«Это был циничный расчет». Лидеры Европы пытались избежать Второй мировой

85 лет назад, 30 сентября 1938 года, руководители Великобритании, Германии, Италии и Франции подписали печально известное Мюнхенское соглашение, которое в советской и в современной российской историографии принято называть Мюнхенским сговором.

Как Гитлеру удалось обмануть премьер-министров Чемберлена и Даладье? Зачем они сдали ему Чехословакию и почему она отказалась принять помощь СССР? Чего на самом деле осенью 1938 года добивалась нацистская Германия и готовила ли она после Мюнхенского соглашения «освободительный» поход на Украину? Об этом «Ленте.ру» рассказал доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Александр Шубин.

Умиротворить агрессора

«Лента.ру»: Как вы считаете, почему Британская империя и Французская Республика начиная с пакта четырех 1933 года и вплоть до 1939 года проводили странную (по меркам сегодняшнего дня) политику умиротворения Гитлера, после прихода к власти не скрывавшего своих агрессивных и реваншистских намерений?

Александр Шубин: Политика умиротворения Германии, проводившаяся в середине 1930-х годов западными державами, имела две основные причины. Во-первых, итоги Первой мировой войны показали, что вооруженный конфликт такого масштаба приносит больше жертв, убытков и разрушений, чем полезных результатов. Те приобретения, которые получили страны-победительницы, оказались существенно меньше понесенных ими потерь. Поэтому еще раз повторять такое никому не хотелось.

Во-вторых, гитлеровская идея о том, что разделенная нация имеет право существовать в границах одного государства, в то время вызывала большое сочувствие как в Европе, так и за ее пределами. Собственно, Версальская система в значительной степени тоже на этой идее строилась, но при этом ущемляла интересы проигравшей Германии. В европейских столицах, особенно после возвращения Германии в семью цивилизованных народов и ее вступления в Лигу Наций, было понимание того, что угроза новой войны будет сохраняться, если Германия не получит то, что считали правильным элиты и за ее пределами.

Его ключевая идея была социальной, поэтому в интересах своей безопасности в середине 1930-х годов он встал на путь поддержки существующих границ. И хотя собственные границы СССР тоже не устраивали, но для обеспечения не только своей, но и коллективной безопасности в Европе он был готов потерпеть. Однако в Лондоне и Париже такое положение вещей, когда немало немцев жили за пределами своего рейха — в новых государствах, образовавшихся после Первой мировой войны, считали не вполне справедливым в отношении Германии.

Гитлер, в свою очередь, постоянно подчеркивал, что его территориальные претензии имеют ограниченный характер, а экспансионистские устремления направлены на восток и на юг, но никак не на запад. Поэтому британским и французским политикам фюрер казался хоть и экстравагантным, но в меру цивилизованным деятелем, желающим только восстановить национальную справедливость и присоединить к Германии другие немецкие земли.

Было ли Мюнхенское соглашение 1938 года запрограммированным самой природой Версальско-Вашингтонской системы международных отношений, установившейся после Первой мировой войны?

Отчасти да, хотя это касается больше Версальской системы, которая, как известно, имела противоречивый характер. С одной стороны, она основывалась на национальном принципе построения новых государств в Европе, а с другой — на наказании проигравших, прежде всего Германии. Это противоречие в итоге запрограммировало общую тенденцию дальнейшей эволюции международной ситуации в Европе, когда на Западе в принципе не возражали против некоторых территориальных изменений в пользу Третьего рейха к югу и востоку от него.

Австрийский аншлюс

Неужели даже аншлюс Австрии в марте 1938 года не стали для западных союзников тревожным звонком и явным доказательством агрессивных намерений Гитлера — что он на этом не остановится и пойдет дальше?

Нет, не стали. О причинах этого я сказал выше. Ведь ограничение права какого-либо государства пользоваться своей территорией является ущемлением его суверенитета. Великобритания и Франция были недовольны вводом войск Германии в Рейнскую область, но начинать вооруженный конфликт с ней по такому пустяковому, как им тогда казалось, поводу не желали. Конечно, если бы они тогда знали, чем все это кончится стратегически, что спустя четыре года солдаты вермахта будут маршировать по Парижу, а самолеты люфтваффе бомбить Лондон, то британцы и французы, возможно, нанесли бы удар по Германии еще в 1936 году. Но в таком случае мировое общественное мнение могло встать на сторону Германии, как это уже было в 1923 году.

