Керченско-Эльтигенская операция, которая началась 31 октября 1943 года, стала одной из крупнейших морских десантных операций Великой Отечественной войны, проводимой Красной армией, Черноморским флотом и Азовской военной флотилией. Высадившись на востоке Крыма, советские десантники более месяца отбивали яростные атаки противника. Итогом операции стал захват плацдарма на полуострове. Почему не удалось одновременно с отвлекающим десантом высадить и основной? В чем заключалась тактика немецкого командования в Крыму? Какую роль в операции сыграли советская штурмовая авиация и дальнобойная артиллерия? «Лента.ру» вспоминает ход событий.

«Немцы хотели расколоть плацдарм на две части»

Шторм, бушевавший несколько дней в Керченском проливе, к утру 31 октября 1943 года стих. Но в 10 часов утра вновь появились сообщения о непогоде: ветер — 4 балла, море — 3 балла с ухудшением обстановки. Командующий Северо-Кавказским фронтом генерал Иван Петров решил не откладывать десантную операцию — впереди была зима с еще худшей погодой.

Вечером войска начали грузиться на суда Черноморского флота и Азовской военной флотилии. Основной десант из состава 56-й армии генерала Кондрата Мельника планировалось высадить в районе Керчи. Отвлекающий, из подразделений 18-й армии генерала Константина Леселидзе, — южнее, у рыбацкого поселка Эльтиген (ныне Героевское).

Разыгравшийся в ночь на 1 ноября шторм сорвал высадку основного десанта — в море удалось вывести лишь часть судов, на которых находилось чуть более тысячи десантников, при этом три корабля подорвались на минах. Потери убитыми, ранеными и утонувшими составили 215 человек.

Куда успешнее прошла высадка у Эльтигена, где действовали подразделения 318-й стрелковой дивизии полковника Василия Гладкова вместе с приданными частями. В 4.29 1 ноября 191 орудие с таманского берега ударило по четырехкилометровому фронту высадки, прикрывая атаку десанта.

Несмотря на то что красноармейцы и морские пехотинцы были измучены многочасовой качкой, их высадка на берег стала полной тактической внезапностью для противника. Штурмовые группы быстро очистили берег от неприятеля, уничтожая огневые точки и береговые батареи, после чего двинулись в глубь суши.

В первой половине дня 1 ноября действиями десантников руководил начальник штаба 1339-го стрелкового полка майор Дмитрий Ковешников. К двум часам дня в общее командование вступил переправившийся через пролив командир дивизии. Вместе с ним прибыли и командиры всех трех полков его соединения.

За плечами Василия Гладкова были Первая мировая и Гражданская войны. В ходе Великой Отечественной он принимал участие в высадке на Малую землю южнее Новороссийска в феврале 1943-го, а с 22 сентября 1943 года возглавил 318-ю дивизию, которой было присвоено почетное наименование Новороссийская.

Начальник штаба Северо-Кавказского фронта генерал Иван Ласкин так аттестовал полковника:

Гладков вспоминал: «В наших руках находился плацдарм площадью три на полтора километра с поселком Эльтиген в центре. Поселок расположен между двух озер — Чурбашским на севере и Тобечикским на юге, на одинаковом расстоянии от обоих. С востока примыкает непосредственно к берегу моря, а с запада, севера и юга прикрыт возвышенностью с небольшими одинокими высотами».

Немецкая пехота при поддержке штурмовых орудий попыталась с ходу сбросить немногочисленный советский десант в море, но ее атаки не привели к успеху. Командир 98-й пехотной дивизии генерал Мартин Гарайс отмечал: «Никаких средств для помех непрекращающимся налетам штурмовой авиации нет; на удивление хорошо вооруженный противник, затаившись в ямах, воронках, изгибах траншей, ожесточенно стреляет из автоматов и пулеметов».

Полки Гладкова вместе с приданными частями сражались с поразительной стойкостью. В частности, высоту 47,7, которую защищал взвод 613-й штрафной роты во главе с лейтенантом Алексеем Шумским, немцы смогли взять только после гибели всех 18 бойцов. 28-летний офицер посмертно был удостоен звания Героя Советского Союза.

