Алексей Бибик. Его называли старейшим пролетарским писателем.

Дом-музей Алексея Бибика. Все фото из музея - Е. Сафроновой. Экскурсия по дому-музею начинается с констатации нескольких значимых фактов: Алексей Бибик (1877 – 1976) прожил долгую и нелегкую жизнь, 99 лет, в которой было много скитаний. Прошел и царские ссылки, и советские лагеря. Поразительно, что все эти мытарства не убавили ему лет и не отбили творческого "задора". Правда, были большие периоды, в течение которых автора не печатали и не переиздавали. И – он вовсе не уроженец Кавказа. Алексей Павлович Бибик родился 17 октября (5 по старому стилю) 1877 года в Харькове, в рабочей многодетной семье, на окраине, которая звалась Лысая гора. Учился в церковно-приходском училище, а с 14 лет, подобно многим отпрыскам бедных незнатных семей, пошел на работу учеником токаря в железнодорожные мастерские (по некоторым сведениям, приписав себе год). Таким образом, он не получил не то что литературного, но и вообще систематического образования. Поэтому до конца своих дней Алексей Бибик сам себя не считал профессиональным писателем. Как он говорил, взяться за перо его заставила жизнь, желание поделиться своим видением несправедливости мира – а соприкосновение с этой несправедливостью началось в паровозоремонтных мастерских. Потому Алексей Павлович смолоду выбрал путь активного преобразования мира. Семнадцати лет он пристрастился к штудированию марксистского учение, а через полтора года вступил в РСДРП. Но по взглядам был сторонником не Ленина, а Плеханова (что, возможно, аукнулось ему в последующие годы). Боролся за распространение революционных взглядов, организовывал !маёвки" и первомайские демонстрации и заслужил первые "санкции" от царских властей. В верхнем ряду - фото членов семьи Алексея Бибика. Забегая вперед: разное общественное положение и неблагонадежность не помешало Алексею жениться на девушке из "приличного общества", дочери известного харьковского адвоката Зинаиде. Зинаида Ивановна, точно жена протопопа Аввакума, прошла с Алексеем Павловичем многие круги ада. В музее представлены фото Зинаиды Ивановны (очень красивая женщина!), их единственной дочери Ольги Алексеевны (похожа на мать) и самого Бибика. А также людей, оказавших влияние на его мировоззрение и судьбу. Это революционные идеологи, политические и властные деятели, начиная с Анатолия Луначарского, и писатели с Горьким во главе. Есть предание, что, прочитав роман Бибика "К широкой дороге", Горький произнес: "Нашего полку прибыло!". Первый советский наркомпрос тоже высоко ценил творчество Алексея Павловича. Окружение писателя. Алексей Павлович на рубеже XIX-ХХ веков занимался революционной пропагандой в Таганроге, затем вернулся в Харьков, где в 1900 году организовал первомайскую демонстрацию, за что и попал в лапы жандармов. Он отсидел семь месяцев в тюрьме, был сослан в Вятские Поляны Вятской губернии, затем в Архангельскую губернию. После отбытия этого наказания предстояли ещё аресты и ссылки – и не только при "проклятом царизме". Но в перерывах между тюрьмами и ссылками Бибик продолжал революционную работу. Так, на Стокгольмском съезде РСДРП в 1906 году Бибик представлял харьковскую партийную организацию меньшевиков (надо отметить, что на том съезде меньшевики представляли уверенное большинство, так что исторической действительности ироническое название партии не соответствовало). Несколько лет Бибик находился на нелегальном положении. Но он все время писал. Задолго до того, как Маяковский провозгласил призыв "к штыку приравнять перо", Алексей Бибик понял, что художественное слово поможет раскрыть людям глаза на творящиеся в мире бесчинства не хуже открытой политической пропаганды. И, поскольку он не отступал от этого канона никогда, убеждения не раз выходили ему боком… Автограф Алексея Бибика с упоминанием Вятских Полян. Фото: ВКонтакте Несмотря на то, что Бибик был пламенным революционером, преследуемым царскими властями, Советская власть после 1917 года… приняла его столь же враждебно. Возможно, из-за "меньшевистской" политической платформы. Уже в 1920 году Алексея Бибика арестовали в первый раз при новых порядках. Но тогда за него вступился лично Феликс Дзержинский (его портрет тоже фигурирует в музее в ряду портретов "окружение Бибика"), и писателя освободили. Увы, ненадолго. В 1924 году последовал новый арест и ссылка в Свердловск. Но эта ссылка, рассказывают в музее, была даже плодотворной. На Урале Бибик активно творил, работал в местной газете редактором, его рабочий стол стоял рядом с Бажовым, который в то время писал "Уральские сказы". После этой ссылки Бибик обосновался в Ростове-на-Дону. Донская столица – один из тех городов, где писатель прожил достаточно долго, оброс кругом знакомых (это обстоятельство, как увидим далее, принесло не только пользу, но и вред). Он жил в центре Ростова на улице Суворова. Этот дом сохранился, на нем установлена мемориальная табличка. В 1929 году издательство "Недра" выпустило в свет году шесть книг Алексея Бибика. Помимо романа "К широкой дороге", наиболее переиздаваемого в творчестве писателя – написан еще до революции и печатался в разные годы более 20 раз, – это были прозаические произведения "Конец Филоновки", "Климчук", "Катрусина вышка", "Повесть о станке", "Златорогий тур" и пьесы на историко-революционную тему: "Архипов", "В ночную смену", "Века отступают" и др. Бибик пользовался "писательской дачей" в Хосте Краснодарского края, где проходили писательские встречи. Издания книг Алексея Бибика. В 1930-е годы у Бибика начался новый круг, мягко говоря, неприятностей. Дело было в том, что с началом коллективизации он начал выступать против нее столь же яро, как до революции – против угнетения рабочего класса. В насильственном "гонении" крестьян и казаков в колхозы и "раскулачивании" крепких хозяев Бибик видел продолжение той же социальной несправедливости. Также он порицал снижение производства и качества продукции на заводах и фабриках – возможно, тоже связанное с политическими кампаниями, которые "обезлюдили" промышленность. Это не могло сойти ему с рук… В 1938 году на Бибика написали донос. В музее говорят: Алексей Бибик знал, кто это сделал, называл фамилию некоего Стальского, тоже литератора. Считается, что сыграла злую роль творческая ревность наряду с "иными соображениями". Как бы там ни было, но в 1938 году писателя арестовали. Алексей Бибик семнадцать лет провёл в Ивдельлаге тоже в Свердловской области. Но там уже не было условий для творческого труда, в отличие от более ранней ссылки… А его семью "разметало". При аресте Бибика его жену и дочь выселили из дома, а все их имущество конфисковали. Зинаида Ивановна нашла приют в пятигорском доме-музее Лермонтова: работала там машинисткой. Ольга Алексеевна к тому времени уже стала взрослой женщиной и получила профессию врача. Она тоже испытала на себе давление репрессий, но позже. В годы Великой Отечественной войны, в пору оккупации Кавказа немцами, работала врачом в госпитале Кисловодска. После войны тоже попала в лагеря. Там Ольга Бибик познакомилась со своим мужем Александром Петровичем Голышенко, тоже врачом. Однажды, рассказывают в музее, он буквально спас ее. Оба были врачами и в лагере, самая гуманная профессия помогла им выжить. Ольга Алексеевна освободилась первой, дождалась выхода мужа, а после этого оба приехали в Минеральные Воды, так как у Голышенко тут была родня. Алексею Павловичу Бибику из лагеря помог вернуться Михаил Шолохов . Алексей Павлович в отчаянии написал Шолохову из лагеря, поскольку все знали, что уже ставший классиком советской литературы автор помогает осужденным и репрессированным. И одна из записочек на клочке бумаги дошла до Михаила Александровича. Шолохов замолвил словечко, писателя выпустили, но он оставался в опале. Бибик ненадолго вернулся в Ростов-на-Дону, но у него была, как тогда говорили, "температура 39": осужденные не имели права жить в 39-ти столичных, крупных и университетских городах СССР. Один из первых людей, к кому он постучался в Ростове, был донской писатель