С аншлюсом Австрии ситуация была гораздо сложнее, потому что речь шла о полном поглощении суверенного государства, но это Гитлер оформил как исключительно внутренний процесс. Под давлением Третьего рейха в марте 1938 года в Австрии произошла смена правительства, к власти пришел ставленник нацистской Германии Артур Зейсс-Инкварт, который пригласил в страну войска вермахта. После оккупации был проведен референдум о присоединении к Третьему рейху. И хотя это голосование было проведено с явным нарушением демократических процедур в условиях внешней оккупации, большинство австрийцев в 1938 году действительно искренне желали присоединения к Германии.

Что в этой ситуации оставалось делать Лондону и Парижу? Устроить военную интервенцию и силой заставить австрийцев жить в отдельном государстве? Но это было бы продолжением политики унижения проигравших в Первой мировой, чего в 1930-е годы западные государства уже стремились избегать. То, что аншлюс являлся немецкой национальной идеей, популярной в Австрии, ни для кого в межвоенной Европе не было секретом. Как известно, Гитлер по происхождению был австрийцем, но германским гражданином. Так что на перспективу аншлюса в западных столицах смотрели терпимо.

Но в 1934 году Муссолини сумел предотвратить предыдущую попытку Гитлера поглотить Австрию.

Дуче тогда руководствовался своими внешнеполитическими мотивами, которые у него периодически менялись. В 1934 году он защитил не столько австрийское государство как таковое, сколько правивший там фашистский режим, который был ближе к итальянской модели, чем к германской. Однако совместная интервенция в Испанию после начала там гражданской войны в 1936 году сблизила оба тоталитарных режима, после чего Муссолини дал понять Гитлеру, что не возражает против поглощения Австрии.

Судетский кризис

Почему в мае 1938 года Великобритания и Франция заступились за Чехословакию, вынудив Гитлера отступить и умерить свои амбиции, а в сентябре 1938 года поступили иначе? Что изменилось за эти месяцы?

Общая установка Великобритании и Франции заключалась в том, что обе страны являлись гарантами Версальской системы, но в разной степени. Франция была официальным союзником Чехословакии и в случае нападения на нее должна была вступить в войну на ее стороне. Вплоть до конца сентября 1938 года в Париже всячески демонстрировали намерение защитить Чехословакию.

Глава ее правительства Невилл Чемберлен старался дистанцироваться от прямой поддержки Чехословакии, сделав ставку на миротворческие усилия, даже если для этого где-то на востоке Европы потребуется скорректировать границы. Но без полной поддержки Лондона, который оказывал соответствующее давление на Париж, французский премьер-министр Эдуар Даладье опасался более решительно противостоять нацистской Германии.

Но как только Гитлер действовал грубо и нахрапом, то и Великобритания занимала по отношению к нему жесткую позицию. Во время майской военной тревоги 1938 года Гитлер подтянул свои войска к чехословацкой границе, проверяя реакцию западных союзников. В мае 1938 года фюрер делал такие же воинственные заявления в адрес Чехословакии, что и в сентябре, но тогда Германия еще не была готова к военному конфликту. Третий рейх только что аннексировал Австрию, после чего его территория стала окружать Чехословакию с трех сторон, а германские генералы даже не успели разработать план нападения на нее.

Но и в сентябре это была большая авантюра Гитлера, потому что соотношение сил и средств было в пользу Франции и Чехословакии, тем более что по договору 1935 года в случае нападения на последнюю предусматривалась также и военная помощь СССР (но только после вступления в конфликт Франции). А Гитлер снова рассчитывал на миротворчество западных лидеров и всячески уверял, что это его последняя претензия к Европе. Тут он напрямую всех обманывал, потому что у него имелись аналогичные притязания к Польше. Фюрер осенью 1938 года так ставил вопрос перед британским и французским премьерами: либо мы сейчас устроим кровавую войну в центре Европы, либо вы сдаете нам Чехословакию и на этом ситуация нормализуется.

