Как падение Италии изменило ход войны
8 сентября 1943 года фашистская Италия объявила о выходе из войны на стороне нацистской Германии. После разгрома противника на Сицилии англо-американские войска высадились на материковой части Италии, однако быстрого прорыва вглубь континентальной Европы не получилось.
Немецкие войска оказались умелым и опытным противником, который стремительно оккупировал Италию и остановил союзников на подступах к центральной части страны.
Почему англо-американским частям не удалось взять Рим? Из-за чего итальянская армия не сопротивлялась? Какую тактику применил вермахт? «Лента.ру» вспоминает ход событий.
«Сознавая невозможность продолжать неравную борьбу...»
В середине дня 8 сентября 1943 года союзная авиация нанесла внезапный бомбовый удар по Фраскати, расположенному в 21 километре к юго-востоку от Рима. В этом небольшом городке находился штаб главнокомандующего немецкими войсками Юго-Запада фельдмаршала люфтваффе Альберта Кессельринга.
Гауптштурмфюрер СС Отто Скорцени, который по личному приказанию Гитлера вел поиски арестованного итальянцами Муссолини, возвращаясь с воздушной разведки, едва не столкнулся с вражескими самолетами.
Скорцени писал: «Я вижу, как они сбрасывают бомбы, и они сыплются на город точно над нашим штабом. Затем первая волна удаляется и появляются две другие, чтобы тоже освободиться от своего смертоносного груза. Прибыв во Фраскати, мы попадаем в полнейший хаос».
Кессельринг, который проводил в тот момент совещание в штабе, не пострадал, хотя несколько бомб упали рядом с его штабом и бомбоубежищем, куда фельдмаршал поспешил при первых звуках сирены.
Военачальник отмечал: «Этот воздушный удар оказался очень показательным, поскольку в одном из сбитых бомбардировщиков обнаружили карту, на которой было помечено местонахождение моего штаба и штаба Рихтгофена, что говорило о том, что итальянцы явно помогли противнику».
Вечером того же дня в 18.30 радио Алжира (где располагался штаб англо-американских сил) передало обращение главнокомандующего союзными войсками генерала Дуайта Эйзенхауэра о перемирии с Италией.
В его выступлении подчеркивалось:
Перемирие было подписано моим представителем и представителем маршала Бадольо и с данного момента вступило в силу. Военные действия между вооруженными силами Объединенных Наций и вооруженными силами Италии прекращаются немедленно. Все итальянцы, кто стремится помочь изгнать немецкого агрессора с итальянской земли, получат поддержку и содействие Объединенных Наций.
Несмотря на предварительную договоренность, заявление американского генерала застало премьер-министра Италии маршала Пьетро Бадольо врасплох: в его окружении считали, что союзники начнут активные боевые действия не ранее 12 сентября. В Риме хотели как можно дольше тянуть с объявлением о перемирии, опасаясь мести немцев. Маршал медлил с радиоответом.
Тогда через десять минут после выступления Эйзенхауэра радио Алжира передало согласованный заранее текст заявления Бадольо: «Итальянское правительство, сознавая невозможность продолжать неравную борьбу против противника, обладающего подавляющим превосходством в силах, в целях избежания новых, еще более тяжелых бедствий для нации, обратилось к главнокомандующему объединенными англо-американскими силами генералу Эйзенхауэру с просьбой о перемирии. Эта просьба была удовлетворена».
Первыми в Италии 3 сентября 1943 года высадились английские и канадские части 8-й армии британского генерала Бернарда Монтгомери.
В их задачу входило сковать основные силы противника на юге страны.
В провинции Калабрия сопротивление солдатам Монтгомери было незначительным: итальянские части сдались сразу, а 29-я гренадерская моторизованная дивизия вермахта получила приказ отойти от побережья и вести лишь сдерживающие действия. Отступая, немцы взрывали за собой мосты и устраивали завалы на горных дорогах.
© Lenta.ruКессельринг не верил в то, что основной десант высадится в «носке» итальянского «сапога», считая, что неприятель нанесет главный удар значительно выше по карте — в районе Салерно или даже севернее Рима — там, где можно сразу захватить инициативу в кампании и навязать противнику свою волю.
