Кого не любит Маша Гессен так же, как вы?
«То, что, давая свободу народам здесь, мы их «централизуем», — это уже детали: ибо первое в мире социалистическое государство, останься оно маленьким, быстро задушат капиталистические соседи. Поэтому оно должно быть большое. Это была принципиальная позиция Ленина, подчеркну. Упоминание в этом контексте Маши Гессен и вообще российских либералов как «наследников» Ленина — момент не только комический, но и антиисторический. Не только потому, что Маша Гессен и российские либералы в целом Ленина и социализм ненавидят, как и мой, впрочем, оппонент, который этой солидарностью отчего-то не смущён».
Один очень известный публицист и по совместительству последовательный антисоветчик сделал мне публичную выволочку за апологию Ленина.
«Достаточно просто ещё раз перечитать ленинскую работу «О национальной гордости великороссов», чтобы понять всё отношение Ленина к русским, — твёрдо сообщил он мне и своим читателям. — Соответственно, тезис про русский народ как народ рабский, при этом угнетающий другие народы, — это оттуда. А вы думали, это Маша Гессен на «Эхе Москвы» придумала? Нет. Вся русофобская риторика нынешнего нашего либерала вырастает из Ленина».
Далее он цитирует Ленина: «Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и приукрашивает своё рабство (например, называет удушение Польши, Украины и т. д. «защитой отечества» великороссов), такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам».
Далее он добивает мою апологию безжалостными ударами: «Удушение Украины. Работа 1914 года, если что. Никакой Украины в помине не существует. И чем это отличается от нынешних борцов за Ингрию и Поморию и прочих деколонизаторов на зарплатах у западных разведок?
Сегодня часто спрашивают: «А что вам Ленин с Украиной, а при чём тут он?» Так вот, создание Украины вместо русских губерний — это была принципиальная цель Ленина. Весь нынешний конфликт заложен Лениным, который просто реализовал мечты малороссийских сепаратистов».
В финале автор отповеди чуть подсластил пилюлю, сообщив: «Впрочем, тот факт, что Ленин не любил русский народ, не отменяет того, что Ленин был действительно яркий лидер, действительно сильный экономист. Скажем, «Империализм как высшая стадия капитализма» (если отбросить идеологическую шелуху) — вполне себе пророческая книга о грядущем влиянии корпораций».
Что ж, аккуратно ответим.
Достаточно прочитать ленинскую статью «О национальной гордости великороссов», чтоб не найти там ни слова о том, что Ленин «не любил русских».
Любой владеющий русским языком человек прочитает там ровно противоположное: «Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину!»
Собственно, всё, на этом месте вопрос должен быть закрыт. Ленин относит себя к великороссам и говорит, что любит своё отечество и русский язык, как и все настоящие русские рабочие люди.
Но что ещё он считает нужным сказать? Цитирую тезисно.
«Мы больше всего работаем над тем, чтобы её трудящиеся массы (т. е. 9/10 её населения) поднять до сознательной жизни».
«Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнёту и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину».
«Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу».
Перед нами именно та риторика, что с подачи Ленина была дословно унаследована Хо Ши Мином, Мао, Фиделем Кастро, Че Геварой.
Это безусловно классовая, антибуржуазная и антикапиталистическая позиция, потому что вослед за Лениным все вышеназванные видели класс угнетателей как антинародный, компрадорский, антинациональный нарост, унижающий своим богатством и своей властью подавляющее большинство населения.
Замечу, что мой оппонент приводит только часть цитаты про Польшу и Украину, желая, чтоб возмущение его читателей было максимально острым (чего он с лёгкостью добился), между тем целиком цитата выглядит несколько сложней по смыслу: «Мы полны чувства национальной гордости, и именно поэтому мы... особенно ненавидим наше рабское настоящее, когда те же помещики, споспешествуемые капиталистами, ведут нас на войну, чтобы душить Польшу и Украину, чтобы давить демократическое движение в Персии и в Китае».
Упомянутые Лениным Персия и Китай дают его высказыванию совершенно иное звучание, и сейчас мы объясним какое.
Запуская движение великих антиколониальных процессов, Ленин по факту просто не мог, как трезвый политик, сказать: «Давайте освободим Китай, поможем Персии (а также народам Африки, Латинской Америки и т. д. и т. п.)», однако про тех, кого так или иначе держит в узде сама царская Россия, мрачно смолчать: вы, мол, нам про наши дела не напоминайте, потому что здесь мы кого хотим, того и угнетаем, и это не ваше китайское или африканское дело.
Проблема польской борьбы за независимость была тогда более чем болезненна и актуальна; украинский же вопрос к 1914 году назрел до гомерических степеней, неизвестных, кажется, только моему оппоненту.
Напомню, что в том самом 1914 году не только Украина (которой, конечно, «не было», подобно Ингрии), но и сама просвещённая Россия массово праздновала столетие со дня рождения Тараса Шевченко: чествования, манифестации в его честь прошли по всей Украине (которой, напомню ещё раз, «не было»), а также в Москве и в Санкт-Петербурге (причём полиция отмечала, что никакие малороссы в демонстрациях не участвуют — только русские). По итогам демонстраций были сотни задержанных. Одновременно в знак солидарности с Украиной (которой «не было») крупнейшие русские поэты (и даже молодой Есенин!) считали своим долгом выступить с переводами стихов Шевченко на русский язык и с яростными публицистическими статьями.
Смысл всех этих действий был предельно прост: поддержать право украинцев (уже создавших, в отличие от Ингрии, свою огромную национальную литературу) на ридну мову, на свой театр, на свои периодические издания.