После майской военной тревоги в Судетской области Чехословакии, где компактно проживало немецкое население, в августе и сентябре 1938 года работала комиссия британского лорда Уолтера Ренсимена. Она пришла к выводу, что немецкое национальное меньшинство в Судетах действительно в некоторой степени притеснялось — например, власти Чехословакии назначали чиновников и полицейских, не говорящих по-немецки, в чисто немецкие районы.

Президент страны Эдвард Бенеш согласился предоставить немецкому меньшинству автономию при условии нерушимости границ. Если в мае 1938 года немецко-судетской партии и ее лидеру Конраду Генлейну такие уступки казались более чем приемлемыми, то в сентябре 1938 года, действуя по указанию из Берлина, они уже безапелляционно требовали немедленного перехода всей Судетской области в состав Германии. Именно тогда, когда стало ясно, что Гитлеру нужно не обеспечение прав судетских немцев, а территориальная перекройка в регионе, ситуация окончательно зашла в тупик.

Для Лондона и Парижа это стало серьезным вызовом, поскольку удовлетворение гитлеровских требований означало прямое и грубое нарушение всех норм международного права. С другой стороны, особенно британскому руководству, это казалось приемлемым методом решения европейских проблем. Они рассуждали так: после Первой мировой войны мы несколько второпях нарисовали новые границы, теперь надо бы их немного поправить. Что любопытно, именно это и произошло по итогам Второй мировой, которая началась во многом ради сохранения прежних границ, но после ее окончания их все равно пришлось перекраивать.

Чемберлен начал работать в режиме челночной дипломатии, и во время его встреч с Гитлером аппетиты фюрера в отношении Чехословакии увеличивались, когда речь заходила о конкретных территориях, подлежащих передаче в состав Третьего рейха. Гитлер сначала согласился на проведение референдума на тех территориях, где не было преобладания немецкого населения, но потом отказался и потребовал немедленного выселения оттуда всех чехов.

И тут фюрер снова обманывал своих западных партнеров, заверяя, на этом он точно остановится. На самом деле Гитлер хотел захватить всю Чехословакию, что он и сделал в марте 1939 года, и затем перейти к Польше.

Депрессия и отчаяние президента Бенеша

Великобритания и Франция в сентябре 1938 года были готовы к войне с Германией?

Их военные приготовления были серьезны: осуществлялись мобилизационные мероприятия и проверки бомбоубежищ, проводилось выдвижение войск к границе Германии. Но в последний момент Чемберлен и Даладье дрогнули перед угрозой новой большой войны в Европе. Что самое главное, руководство Чехословакии тоже не решилось бороться до конца, а президент Бенеш постепенно впадал в депрессию и отчаяние.

Почему Чехословакия, имевшая сильную армию и развитую военную промышленность, осенью 1938 года не оказала никакого сопротивления нацистской Германии?

Многие в чехословацких элитах рассуждали так: у нас такая красивая Прага, нельзя допустить ее превращения в Мадрид. Стоит ли борьба за независимость жертв и разрушений от бомбардировок? Вечный трудный вопрос. В стране всегда были сильны капитулянтские настроения, тем более что чехи издавна имели большой исторический опыт существования под немецкой властью в составе Австрии.

И хотя в конце сентября 1938 года в Чехословакии проходили массовые патриотические манифестации и проводилась мобилизация, поведение главного союзника Франции, не желавшей за нее воевать, оказало деморализующий эффект на общественные настроения.

Почему Чехословакия отказалась от советской помощи в соответствии с договором 1935 года, особенно когда в сентябре 1938 года СССР провел частичную мобилизацию под видом «больших учебных сборов» и сконцентрировал на границе с Польшей войсковую группировку численностью более 300 тысяч человек?