Когда Эйзенхауэр объявил о перемирии, Бадольо в присутствии короля Италии Виктора Эммануила III проводил совещание с членами своего кабинета. Тут же разгорелась жаркая дискуссия: как быть дальше? Конец прениям положил монарх, который решил, что для его страны остался один путь — четко придерживаться условий соглашения с американцами и англичанами и смириться с возможными последствиями.
Бадольо тут же выехал на радиостанцию и в 19.45 передал в эфир согласованный с союзниками текст заявления.
Отто Скорцени, который в тот момент ехал за рулем автомобиля по улицам Рима, вспоминал: «Царит непривычное оживление, люди толпятся вокруг уличных громкоговорителей, я слышу крики: "Да здравствует король!"; целуются женщины; собравшиеся в кучки люди что-то страстно обсуждают. Меня это все более интригует, и, остановившись, я задаю вопрос прохожему, который сообщает мне катастрофическую новость: Италия сложила оружие».
Рим охватил хаос, усилившийся при известии о том, что Кессельринг в ответ на действия кабинета министров Бадольо начал операцию возмездия под кодовым названием Achse («Ось»), целью которой была оккупация страны и нейтрализация итальянской армии. Королевская семья и правительство спешно покинули столицу, вылетев на самолетах в город Бриндизи, занятый к тому времени британскими войсками.
«Провоцировать конфликт между итальянцами и немцами»
К лету 1943 года фашистская Италия потерпела ряд тяжелейших поражений на разных фронтах Второй мировой войны. По итогам Сталинградской битвы в феврале 1943-го итальянские войска в СССР потеряли убитыми и ранеными более 180 тысяч человек. 13 мая 1943 года в Тунисе капитулировала германо-итальянская группировка, союзники захватили в плен, по разным оценкам, от 230 тысяч до 275 тысяч солдат и офицеров противника. Были убиты и ранены более 40 тысяч итальянцев и немцев.
10 июля американские и британские войска высадились на итальянском острове Сицилия, где сопротивление оказывали в подавляющем большинстве лишь германские дивизии. В Риме поняли, что война проиграна и нужно как можно быстрее из нее выбираться.
Против бессменного премьер-министра страны Бенито Муссолини в военно-политических кругах созрел заговор. 25 июля по распоряжению короля дуче был отстранен от власти и арестован, а на его место назначен маршал Бадольо.
Комментируя 27 июля по радио это событие, лидер движения «Сражающаяся Франция» генерал Шарль де Голль злорадно заявил: «Муссолини увеличивает собою список тех, кто на протяжении истории оскорблял величие Франции и был за то наказан судьбой».
В своих мемуарах Кессельринг констатировал, что страна просто надорвалась: Мобилизационная система итальянцев, не приспособленная к нуждам миллионной армии, была не в состоянии поддерживать боеготовность войск в течение длительного периода времени. Итальянцы с самого начала не относились к войне как к битве не на жизнь, а на смерть.
Фельдмаршал считал, что вооруженные силы южного союзника Германии куда лучше подготовлены к парадам, чем к боевым действиям. Ситуация сложилась как в старом армейском анекдоте: «Австрийский генеральный штаб взмолился: "Все нас бьют: французы, пруссаки, русские. Господи, создай нам такого противника, которого мы могли бы победить!" И создал Бог итальянскую армию».
К 17 августа 1943 года союзники полностью очистили Сицилию от вражеских войск, лишившись при этом более 24 тысяч солдат и офицеров. Потери вермахта и его апеннинского союзника составили 181 тысячу убитыми, ранеными и пленными (в основном это были итальянцы).
Штаб союзных войск под руководством Эйзенхауэра приступил к разработке десантных операций по высадке на материковую часть Италии. Между Вашингтоном и Лондоном имелись серьезные расхождения: американцы рассматривали итальянское направление как второстепенное по отношению к Северной Франции, англичане же считали, что второй фронт в Европе нужно открывать именно в Италии.
Эйзенхауэр полагал, что такой вариант приведет к тому, что итальянское направление станет основным и будет привлекать из Англии большое количество войск, предназначенных для вторжения через Ла-Манш весной или летом будущего года.
Военачальник считал, что взгляды премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля диктовались политикой.