Но вовсе не на отделение, о котором, на минуточку, Ленин ничего не пишет.
Но, напротив, в той же статье он чётко — внимание! — артикулирует следующее: «Мы вовсе не сторонники непременно маленьких наций; мы безусловно, при прочих равных условиях, за централизацию и против мещанского идеала федеративных отношений».
То есть ещё раз. Революции ещё не случилось, но Ленин уже недвусмысленно в 1914 году сообщает: право на язык и культуру мы вам дадим, но жить вы будете в централизованном государстве. А все эти ваши «мещанские» сепаратистские идеалы оставьте при себе.
Обещанное в 1914 году он и сделал с Украиной, загнав её к 1920 году в централизованное государство, полностью подчинённое Москве.
Ровно то же самое сделал бы он и с Польшей (чему есть прямые доказательства, а именно стенограмма заседания, где Ленин прямым текстом настаивает на взятии Варшавы и возвращении Польши под власть Москвы) — жаль, планы поломало военное поражение наступавшего на Варшаву Тухачевского.
Однако нам сегодня стоило бы куда шире и дальше (по-ленински!) понимать контекст поднятой нами темы.
Возьмём все наши новые контакты с Африкой и Латинской Америкой. Девять из десяти их лидеров выращены Советским Союзом, марксизмом-ленинизмом и снова конкретно этой вот статьёй, где чёрным по белому написано: мы, великие русские люди, дадим свободу не только всему миру, но и всем народам, которые желают свободы здесь, в России, иначе грош цена нашим идеям.
А то, что, давая свободу народам здесь, мы их «централизуем», — это уже детали: ибо первое в мире социалистическое государство, останься оно маленьким, быстро задушат капиталистические соседи. Поэтому оно должно быть большое. Это была принципиальная позиция Ленина, подчеркну.
Упоминание в этом контексте Маши Гессен и вообще российских либералов как «наследников» Ленина — момент не только комический, но и антиисторический.
Не только потому, что Маша Гессен и российские либералы в целом Ленина и социализм ненавидят, как и мой, впрочем, оппонент, который этой солидарностью отчего-то не смущён.
Не только потому, что Ленин был антилибералом и с либерализмом последовательно боролся. А потому, что история российского либерализма в том виде, в котором мы его знаем, началась если не с Курбского, то со времён Ломоносова точно и в пушкинское время оформилась совершенно: когда пушкинское окружение, напомню, презирало Пушкина за стихи «Клеветникам России» и желало победы той самой Польше, которую Ленин спустя без малого 100 лет пытался втянуть обратно в Россию.
Упомянутых моим оппонентом украинских сепаратистов Ленин, безусловно, победил и частью уничтожил физически, а частью умаслил, обещая им равный статус украинского и русского языков, национальную печать и прочее тому подобное.
Что до русских губерний, из которых Ленин, как мой оппонент утверждает, «принципиально создал Украину», то украинская советская республика (ничем, к слову, принципиально не отличающаяся от, например, современной Республики Татарстан) в процессе Гражданской войны сложилась из тех губерний:
а) в которых, согласно переписи 1897 года, большинство населения составляли малороссы;
б) которые, опираясь на эту перепись, включила в состав Украины в 1917 году Центральная рада, объявляя о независимости;
в) которые были отвоёваны при непосредственном участии именно киевских большевиков, контролировавших в ключевой момент противостояния Одессу, Николаев, Херсон и включившихся в борьбу за Донбасс.
Две трети Донбасса, напомню, располагалось на территориях, контролировавшихся Запорожской Сечью (по этим территориям проходила граница Сечи с Донским казачьим войском), а затем вошло в состав Харьковской и Екатеринославской губерний, традиционно считавшихся в дореволюционной России украинскими.
И то, что они были «русскими губерниями», никого в те времена не обманывало (включая русских классиков, которые, посещая эти места, всегда помнили, что они на Украине среди малороссов — или, если вам угодно, в Малороссии среди украинцев).
Равно как никого не вводил в заблуждение национальный состав армянских, польских, грузинских, молдавских, белорусских и всех прочих русских губерний Российской империи.
Засим сообщаю всем раздражённым этим текстом, что желание переврать русскую, в том числе советскую, национальную историю в угоду современной конъюнктуре обращает нас в натуральных хохлов.
Да и за всю помощь, получаемую нами ныне от социалистического блока, элементарно стоит быть благодарными тем, кто эту помощь для нас когда-то заложил на долгую перспективу.
Впрочем, тот факт, что уважаемый оппонент сумел оценить прозорливость Ленина как экономиста, оставляет надежду, что со временем он (отбросив нынешнюю «идеологическую шелуху») поймёт и прозорливость ленинской антиколониальной политики.
Здесь, конечно, ничего не понявшие из этого текста читатели вновь вывалят довод о том, что в наследство от ленинской национальной политики нам и достался украинский бунт, — в ответ на что мы их тактично спросим: а бунт Мазепы в наследство от кого достался Петру? А брожение запорожского казачества, заставившее Екатерину Великую закрыть Запорожскую Сечь, — это чьё наследство? А Петлюра и Скоропадский (генерал-лейтенант Русской императорской армии, если вы вдруг забыли) — они чьё наследство?
Эх, люди, люди...
В знак примирения, братья, предлагаю тост за национальную гордость великороссов! Стоя. Слава императорам и вождям. Учиться, учиться и ещё раз учиться. А то Маша Гессен съест ваш мозг.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.