Поскольку Польша и Румыния категорически отказывались пропускать через свою территорию Красную армию, Советский Союз мог помочь Чехословакии только авиацией. Насколько советские самолеты бы ее реально выручили в случае вооруженного сопротивления гитлеровской агрессии, сложный вопрос. У всех тогда перед глазами был недавний опыт республиканской Испании, которой тоже обещали помочь, но на самом деле военную помощь оказывал только СССР, который был далеко.

В результате нежелание воевать и нести жертвы в борьбе за свою национальную независимость у чехов оказалось сильнее, чем первоначальный патриотический порыв. Что касается словацких националистов, то они, как известно, сочувствовали расчленению единого государства и в марте 1939 года объявили о своей независимости.

Почему опытные политики Чемберлен и Даладье в Мюнхене пошли на поводу у Гитлера, которого Чемберлен до этого называл ординарной шавкой, и позволили ему обмануть себя, фактически предав при этом своего самого верного союзника в Восточной Европе?

Это предательство было результатом циничного расчета на то, что, получив такой огромный кусок чужой территории, Гитлер наконец-то успокоится.

Нужно понимать, что Чемберлен и Даладье были гроссмейстерами парламентской политической механики, где принято вести переговоры, искать приемлемые компромиссы, где мирное решение конфликта всегда предпочтительнее силового брутального давления. Возможно, что советские руководители, будучи сами сторонниками решительных действий в международной политике, лучше чувствовали Гитлера, чем западные политики.

После заключения Мюнхенского соглашения многие на Западе радовались, что удалось избежать новой большой войны. Как выяснится уже в следующем году, это было заблуждение. Но это теперь мы знаем, что в ситуации осени 1938 года правыми оказались Черчилль и Сталин, выступавшие тогда за противодействие нацистской Германии, хотя и с разными мотивами. Не зря нарком иностранных дел Максим Литвинов говорил, что каждая новая уступка Гитлеру лишь приближает будущую катастрофу.

«Украинский Пьемонт»

Приблизило ли Мюнхенское соглашение 1938 года начало Второй мировой войны и стало ли оно ее спусковым крючком?

Приблизило, но спусковым крючком не стало. Естественно, что каждый шаг по усилению нацистской Германии закономерным образом вел к новой мировой войне. В эти два года все участники вели себя небезупречно: воспользовавшись ситуацией, Польша и Венгрия тоже отхватили от Чехословакии куски ее территории.

Но мировая война осенью 1938 года не началась, после Мюнхена ситуация временно стабилизировалась. В марте 1939 года Гитлер захватил все чешские земли, грубо нарушив таким образом Мюнхенское соглашение. Именно это стало спусковым крючком к событиям, приведшим ко Второй мировой войне, когда началась игра британско-франко-советских переговоров, а Германия стала активно готовиться к нападению на Польшу.

Очень характерна разница в тональности двух публичных речей Чемберлена: от 15 марта 1939 года и от 17 марта 1939 года. В первом случае британский премьер относительно умеренно отреагировал на захват немцами Праги, но второе выступление было несравненно более радикальным.

А что случилось за эти два дня?

После заключения Мюнхенского соглашения в дипломатических кругах Великобритании и Франции активно обсуждалась информация о подготовке Гитлером похода на Украину. В ноябре 1938 года советник Чемберлена Горас Вильсон доверительно сообщил советскому послу Ивану Майскому:

В день занятия гитлеровскими войсками Праги, 15 марта 1939 года, в городе Хуст местные украинские националисты провозгласили независимость Карпатской Украины. Но, в отличие от Словакии, Германия не признала этот «украинский Пьемонт» (проводилась такая аналогия с очагом объединения Италии), и на следующий день с ее согласия венгерские войска заняли всю территорию Подкарпатской Руси, ранее входившей в состав Чехословакии.

Тогда-то всем стало ясно, что Гитлер пока не готов идти дальше против СССР и разыгрывать украинскую карту в каком-то сотрудничестве с Польшей, а свою экспансию будет развивать в других направлениях, и прежде всего как раз против Польши. После этого позиция Великобритании по отношению к нацистской Германии резко ужесточилась.

Готовил ли тогда Гитлер на самом деле поход на Украину?