Эйзенхауэр отмечал: «Первым из них была его обеспокоенность как политического лидера будущей судьбой Балкан. Я глубоко сочувствовал этой его обеспокоенности, но как солдат проявлял особую осторожность, стремясь исключить эти соображения из моих собственных рекомендаций».
В Лондоне рассчитывали, что вторжение союзных войск приведет к капитуляции Италии, выводу ее оккупационных сил из Франции и Балкан и создаст конфликт итальянцев с немцами.
Черчилль писал: «Мы должны провоцировать этот конфликт всеми возможными средствами, и не следует колебаться в посылке войск и оказании поддержки с воздуха, чтобы помочь итальянцам обеспечить капитуляцию немцев к югу от Рима».
Правительство Бадольо вступило в тайные переговоры с представителями Эйзенхауэра. В нейтральный Лиссабон были посланы несколько генералов, из которых самым авторитетным союзники признали Джузеппе Кастеллано. Штаб союзных войск делегировал американского генерала Уолтера Беделла Смита (начальника штаба Эйзенхауэра) и его британского коллегу Кеннета Стронга.
Черчилль отмечал: «Бадольо признает, что собирается кое-кого обвести вокруг пальца, а его собственные интересы и настроение итальянцев свидетельствуют о том, что обманутым, скорее всего, окажется Гитлер. Следует сделать скидку на трудность его положения, но бомбардировки все же необходимо продолжать, руководствуясь только условиями погоды».
Свою политическую позицию президент США Франклин Рузвельт высказал 28 июля: «Наши требования к Италии — те же самые, что и наши требования к Германии и Японии: безоговорочная капитуляция. Мы не будем поддерживать отношений с фашизмом в каком-либо виде, форме или манере. Мы не допустим того, чтобы остался хотя бы след от фашизма».
Английский разведчик и по совместительству посол Великобритании в Испании Сэмюэль Хор сообщал в Лондон о позиции Бадольо: «Маршал хотел, чтобы правительство его величества знало об ужасном положении, в котором оказалась Италия. Вся страна фактически желает мира, итальянская армия плохо вооружена, итальянской авиации больше не существует, а через Бреннер и Ривьеру в страну прибывают немецкие войска».
26 августа СССР был поставлен в известность о тайных переговорах с итальянцами, и советское правительство наделило представителей Эйзенхауэра полномочиями при подписании капитуляции от своего имени.
108 диверсантов против 250 карабинеров
После ареста Муссолини немцы окончательно перестали доверять союзникам. На вопрос Кессельринга, какова судьба дуче, Виктор Эммануил III сообщил фельдмаршалу, что не знает, где тот находится.
Военачальник вспоминал: «Его величество заявил, что глубоко восхищается фюрером и завидует его непререкаемому авторитету, который не идет ни в какое сравнение с его собственным. Во время этой встречи у меня также сложилось впечатление, что под маской преувеличенного дружелюбия скрывались холодность и неискренность».
Кессельрингу удалось убедить Гитлера пока не арестовывать короля и Бадольо, поскольку формально Италия оставалась союзницей Германии. Тем не менее верховное командование вермахта начало активно перебрасывать в Италию немецкие дивизии, стремясь взять ситуацию под контроль.
Одновременно Гитлер распорядился начать поиски Муссолини. 26 июля в ставке «Волчье логово» в Восточной Пруссии фюреру представили шесть кандидатов на роль командира диверсантов, которые должны были найти и освободить дуче, — двух подполковников люфтваффе, подполковника и майора вермахта, штурмбанфюрера СС (аналог армейского майора) и гауптштурмфюрера СС (капитан) Отто Скорцени.
Несмотря на то что у Скорцени был самый скромный чин, он оказался единственным среди офицеров, кто до войны бывал в Италии, знал ее географию и местные порядки.
Фюрер поручил Скорцени спасение Муссолини, подчеркнув:
Вы должны сохранять чрезвычайную секретность. Кроме вас, только еще пять человек будут знать об этой операции. Вам придется самому собрать необходимую информацию. Что касается командования наших войск в Италии и германского посольства, не надо ставить их в известность. Они не владеют положением и своими действиями могут только все испортить.
Гитлер предупредил гауптштурмфюрера, что в случае неудачи его действия будут представлены как самодеятельность, и он понесет самое суровое наказание.
