые сведения о нашествии монголов дошли до Руси через купцов и беженцев из Булгарии. Также летописи фиксировали тревожные знамения, такие как землетрясение и голод, что создавало общее настроение тревоги на Руси.

Однако, в силу средневекового фатализма и отсутствия авторитетного лидера, русские не предпринимали активных действий для противостояния монголам. Вместо этого, они полагались на молитвы и надеялись, что Божья кара отступит от них. Князья не считали нужным менять политический порядок или поступаться своей независимостью ради защиты от неизвестной угрозы.

Таким образом, нашествие монголов в 1223 году было воспринято на Руси как смешанное чувство Божьей кары и тревоги, но русские не предпринимали активных действий для противостояния этой угрозе. Это стало одной из причин того, что монголы смогли достичь тактической внезапности при своем вторжении на Русь.

В своей работе "История государства Российского", Карамзин отмечает, что после поражения в Калкской битве россияне в течение шести лет не слышали о татарах и думали, что этот страшный народ, подобно древним обрам, исчез в свете. Иловайский, русский историк конца 19 - начала 20 века, более подробно описывает это настроение, отмечая, что бедствие не нарушило обычного течения русской жизни и междукняжеских отношений. Татары скрылись в степях, и русские думали, что это была случайно нагрянувшая гроза.

Иловайский также указывает на то, что русские политики того времени мало знали о великих переворотах, происходивших в глубине Азиатского материка, и мало опасались за будущее Русской земли. Он приводит пример князя Василька Константиновича, который был отправлен на подмогу южнорусским князьям, собравшимся против монголов. Однако Василёк опоздал к сбору войска и вернулся на север. Иловайский заключает, что простодушный книжник не предчувствовал, какая гроза собиралась над Суздальской Русью и какая мученическая кончина ожидала Василька.

Такой взгляд на отношение Руси к монголам в промежуток между Калкской битвой и нашествием Батыя в 1237 году стал преобладающим в историографии. Однако вопрос о том, насколько он верен, остается открытым. Действительно ли русские люди не ощущали угрозы порабощения и игнорировали признаки приближающейся опасности?

Лаврентьевская летопись дает дополнительные доводы в пользу этой точки зрения. В ней отмечается, что пришли народы, о которых никто не знает точно, кто они и откуда появились. Их называют татарами, таурменами или печенегами. Летописец радуется приходу татар, так как они уничтожили половцев, давних врагов Руси. Это не просто слова, вставленные позднейшим переписчиком, а отражение непосредственного впечатления.

Тверская летопись, описывая битву на Калке и разорение Южной Руси, заключает, что татары повернули назад от реки Днепра, и никто не знает, откуда они пришли и куда исчезли. Они были приведены Богом за грехи и высокомерие великого князя Мстислава Романовича.