Видимо, именно в этот период нет. Третий рейх, конечно, заигрывал с Организацией украинских националистов (ОУН, запрещенная в России экстремистская организация), но это скорее были периферийные сюжеты германской политики в качестве дополнительного рычага давления на Польшу. Вплоть до 16 марта 1939 года в Лондоне надеялись, что Гитлер договорится с Польшей, в том числе о совместном походе против Советского Союза.

Однако германской стороне не удалось убедить польское руководство поменять свою территорию на «журавля в небе», и поэтому Гитлер решил Польшу подчинить силой. Как известно, осенью 1939 года Великобритания и Франция, формально объявив Германии войну, Польшу тоже не стали спасать.

Итоги Мюнхена

Был ли Московский договор 1939 года, более известный как пакт Молотова — Риббентропа, закономерным и неизбежным следствием Мюнхена?

Ответом на Мюнхенское соглашение Московский договор еще не мог быть — ситуация после Мюнхена вполне устраивала Гитлера. Пакт стал одним из двух возможных выходов для СССР из той ситуации, которая сложилась в Европе в 1939 году. После захвата гитлеровскими войсками Праги в марте 1939 года и подготовки вторжения в Польшу Советский Союз мог либо остаться в стороне, либо принять участие в защите Польши.

Как известно, после переговоров в Москве между представителями Великобритании, Франции и СССР обнаружились непреодолимые на тот момент препятствия для соглашения, и Советский Союз вновь оказался перед нехитрой альтернативой: пассивно наблюдать за дальнейшим развитием событий или договориться с Германией о решении двухсторонних проблем и об установлении добрососедских отношений.

Добрососедских или дружественных?

В августе 1939 года речь шла только о добрососедских отношениях, а дружескими они стали месяцем спустя после совместного раздела польского государства и подписания «Договора о дружбе и границе». Конечно, просто самоизолироваться в «медвежьем углу» было бы тоже рискованно — инициатива полностью передавалась в руки враждебных СССР государств.

Представление о Гитлере как о нерукопожатном злодее, с которым невозможно ни о чем договариваться, окончательно сформировалось только во время Второй мировой войны, но летом 1939 года, как и осенью 1938 года, так еще не считалось.

Почему другие европейские страны вплоть до 1 сентября 1939 года, когда Гитлер окончательно превратился в агрессора и зачинщика Второй мировой войны, могли иметь с Германией приемлемые отношения, а СССР — нет?

А с не менее одиозным диктатором Муссолини можно было иметь дела? Но долгое время в правящих кругах Великобритании, Франции и США относились к нему с симпатией, а СССР с фашистской Италией имел нормальные дипломатические отношения еще с 1924 года, шла активная торговля.

Если говорить о секретном протоколе к пакту, то не следует раздел «сфер интересов» в Восточной Европе путать с разделом территорий. Августовский протокол подразумевал, что Германия не будет возражать против усиления позиций СССР в Прибалтике. И что в случае проведения какой-либо будущей международной конференции по Польше и сопредельным регионам Советский Союз не останется в изоляции, как это случилось с ним при подписании Мюнхенского соглашения.

Отсюда и возник первоначальный вариант раздела сферы влияния в Польше по Висле. Но не будем же мы всерьез считать, что СССР и Германия на самом деле собирались польскую столицу Варшаву делить пополам? Однако последующий ход событий показал, что будущее Европы будет решаться не на какой-то мирной конференции, а на полях сражений Второй мировой войны.

В чем главный итог и урок Мюнхенского соглашения?

Пять лет назад, в сентябре 2018 года, в докладе на международной научно-практической конференции «Мюнхенский сговор: уроки для современного мира» я уже отвечал на этот вопрос и сейчас могу лишь повторить свои слова. Концепция умиротворения агрессора — классический пример краха терпимости ко злу. Потворствование принципу национальной консолидации ведет к ее крайнему проявлению — национал-тоталитаризму.

Эти уроки актуальны и для нашего времени: терпимость к радикальному национализму и агрессии в любом их проявлении неизбежно приводит к международной катастрофе, к массовой гибели людей. При этом и сами умиротворители, руководствуясь соображениями национального эгоизма, в итоге попадают в собственную ловушку.