Скорцени должен был действовать под видом адъютанта командующего воздушно-десантными войсками Германии генерала Курта Штудента. На следующий день они вылетели во Фраскати.
Также в Италию отправились солдаты и офицеры из отряда Скорцени, вооруженные автоматами и пулеметами, также у них было большое количество ручных гранат и английская взрывчатка, которая ценилась выше немецкой.
Людей Скорцени должны были поддерживать парашютисты Штудента
Но с ходу найти дуче не удалось.
Скорцени вспоминал: «Мы узнали, что по итальянской столице ходят различные слухи, в том числе самые фантастические. Одни говорят о самоубийстве Муссолини, другие — о серьезной болезни, третьи утверждают, что дуче находится в доме отдыха».
Несмотря на то что поиски Муссолини велись втайне от Кессельринга, он держал в своих руках все нити управления войсками, поэтому быстро узнал о миссии Скорцени.
Фельдмаршал решил помочь: в связи с 60-летием дуче 29 июля 1943 года военачальник попытался через Бадольо передать Муссолини подарок от Гитлера — подарочное издание полного собрания сочинений Фридриха Ницше, заключенное в деревянную шкатулку, украшенную причудливой резьбой. Но уловка не сработала — итальянский маршал под надуманным предлогом отказался передать презент.
Следы главного фашиста затерялись, и его поиски заняли более месяца. В какой-то момент возникла версия, что Муссолини держат в морской крепости у северо-восточной оконечности острова Сардиния. Скорцени начал готовить штурм крепости с привлечением торпедных катеров, но в последний момент случайно выяснилось, что утром дуче увезли куда-то на гидросамолете.
В начале сентября Скорцени получил сведения, что Муссолини содержат в отеле «Альберго Рифуджио», расположенном у подножия пика Гран-Сассо в Абруццских горах. 8 сентября он со своим помощником лейтенантом Радлом и офицером разведки штаба Штудента совершил туда разведывательный полет и снял окрестности на фотокамеру.
Гауптштурмфюрер пришел к выводу, что 108 его диверсантов и парашютистов столкнутся с охраной отеля примерно из 250 полицейских и карабинеров, которые прекрасно знают местность и укрылись в горной гостинице, как в крепости. В таких условиях атаковать надо внезапно, чтобы противник не успел пристрелить Муссолини.
Гибель адмирала Бергамини
По этой причине наземная операция отпадала, оставался удар с воздуха. Парашюты не годились, поскольку их купола могли привлечь к себе внимание, к тому же из-за сильно пересеченной местности десантники приземлились бы на слишком большой площади. Решено было действовать с помощью планеров.
Из Южной Франции было доставлено 12 транспортных планеров, в каждом из которых, кроме летчика, размещалось по девять бойцов. В день «Д» батальон парашютистов должен был ночью пробраться в долину и с началом операции захватить станцию подъемника к горному отелю, в то время как диверсанты приземлились бы на верхнем плато.
12 сентября 1943 года планеры взлетели. Скорцени находился в третьем из них. С ним был итальянский генерал Фернандо Солети, который должен был приказать карабинерам сдаться и, посеяв среди них некоторое смятение, выиграть драгоценные минуты для спасения Муссолини.
ЧП начались сразу же: два планера при взлете перевернулись, напоровшись на воронки, образовавшиеся в результате бомбежки.
Затем из виду пропали два головных планера, и Скорцени передал команду пилоту своего буксира: «Я беру на себя командование до самой цели».
Деморализованные полицейские и карабинеры не оказали сопротивления свалившимся им на голову немцам, которые с криками mani in alto! («руки вверх!») быстро захватили отель.
За Муссолини генерал Штудент прислал легкий самолет со своим личным пилотом капитаном Герлахом. Летчик был против того, чтобы третьим летел Скорцени, при росте 195 сантиметров имевший внушительный вес.
Но гауптштурмфюрер помнил, что отвечает за операцию головой:
Разве мог я позволить Герлаху одному лететь с дуче? Ведь если полет окончится катастрофой, мне ничего не останется, как пустить себе пулю в лоб, не ожидая решения сверху. Итак, мы все трое препоручаем себя судьбе: пусть мне повезет, или же я погибну вместе со своими двумя попутчиками.
