Главная беда России – короткие ноги Матильды Кшесинской
8 мая 1912 года в газете «Социал-демократ» была опубликована статья В.И. Ленина «Памяти Герцена». Там о декабристах говорилось: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена».
И вот сто с лишним лет и советские, и антисоветские историки рассматривают восстание декабристов исключительно по ленинской схеме.
Я же рискну посмотреть на 25 декабря 1825 года в контексте всей русской истории.
В сентябре 1689 года «потешные» свергли царицу Софью Алексеевну и посадили на трон её брата Петра. Юный Пётр устроил дикую расправу над сторонниками Софьи.
XVIII века именуют веком просвещения. И перевороты стали куда более галантными и бескровными. 25 ноября 1741 года гвардейцы свергли малолетнего императора Ивана VI Антоновича и регентшу Анну Леопольдовну, и посадили на престол Елизавету Петровну.
28 июня 1762 года гвардейцы свергли императора Петра III и посадили на престол его жену Екатерину II.
В ночь на 12 марта 1801 года гвардейцы свергли императора Павла I и посадили на престол его сына Александра I.
Замечу, что в ходе трёх последних переворотов не был убит ни один (!) человек. Разве что у Петра III случились геморроидальные колики, а у Павла I – апоплексический удар (золотой табакеркой графа Зубова).
«Потешные» и гвардейцы страшно далеки от народа, и их круг узок. И, тем не менее, во всех четырёх переворотах гвардия силой вытаскивала Россию из грязи и ставила на «магистральный путь развития».
У декабристов были самые разные идеи, но все сходились в необходимости упразднения самодержавия и освобождения крестьян от феодальной зависимости. Рассуждать о том, что произошло бы в случае победы декабристов, я оставляю счастливым людям, имеющим избыток свободного времени.
Лучше попробуем понять, чем отличалось самодержавие королей Европы в XIII-XVIII веках от российского самодержавия. В Европе король самодержавно издавал законы, а потом правил согласно им. А наши цари самодержавно издавали законы, а потом действовали «по понятиям», регулярно нарушая собственные же законы. Тот же Николай II нарушил столько законов Российской империи, что ему грозило несколько высших мер.
Герцена разбудили не декабристы, а его величество Николай I. Если бы в декабре 1825 года военный мятеж произошёл во Франции, то король Карл Х мог казнить не 5, а 25 офицеров. И Франция приняла бы это нормально. Но если бы два десятка офицерских жён решили перебраться из Парижа в Марсель поближе к замку Иф – месту заключения их мужей, то их отъезда никто бы не заметил.
А вот если бы Карл Х решил не пускать жён, а затем лично определять, что они могут взять из нижнего белья, то Франция покатилась бы со смеху, а Карл Х – с престола. А вот Николай I лично определял, что с собой могут взять в Сибирь жёны декабристов.
Николая II тоже занимался нижними юбками. Балерина Матильда Кшесинская в 1900 году отбила роль в балете «Камарго» у балерины Леньяне. У той были ноги длинные, и Леньяне успешно танцевала в фижмах, а у Матильды ноги были короткие, и в фижмах она выглядела комично. Матильда решила вопреки требованию балетмейстера танцевать без фижм, за что директор Императорских театров князь Сергей Волконский, кстати, внук декабриста Сергея Григорьевича Волконского, выписал Матильде штраф.
Кшесинская побежала жаловаться Николаю II, и тот в грубой форме приказал Волконскому снять штраф. Волконский попросился в отставку. Николай II бросил: «Сейчас это не удобно. Уйдёте через шесть месяцев». И внучок декабриста взял под козырёк.
Не он один, а сотни потомков «птенцов гнезда Петрова», «екатерининских орлов» и «молодых генералов 1812 года» стали холопами и «цепными псами самодержавия».
После 1825 года русская армия одерживала победы только над плохо вооружённым и необученным противником – турками, среднеазиатскими «халатниками» и китайскими «боксёрами» – крестьянами, шедшими на скорострельными пушки и винтовки с голыми кулаками.
В Крымскую войну 1854-1855 годов Россия потеряла Севастополь, потерпела поражение на Балтике, Белом море и Тихом океане. Сейчас появились важные бородатые профессора, брызгая слюной, доказывающие, что «Россия не проиграла русско-японскую войну». А просто император Николай II пожелал прекратить кровопролитие и по доброте душевной отдал японцам Порт-Артур, Маньчжурию, Южный Сахалин, а также по просьбе японцев демилитаризовал Камчатку.
Ну, а победу над Германией у Николая II украли большевики и продали. «А кому же её продали? – Да кому она потрибна была, тому ж и продалы». (Логика старого крестьянина-махновца из кинофильма «Служили два товарища»).
Господа офицеры хороши были в войне с безоружными «боксёрами». А когда русский народ взял в руки винтовки, начался «Великий исход».
Русские помещики выжили к 1917 году только за счёт огромных вливаний из госбюджета через Дворянский банк, личные дарения императоров по 300– 500 тысяч «на поместье» и т.д. Иначе уже к 1900 году дядюшка Капитализм вымел бы 95% помещиков из их усадеб.
Предположим, Николай I отменил бы крепостное право, отдал помещичьи земли крестьянам, провёл бы судебную реформу, причём не опереточно, как его сын Александр II. У того суд присяжных был не хуже французского, но только для курсистки, застрелившей любовника, и купца, подделавшего вексель. А для всех остальных – тайные военные суды, бессудные высылки губернаторов, страшные монастырские тюрьмы и т.д.
Предположим, Николай I провёл бы заселение Сибири, как это сделали американцы на Дальнем Западе. Только по Калифорнийский тропе 8 тысяч километров от Миссури до Калифорнии с 1848 по 1867 год без железной дороги прошло 250 тысяч свободных переселенцев. В России же цари до 1907 года препятствовали переселению в Сибирь.
Предположим, два Николая и два Александра занялись бы борьбой с неграмотностью – и как в Англии, Франции, Германии к 1914 году имели бы 98-99% грамотных, а не 27%, как было в России. Предположим, цари бы дали конституцию России вместо того, чтобы лезть в Царьград и Маньчжурию. Тогда Герцена будить было б некому!
А вместо этого Николай I под барабанный бой забил палками несколько тысяч человек и с треском проиграл Крымскую войну. И от этого-то шума и проснулся Герцен.