Виталий Закруткин. Впоследствии Закруткин описал в своих воспоминаниях тот эпизод: когда раздался звонок, и на пороге дома он увидел старика в оборванной одежде, ему было очень сложно узнать в госте некогда известного пролетарского писателя. А другой Шолохов, не родственник автору "Поднятой целины", Георгий Шолохов-Синявский, помог опальному писателю устроиться сторожем в рыбколхозе станицы Синявской Ростовской области. Девять лет длился "издательский карантин" в отношении Бибика: его книги не публиковали, заниматься творческой работой и зарабатывать литературой не позволяли, он мог надеяться только на самые тяжелые и грязные работы. Видимо, в силу таких тяжелых обстоятельств Алексей Бибик выбрал для жительства Минеральные Воды, где уже жили его дочь и зять. Дом Бибика. Вид со двора. Минеральные Воды – не курорт, а "ворота" курортов Северного Кавказа. В этом году город отметил 145 лет со дня основания. Он всего на год "младше" Алексея Павловича Бибика. В прошлом году в музее отпраздновали 145 лет со дня рождения писателя. Город Минеральные Воды "родился" благодаря железной дороге, по которой прибывали на курорты Кавказа отдыхающие. В глазах курортников, он сводился к вокзалу и Почтовой улице, которая называлась так потому, что по ней почтовые дилижансы везли чистую публику от железнодорожного узла в Пятигорск или Кисловодск . В отличие от этих признанных курортов, в Минеральных Водах обитали простые и бедные люди (достаточно посмотреть на утварь, выставленную в доме-музее Бибика в рамках тематической выставки к юбилею города. Никакого сравнения с кисловодскими грампластинками из шоколада!). Первым предприятием Минеральных Вод был бутылочный завод: жидкое золото этого края требовало тары, чтобы его разливать. Стекольное производство до сих пор существует в Минеральных Водах. Долгое время они имели статус рабочего поселка, только при советской власти населенный пункт "повысили в звании" до города. Повысилась и транспортная доступность: в Минеральных Водах существует международный аэропорт, железнодорожный и автовокзал. Почтовая улица превратилась в улицу имени XXII съезда КПСС. Это тот самый съезд в 1961 году, на котором Никита Хрущев обещал следующему поколению советских людей, что оно будет жить при коммунизме. Итак, с 1957 года Алексей Бибик жил в Минеральных Водах. Еще до этого он смог вернуть себе социальный статус писателя. После смерти Сталина Бибик поехал в Москву и записался на прием к Александру Фадееву, на тот момент генеральному секретарю и председателю правления СП СССР. Бибика восстановили в союзе писателей, а затем и реабилитировали. Весной 1956 года Фадеев добровольно ушел из жизни, оставив очень резкое посмертное письмо, где тоже обрушивался с критикой на советский строй и его вмешательство в жизнь писателей. Роль Фадеева в осуждении и попадании в лагеря множества писателей признается неоднозначной – но нашему герою Александр Александрович помог. На окраине города Минеральные Воды Бибик с семьей стали строить дом на две семьи. Дом мало чем изменился с того момента, когда был построен. В свое время он считался самым высоким зданием этого квартала, так как был с мансардой, небольшим жилым помещением под крышей. В ней сейчас оборудован "рабочий кабинет" Бибика. В нем стоят рабочий стол Алексея Павловича, его печатная машинка, его портрет, написанный минераловодским художником. Обстановка в мансарде скромная – жизнь не приучила этого человека к роскоши. Здесь, в мансарде, была написана последняя книга Бибика "Сквозь годы и бури". В неё вошли воспоминания о встречах, в том числе с Лениным на одном из съездов, о Горьком и Шолохове, а также зарисовки от встреч и общения с жителями города, ставшего ему родным. Но вот о лагерях он воспоминаний не оставил… В мансарде писателя. К созданию собственного дома Бибик подходил ответственно и увлеченно. Он любил столярную работу и сам вырезал на верстаке всякие детали для украшения своего жилища. Например, шкафчики в мансарде украшены резьбой его работы, а во дворе дома