Герлах оказался опытным летчиком и, несмотря на серьезный перегруз самолетика, благополучно доставил пассажиров по назначению. Из Италии дуче был оперативно переправлен в Германию, где на встрече с Гитлером пожаловался на слабое здоровье и желание уйти на покой.
Однако фюрер приказал ему вернуться в Италию. Они договорились, что Муссолини возглавит на оккупированных Третьим рейхом территориях Италии марионеточное государство под названием Итальянская социальная республика.
С этого момента боевые действия приобрели для итальянцев черты гражданской войны: часть бывшей королевской армии осталась верной фашистам и немцам, другие военнослужащие присоединились к англо-американским войскам.
© Lenta.ruТех итальянских солдат и офицеров, которые отказались воевать за дуче и фюрера, нацисты отправили в концлагеря или расстреляли, как это произошло с военнослужащими дивизии «Акви», которые оказали сопротивление немцам на греческом острове Кефалиния.
Командующий итальянским флотом адмирал Карло Бергамини, получив известие о выходе своей страны из войны, приказал подчиненным идти к острову Мальта, чтобы там сдаться британцам. В ответ немцы подняли в воздух авиацию и 9 сентября настигли итальянскую эскадру, которую возглавляли линкоры Roma, Italia и Vittorio Veneto. С кораблей заметили самолеты, но ошибочно приняли их за союзнические, о чем скоро пожалели.
Немецкие пилоты атаковали суда с помощью тяжелых радиоуправляемых планирующих авиабомб FX-1400, две из которых попали в Roma. Первый взрыв привел к огромным разрушениям в подводной части линейного корабля, который вынужден был покинуть строй соединения и резко сбавить ход. Вторая бомба прошла через все палубы и, взорвавшись в носовом машинном отделении, привела к пожару, после чего сдетонировала группа артиллерийских погребов.
Линкор накренился на правый бок и быстро затонул. Из 1849 членов экипажа удалось спасти только 596. Среди погибших был и адмирал Бергамини. Тем не менее нацистам не удалось добить или захватить остальные корабли.
10 сентября британский адмирал Эндрю Браун Каннингем сообщил морскому министерству в Лондоне: «Ваши светлости, рад информировать вас, что военный флот Италии стоит на якоре под охраной крепостных орудий Мальты».
К концу лета Красная армия разгромила вермахт на Курской дуге и без перерыва вступила в битву за Днепр.
Адъютант Гитлера полковник люфтваффе Николаус фон Белов отмечал: «Осенью 1943 года война вступила в особенно жестокую стадию. Численность личного состава всех соединений сухопутных войск была ниже среднего уровня. Командиры батальонов радовались, когда у них имелось 200-300 человек. А когда дело доходило до боя, эти цифры резко падали».
«Подходите и сдавайтесь, вы под прицелом»
Казалось, что немецкие войска в Италии, как и ранее в Тунисе, не смогут долго сопротивляться англо-американским дивизиям.
3 сентября генералы Смит и Кастеллано подписали соглашение о перемирии между США, Великобританией и Италией, отложив обнародование акта на несколько дней, чтобы дать возможность немцам сконцентрировать основные силы против солдат Монтгомери.
Британский военачальник вспоминал: «Если планирование и проведение сицилийской кампании были скверными, то подготовка к вторжению в Италию и последующий ход кампании в этой стране были еще хуже. Мы собирались вторгнуться на европейский материк, не имея ясного представления о том, какие там проводить операции».
От своего непосредственного начальника, британского генерала Харольда Александера, командующего 15-й группой армий союзников, Монтгомери получил приказ захватить плацдарм на юге Италии и в случае отступления врага преследовать его всеми возможными силами.
9 сентября со стороны Ионического моря 1-я британская воздушно-десантная дивизия при поддержке английских ВМС высадилась в порту Таранто, одной из баз итальянского флота, расположенной в провинции Апулия, в основании итальянского «каблука».
При этом англичане практически не встретили сопротивления.
По другому сценарию развивались в этот день события со стороны Тирренского моря, где ранним утром на пляжи вблизи города Салерно высаживалась 5-я армия США под командованием генерала Марка Кларка, которая затем должна была двигаться на север, к Неаполю.
Немцы ждали десант, и когда первые части 36-й пехотной дивизии начали высадку на побережье, из громкоговорителей их встретил призыв на английском языке: «Подходите и сдавайтесь, вы под прицелом».
