Дмитрий Дарин: Перелетавшие из лагеря в лагерь были всегда

В издательcтве «Вече» в этом году вышло немало интересных книг, но «Смута. Историческая поэтическая драма в трех книгах» Дмитрия Дарина занимает место особое.

Об удивительных исторических параллелях и пересечениях мы поговорили с автором книги. Сначала — несколько слов об уникальном по масштабу и глубине исследовании. «Смута» рассказывает о событиях на Руси начала XVII века, гражданской войне и польско-литовской интервенции в периоды царствования Бориса Годунова, Лжедмитрия I и Василия Шуйского. И это в равной степени и художественное полотно, и научное исследование, поскольку основана книга на летописных и документальных источниках, записях очевидцев и участников трагических событий того времени, а также трудах всех значимых историков России и Польши XVIII– XXI веков. Так что издание представляет интерес в равной степени как для любителей отечественной истории, так и для профессионалов — специалистов по истории России XVII века.

— Дмитрий Александрович, история развивается по спирали, и так прослеживаются параллели между, например, невиданным перемещением народов в Средние века и миграциями XXI века. И в Смуте видятся перепевы с нашим временем: возбудилась та же «польская тема»… Расскажите об исторических пересечениях нашего времени и эпохи Годунова.

— Русская история развивается скорее зигзагами, а не по плавной спирали. И самые крупные исторические потрясения происходят как раз на изломе линий, образующих букву Z. И, как мы могли убедиться, Z стала символом и нашего времени. Если брать прямые исторические аналогии, то они зиждутся на вечном противостоянии племен и народов — говоря старорусским штилем — языков. И поэтому неизбежны. Та же «польская тема». Несмотря на то что Великий князь Литовский и король Польский Сигизмунд III Ваза, основываясь на мнении сейма, не поддержал официально Лжедмитрия Первого, но признал того истинным царевичем и не стал препятствовать ему в наборе частных наемников для похода на Москву. Теперь же против России воюют такие же польские наемники, которых, по данным польского же издательства МYSL POLSKA, к настоящему дню погибло не менее десяти тысяч человек. Даже места боев, воздушных тревог и артобстрелов городов совпадают с картой походов обоих Самозванцев, орд Болотникова, банд Лжепетра и польской интервенции в Смутное время — Путивль, Чернигов, Стародуб, Белгород, Орел и даже Смоленск.

— Как вы работали над книгой?

— После выхода первой крупной исторической поэтической драмы «Царь Иоанн Первый Грозный» начальный «информационный капитал» был накоплен в изрядном объеме. И было просто жаль уходить из XVI и начала XVII веков — тем более большей частью герои и антигерои Смуты и их потомки происходили из тех же родов, что играли активную роль при Грозном.

— История взаимоотношений царя и его окружения, власти и народа была обострена во времена Смуты. Сходство есть и в этом…

— Да, и мотивы, и лозунги народных лидеров сопротивления практически не меняются со времен Смуты — ни в 1917 году, ни в 1993-м, ни в каком другом. Так же как и сейчас, вокруг правителя действуют и противодействуют боярские (читай — олигархические) кланы и группировки, направляющие государственные устремления в зону своих частных интересов. В случае с Василием Шуйским это даже привело к свержению того с престола и насильному пострижению.

— Во времена Смуты силы власти подорвали предательства элиты. Если вспомнить «отъезжан», параллели неизбежны.

— Я бы очень советовал прочитать монолог бывшего царя Василия Шуйского перед насильным пострижением... Но в его время были не просто «отъезжане» и бегуны, как, например, дважды пойманный и дважды прощенный Грозным князь Бельский, пытавшиеся бежать князья Глинский, Шереметев и сбежавший в 1562 г. в Литву удельный князь Дмитрий Иванович Вишневецкий с тремя сотнями людей, перебежавшие годом позже к полякам бояре Колычев, Пухов-Тетерин, Сарохозин. И, конечно, самый знаменитый «эмигрант» — Андрей Курбский, сбежавший в Польшу в апреле 1564 года. При Василии Шуйском образовался новый тип перебежчиков — «тушинские перелеты» — члены одной и той же семьи служили и в Москве, и в лагере Второго Самозванца в Тушине, что могло обеспечить заступничество и помощь при любом обороте дел. Некоторые «перелетали» из лагеря в лагерь и обратно по нескольку раз, получая чины и жалованья, которые утверждались при очередном перелете в противоположном лагере. Тушинскому Вору служили и Ростовский митрополит Филарет, принявший в Тушине сан Патриарха, но после Смуты ставший уже Патриархом всея Руси и посадивший в 1613 году на престол своего сына Михаила Романова, и получивший от Самозванца чин боярина Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, впоследствии один из руководителей Первого ополчения и даже претендент на престол.

— Смута начала XVII века была побеждена Верой. Православие не пустило к власти инородцев и иноверцев. Но потом случился Раскол! Что сейчас может быть спасением для России?

— Да, именно Раскол питал корни последующей Смуты в России через четверть тысячелетия, названной Революцией. И если в первой Смуте, заквашенной на самозванстве, русскую государственность и вообще Россию смогла спасти крепость православной Веры, то три столетия спустя именно вследствие своего ослабления Расколом — не смогла. По этой причине значительная роль в трилогии отводится действиям духовных властей и Божьих людей России, также подчас, как и весь народ, разделенный смутой. Это и действующие в свое время патриархи Иов и Ермоген, насильно постриженный боярин Федор Никитич Романов, он же митрополит Ростовский и будущий патриарх Филарет, архиепископы Пафнутий и Арсений Ессалонский, архимандриты Троице-Сергиевой лавры Иасаф и Киево-Печерского монастыря Елисей (Плетенецкий), игумен Иона, протопоп Терентий, ростовский схимник Иринарх, другие православные подвижники, противостоявшие иезуитам, приведенным Лжедмитрием, и влиявшему на него из Речи Посполитой папскому нунцию Рангони. В третьей книге трилогии «Царь Василий Шуйский» целая глава посвящена героической обороне Троице-Сергиевой лавры, почти 16 месяцев находившейся в польской осаде. Примечательно, что каждая книга трилогии обильно снабжена богослужебными текстами молитв и псалмов, без которых невозможно представить себе народной жизни того времени.

ДОСЬЕ

Дмитрий Дарин — поэт, писатель и публицист. Член Союза писателей России, ЛНР и ДНР, член СЖ России и песенной комиссии Союза московских композиторов, член редколлегий литературных журналов «Невский альманах», «Новая Немига литературная» и др. Действительный член Петровской академии наук и искусств. На его стихи написано более 200 музыкальных произведений.