сохранился верстак. В поздние годы писатель запечатлен на фото в основном на фоне дома: то на веранде, то на крыльце, то в арке ворот, которые стали местной легендой. Во дворе дома разбит непритязательный садик с виноградником, тоже теперь мемориальный объект. В общем, ближе к концу жизни дела Алексея Павловича Бибика пошли на лад: его книги стали печататься, местная литературная общественность относилась к нему с огромный уважением, он много ездил по краю, несмотря на преклонный уже возраст, выступал перед читателями и особенно предпочитал встречи с молодежью. Стремился передать молодым свой огромный опыт и заветы для правильной жизни. Верстак, за которым работал Алексей Бибик. В 1967 году Бибика, при содействии Михаила Горбачева, ставропольского уроженца, в недалеком будущем – первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС, наградили орденом Трудового Красного Знамени. Спустя 9 лет, 18 ноября 1976 года, писатель скончался, не дожив менее года до собственного столетнего юбилея. Говорят, впечатляющую дату ему уже готовились пышно отмечать – но не сложилось. У Ольги Алексеевны с мужем не было детей, потому дом, с любовью построенный Бибиком, она завещала городу, а личные вещи и рукописи отца подарила различным организациям. Прямой просьбы родственников об учреждении музея в доме Бибика не было, но многое тому способствовало. Дом-музей был создан по ходатайству писательской организации и при поддержке городской администрации и заработал в 1990 году. В память об Алексее Бибике приведем небольшой отрывок из его главного произведения "К широкой дороге", где рассказывается о зарождении революционных настроений среди рабочего класса, а затем – о событиях революции 1917 года. В этом эпизоде армия, выстроенная для усмирения "бунтовщиков", в финале, видя единодушие народа, переходит на их сторону, и военный оркестр начинает играть "Марсельезу". Алексей Бибик в старости - известный и уважаемый писатель. "…Праздник, так страстно жданный, пришел. На одной из главных площадей города стояли друг против друга в напряженном ожидании два отряда солдат. Они были вооружены, имели запасы боевых патронов. Их разделял молодой, снегом запушенный скверик, и каждую минуту могло начаться побоище. Это чувствовали и те, кто стояли по ту сторону, во главе с высшими офицерами, и эти, где команда принадлежала нескольким рядовым, у которых погоны были закрыты белой бумагой. И в то время, как на той стороне почти не было видно не-военных, здесь, напротив, тревожно настроенных солдат окружало кольцо людей чуть ли не всех возрастов и положений. Главная же масса была из рабочих. Многие в этом кольце были вооружены: двое или трое удачников пошевеливали старыми офицерскими саблями, там и сям попадались пиконосцы, некоторые старательно прятали под одеждой охотничьи ружья. Были здесь, несомненно, и браунинги, и бульдоги, причем пули последних имели обыкновение не покидать дула; были, по слухам, даже маузеры; а кое-кто знал и то, что в дальнем конце сквера, там, где стояла артиллерия и пулеметы, расположилась группа самоотверженных гранатчиков. Но это были только слухи. А мало ли в те дни было слухов?! Эта стойка длилась уже часа три. Ранним утром эти солдаты, что с угрюмым нетерпением стояли по эту сторону, вышли с музыкой из казарм и направились в город. В городе их встретили другие солдаты, – и вот те и другие стали друг против друга. Возможно, что дело уже было бы решено – по крайней мере, могло принять совершенно иной оборот, если бы артиллеристы были бы решительнее: туда или сюда. Во всяком случае, там на них не полагались. - Вот, брат, загвоздка, – произнес Журба, обращаясь к Игнату, с которым он стоял в цепи. – Уже и надоедает. То или сё… - И все-таки хорошо, – отозвался Игнат. – Право, хорошо! Ты только посмотри на наш сброд: с чем пришли? С одним лишь горячим сердцем. Строго судя, и мы с тобой, и они – только помешаем, если начнется драка. Но, знаешь, как-то так… плакать даже хочется! - А мне так даже не верится! - Хорошо, брат, так жить!"