Местность в целом благоприятствовала обороняющимся: юго-восточнее Салерно располагается Салернская низменность глубиной 12 километров и шириной 30 километров, окруженная отвесно поднимающимися горами.
С одной стороны, наступающие были как на ладони. С другой — горный характер рельефа крайне затруднял для немцев подтягивание свежих резервов. При этом контратаки нужно было проводить на виду у вражеского флота, расположившегося в Салернском заливе.
10-му британскому корпусу генерала Ричарда Маккрири, усиленному американскими рейнджерами и английскими коммандос, удалось взять Салерно и установить контроль над рядом горных перевалов. К концу 10 сентября войска Кларка захватили плацдарм длиной 70 километров и глубиной до 12 километров.
Сложность ситуации для нацистов состояла в том, что немецкие войска в Италии не имели единого руководителя. Дивизии, которые располагались на юге, подчинялись Кессельрингу, тогда как соединения, дислоцировавшиеся на севере, входили в группу армий «Ц» фельдмаршала Эрвина Роммеля.
Кессельринг отнесся резко отрицательно к предложению коллеги отвести все силы из южных и центральных районов Италии, сосредоточившись лишь на обороне промышленного севера страны и стратегических горных перевалов на границе с Австрией. Он болезненно воспринял приказ Роммеля отправить всех итальянских военнослужащих в Германию в качестве военнопленных.
Фельдмаршал писал: Я решил не обращать внимания на упомянутую радиограмму и телеграфировал Гитлеру, что, находясь в безвыходном положении, вынужден настаивать на том, чтобы мне не отдавали приказов, выполнить которые заведомо не представляется возможным.
Кессельринг решил действовать по своему плану и отдал войскам приказ сбросить противника с плацдарма в море. С 10 сентября командующий 10-й германской армией генерал Генрих фон Фитингхоф начал стягивать к Салерно свои соединения: к 16-й танковой дивизии присоединились подразделения танковой дивизии «Герман Геринг», переброшенной из района Неаполя, и 15-й гренадерской моторизованной дивизии.
26-я танковая и 29-я гренадерская моторизованная дивизии, перебрасываемые с юга Италии, из-за нехватки горючего запаздывали, а драгоценное время уходило, позволяя американским и британским солдатам все больше укрепляться на захваченном плацдарме. Ударный кулак был собран во второй половине дня 13 сентября, и Фитингхоф бросил свои дивизии в контратаку.
Противники понимали, что в этот момент на пляжах Салерно решается судьба всей итальянской кампании. Немецкий генерал и военный историк Курт фон Типпельскирх отмечал: «Войска захватили противника врасплох. Были разгромлены две американские дивизии, захвачено большое число пленных. Остатки этих дивизий откатились к берегу. Плацдарм оказался расколотым как раз посередине».
14 сентября немцы продолжили контрнаступление с целью ликвидации северной части плацдарма. Монтгомери сетовал: «Не было сделано даже попытки скоординировать мои операции с операциями 5-й армии».
Корабли против танков
Генерал Монтгомери вспоминал: «Десанты в Салерно оказались в трудном положении, и в ночь с 13 на 14 сентября создалась критическая ситуация, немцы крупными силами атаковали 36-ю дивизию США. Она участвовала в боях впервые, и немцы оказались в трех милях от берега и в двух милях от штаба армии».
Генерал Александер приказал Монтгомери двигаться вперед, чтобы создать угрозу германским дивизиям, противостоящим армии Кларка, но тот справился с ситуацией своими силами, приказав бросить против вклинившегося противника всю имеющуюся в его распоряжении авиацию, а корабельной артиллерии поставил задачу бить по вражеским танкам.
В результате немецкие части понесли внушительные потери и были остановлены, при этом Берлин категорически отказался передать Кессельрингу свежие резервы из группы армий «Ц». 16 сентября передовые подразделения 8-й армии соединились с правым флангом 5-й армии. Кризис для англо-британских войск миновал, но общая ситуация развивалась не так, как планировали в штабе Эйзенхауэра.