Была взята и высота 37,4, отдельные подразделения 98-й пехотной дивизии прорвались почти до самого берега. Гарайсу показалось, что судьба советского десанта решена, но около восьми часов вечера 1 ноября к Эльтигену стали подходить новые суда. Ситуация резко изменилась: получив подкрепление, гладковцы к девяти часам вечера отбили высоту 37,4. 98-я дивизия вермахта потеряла за первый день боев до трети личного состава.

Командующий силами кригсмарине на Черном море вице-адмирал Густав Кизерицки приказал своим подчиненным блокировать с моря советский плацдарм у Эльтигена. Но десять быстроходных десантных барж и три торпедных катера не смогли помешать переправе второго эшелона советского десанта на Эльтиген — у немецких моряков не было опыта подобных операций, да еще ночью.

Гарайс не терял надежды разделаться с противником и 2 ноября повторил натиск. В тот день десантники отразили 12 атак.

Гладков вспоминал: «Налет нашей артиллерии и авиации был удачным. Прильнув к окулярам, я видел, как цепь немцев окуталась дымом и пылью. Из трех танков, нацеленных на командный пункт, горело два, третий дал задний ход, четвертый, прикрываясь бугорком, вел с места огонь из пушки. Как нам стало известно от пленных, немцы хотели расколоть плацдарм на две части».

Штаб дивизии спас бронебойщик — сержант Муйдин Хасанов, который подбил три вражеских танка, не пропустив их к КП соединения.

«Вы должны защищать Крым!»

К концу октября 1943 года ситуация для немецких войск на южном крыле советско-германского фронта резко ухудшалась. В ходе Мелитопольской наступательной операции войска Южного фронта (с 20 октября — 4-й Украинский фронт) генерала Федора Толбухина освободили Геническ, а 1 ноября ворвались с севера в Крым, захватив Перекопский перешеек.

Йенеке воевал против русских еще в Первую мировую войну, во время Великой Отечественной был ранен в Сталинграде и вывезен на самолете незадолго до капитуляции 6-й полевой армии фельдмаршала Фридриха Паулюса в феврале 1943-го.

Военачальник опасался повторения в Крыму сталинградских событий, поэтому его штаб загодя подготовил план операции Michael, согласно которому 17-я армия должна была прорываться из Крыма, ставшего западней, через Перекоп на Украину.

26 октября Йенеке приказал готовиться к операции Michael, после чего немецкие и румынские войска начали разрушать укрепления по всему острову, чтобы они не достались врагу.

На следующий день начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Курт Цейцлер и командующий группой армий «А» фельдмаршал Эвальд фон Клейст попытались добиться от Гитлера разрешения на эвакуацию войск из Крыма.

Фюрер ответил категорическим отказом, мотивируя это опасностью для стратегически важных для Третьего рейха румынских нефтяных месторождений со стороны советской авиации, которая будет бомбить их, базируясь в Крыму. 28 октября Гитлер издал директиву об обороне полуострова.

Между тем Йенеке проинформировал Клейста, что войска готовы к уходу из Крыма, в частности, 5-й корпус вечером 29 октября начнет отступать с Керченского полуострова. В ответ фельдмаршал возразил, что Гитлер как верховный главнокомандующий не утвердил решение об эвакуации и подчеркнул: «Вы должны защищать Крым!»

Советское командование стало готовить меры по освобождению полуострова еще в сентябре 1943-го, когда 17-я армия Йенеке эвакуировалась под ударами Красной армии в Крым с Таманского полуострова.

Начальник генерального штаба РККА маршал Александр Василевский и генерал Толбухин разработали операцию, согласно которой войска Южного фронта прорывались в Крым через Перекоп и Сиваш, в районе Джанкоя высаживался воздушный десант. Значительные силы Северо-Кавказского фронта предлагалось перебросить в район Мелитополя для помощи войскам Толбухина.

Ставка Верховного главнокомандования одобрила этот план, отменив лишь выброску парашютистов — Вяземская (январь-февраль 1942 года) и Днепровская воздушно-десантные операции (сентябрь-ноябрь 1943 года) показали неподготовленность Красной армии к их проведению.