Американский генерал Омар Брэдли констатировал: «В Италии немцев не удалось застигнуть врасплох. По тем же соображениям, которыми руководствовался и Эйзенхауэр при выборе места высадки десанта в районе Салерно, противник решил, что именно здесь высадятся войска Кларка. Немцы заминировали побережье, покрыли его проволочными заграждениями, укрепились на ключевых позициях и сосредоточили вблизи Неаполя дополнительные резервы».
Предполагалось, что 8 сентября, после того, как Эйзенхауэр и Бадольо объявят по радио о прекращении боевых действий друг против друга, в девять часов вечера возле Рима высадятся американские парашютисты из 82-й воздушно-десантной дивизии генерала Мэтью Риджуэя, что позволило бы союзникам быстро установить контроль над столицей страны, не допустив ее захвата немцами.
Однако итальянские генералы отказались соблюдать условия перемирия, которые посчитали капитуляцией, и воздушный десант был отменен в тот момент, когда парашютисты уже садились в самолеты.
Когда Кессельринг узнал о заявлении Бадольо, по его признанию, у него упал камень с души: «Выход из войны итальянских вооруженных сил, которые не хотели больше сражаться, был не такой уж большой потерей. По крайней мере было понятно, что в последующих битвах мы должны будем драться как черти».
Вместо американских парашютистов в Риме появились немецкие, которые успешно атаковали главный штаб итальянских сухопутных войск, заставив бежать из города генерала Марио Роатту, которому была поручена оборона города.
Окончательную точку поставила 3-я танковая дивизия вермахта, которая вошла в Рим с севера.
Чтобы не подставлять свои войска под ураганный огонь вражеской корабельной артиллерии, Кессельринг 16 сентября отдал приказ генералу Фитингхофу выйти из соприкосновения с противником на побережье.
Немецкие дивизии отступили и заняли пять линий заблаговременно возведенной к югу от Рима обороны, объединенных в один мощный оборонительный рубеж под названием «Зимняя линия». Он состоял из многочисленных долговременных огневых точек и бетонных бункеров, защищенных минными полями и многокилометровыми рядами колючей проволоки.
Стремительного наступления союзников вглубь Италии не получилось. Англо-американским войскам предстояло прогрызать немецкие оборонительные позиции. Бои приобрели позиционный характер Первой мировой войны.
Эйзенхауэр вспоминал: Железные дороги были разрушены, мосты взорваны, а многие участки дорог вздулись от дождей, и потому наступление затруднялось даже без противодействия со стороны немцев. Сама местность была идеальной для оборонительных действий. Она была перерезана множеством рек, больших и малых, большинство которых оказалось на пути наступления наших войск.
Ситуацию усугубляла наступившая осенняя распутица.
Монтгомери писал: «В конце октября погода начала портиться, на нас обрушились сильные дожди. Они не прекращались, и к 9 ноября вся местность оказалась полузатоплена, грязь была непролазной, ни одна машина не могла съехать с дороги, покрытой "шоколадным соусом". Наступил сезон дождей, на адриатическом побережье стало влажно и холодно».
Его 8-я армия, соединившись с 5-й, получила приказ перенести боевые действия на восток, к адриатической стороне основного хребта Апеннин. Это потребовало перенести основной маршрут тылового снабжения из юго-западной части Италии в ее юго-восточные порты, в первую очередь в Бари, Бриндизи и Таранто, что заняло немало времени.
После этого британцы медленно стали двигаться на север, ведя серьезные бои на рубежах рек Сангро и Триньо. 1 октября союзники вступили в Неаполь, где незадолго до этого горожане подняли восстание, которое немцы попытались подавить с помощью танков и артиллерии.
Наступление войск Кларка тоже развивалось не быстро. Монтгомери ворчал: «Две армии с трудом двигались вперед по Италии без общего плана и с риском серьезных перебоев в снабжении».
«Винить мы должны только себя»
4 ноября в районе «линии Рейнхарда» были замечены передовые дозоры союзников. Кессельринг был уверен в прочности немецких позиций, развернутых в очень удобной для обороняющейся стороны местности, и надеялся, что его войскам удастся удерживать их довольно долго — возможно, до нового года.
Это дало бы возможность укрепить «линию Густава» настолько, чтобы серьезно потрепать американские и британские соединения.
К тому времени Гитлер согласился с точкой зрения Кессельринга, что Германии стоит держать войска противника как можно дальше от границ Третьего рейха, и предоставил фельдмаршалу большую свободу действий.
Ключ к удержанию «линии Рейнхарда» во многом зависел от того, удастся ли немцам отбить атаки противника на высоту 1170 в Миньярском ущелье.
Кессельринг с сожалением вспоминал: «Как это часто случается на войне, наши надежды рухнули. Тактический просчет, допущенный подразделениями панцер-гренадерской дивизии, позволил противнику внезапно овладеть ключевыми позициями в горах, и мы не смогли выбить их обратно, контратакуя силами единственного парашютно-десантного батальона, имевшегося в моем распоряжении».
С одной стороны, немецкие аванпосты были размещены тактически грамотно — вдоль реки, что позволяло охватывать взглядом местность и осуществлять наблюдение за артиллерийским огнем с основной позиции. С другой, оборонительным порядкам не хватило глубины, к тому же оборону держала 65-я пехотная дивизия, не имеющая достаточного боевого опыта.
На руку союзникам сыграло и то, что 44-я пехотная дивизия вермахта опоздала на соединение с 26-й танковой дивизией, которая должна была сгруппироваться в тылах 65-й дивизии, и в результате сила немецких резервов была ослаблена.
При этом находящаяся в распоряжении Кессельринга 90-я панцер-гренадерская дивизия, переброшенная с Сардинии, была не готова немедленно вступить в бой. Когда же соединение прибыло в зону боевых действий, его бросили в контратаку раньше, чем следовало, и успеха удар не принес.
Федьмаршал отмечал: «Мои постоянные призывы к созданию единого командования в Италии, с которыми я, нисколько не заботясь о том, как это может сказаться на моей личной судьбе, постоянно выступал и которые в конце концов лично озвучил в ставке фюрера, наконец-то были услышаны: 21 ноября меня назначили командующим Юго-Западным фронтом и группой армий "Ц"».
С 28 ноября по 1 декабря 1943 года в Тегеране прошла конференция лидеров стран антигитлеровской коалиции. Важнейшим вопросом стало обсуждение открытия Второго фронта в Западной Европе. Рузвельт и Сталин высказались за вторжение союзников во Францию, Черчилль же считал, что надо двигаться и через Балканы.
Сын Рузвельта Эллиот вспоминал в мемуарах слова отца о Черчилле: Он хочет врезаться клином в Центральную Европу, чтобы не пустить Красную армию в Австрию и Румынию и даже, если возможно, в Венгрию. Наши же начальники штабов убеждены в одном: чтобы истребить как можно больше немцев, потеряв при этом возможно меньше американских солдат, надо подготовить одно крупное вторжение и ударить по немцам всеми имеющимися в нашем распоряжении силами.
Победила точка зрения Вашингтона и Москвы, и операция Overlord («Повелитель») была намечена во Франции на май 1944 года. Итальянский фронт стал второстепенным направлением, с него отзывались многие боевые генералы, которым предстояло готовить войска к будущему вторжению в Нормандию, в том числе генерал Брэдли.
24 декабря получил приказ сдать 8-ю армию, а затем отбыть в Англию и Монтгомери.
Военачальник покидал Италию без всякого сожаления: «Я испытывал и облегчение, и волнение: облегчение потому, что не был особенно доволен общим положением, создавшимся в Италии, и считал, что винить в нем мы должны только себя. Ни широкого замысла при открытии нового театра военных действий; ни общего плана; ни жесткого контроля за ходом операций; полнейший беспорядок в снабжении».
Был отозван и Роммель, которого Гитлер назначил командующим группой армий «Б» в Северной Франции и поручил укрепить «Атлантический вал» — систему долговременных полевых укреплений вдоль европейского побережья Атлантического океана.
Готовить операцию Overlord было приказано Эйзенхауэру, который стал верховным главнокомандующим войсками союзников в Европе. На свое место он порекомендовал британского генерала Генри Мейтленда Уилсона, однако непосредственно боевыми действиями в Италии по-прежнему руководил генерал Александер.
Его войскам предстояла тяжелая и изнурительная борьба с хорошо подготовленным к обороне в горах противником, в которой быстрой победы не предвиделось. Рим был освобожден союзниками лишь 4 июня 1944 года, а окончательно немецкие войска в Италии сложили оружие 2 мая 1945 года.