3 октября 1943-го Сталин направил директиву командующему Воронежским фронтом (20 октября переименован в 1-й Украинский) генералу Николаю Ватутину:

Генерал Петров и его помощник по морской части командующий Черноморским флотом вице-адмирал Лев Владимирский представили Москве свой вариант операции, согласно которому Северо-Кавказский фронт при поддержке крупных надводных кораблей высаживался в районе Керчи силами 18-й армии. При благоприятных обстоятельствах планировалось высадить десант даже в Севастополь.

Сталину вариант Петрова и Владимирского понравился, благо у РККА и ВМФ СССР имелся накопленный опыт: с 26 декабря 1941-го по 2 января 1942 года в ходе Керченско-Феодосийской десантной операции советское командование сумело высадить крупную группировку войск и очистить от противника Керченский полуостров, где впоследствии был создан Крымский фронт из трех общевойсковых армий.

1 октября вождь утвердил план десантной операции, отведя на ее подготовку две недели. Однако в ходе рейда к южному берегу Крыма 5-6 октября 1943 года под немецкими бомбами погибли лидер эскадренных миноносцев «Харьков», а также эсминцы «Способный» и «Беспощадный». Черноморский флот в одночасье лишился 780 моряков, и Сталин запретил впредь без его приказа использовать крупные надводные корабли.

«Драться телегами против танков»

Это серьезно меняло ситуацию. Нарком Военно-Морского флота СССР адмирал Николай Кузнецов вспоминал: «Несмотря на превосходство Черноморского флота на море, здесь, в узком и мелководном Керченском проливе, мы оказались в весьма затруднительном положении. Крупные корабли в проливе плавать не могли из-за минной опасности и угрозы с воздуха».

К тому же немцы сосредоточили около Керчи несколько десятков быстроходных десантных барж. Кузнецов отмечал: «Эти небольшие суда, специально построенные для действия в узкостях, были хорошо бронированы и имели сравнительно сильную артиллерию. Наши катера были слабее их в вооружении, и им приходилось считаться с этим. Не случайно командующий флотом вице-адмирал Лев Владимирский в пылу полемики однажды официально донес в Ставку и мне, что ему приходится в Керченском проливе "драться телегами против танков"».

13 октября Петров направил в Генеральный штаб новый план, согласно которому основной десант поручался 56-й армии, а отвлекающий —18-й армии. Этот вариант был утвержден Москвой, и войска Северо-Кавказского фронта приступили к его реализации. Предполагалось высадить на Керченский полуостров почти 156 тысяч бойцов и командиров.

О том, что готовится десантная операция, немцам сообщали агентурная и воздушная разведка, а также взятые «языки». В ходе разведывательного рейда 20-23 октября 1943 года к крымским берегам были захвачены 20 советских диверсантов. В разведсводке 5-го корпуса отмечалось: «Пленные утверждают, что ожидается высадка морского и воздушного десантов на Керченском полуострове».

В свою очередь, советская разведка информировала об уходе противника из мест расположения и уничтожении им своих укреплений, в том числе портовых сооружений в Керчи. Зарево от пожаров в городе было видно даже с таманского берега. У командования Северо-Кавказским фронтом невольно закрадывался вопрос: а остались ли немцы вообще на том берегу Керченского пролива?

После того как на Эльтиген высадился второй эшелон десанта, Гарайс понял, что его дивизии будет сложно разделаться с гладковцами.

В журнале боевых действий 5-го корпуса 2 ноября отмечалось: «Ночью противник получил подкрепление в Эльтигене. Предпринятая в 5.00 атака была безуспешной. Немецкие контратаки отбиты при поддержке русской штурмовой авиации. Сильные атаки русской бомбардировочной и штурмовой авиации продолжались в течение всего дня на Эльтигене и в районе переправы на Керченском проливе».

Однако непогода снова не позволила выгрузить войска 56-й армии у Керчи и 318-я дивизия по-прежнему сражалась одна.

Ведущий хирург 279-го отдельного медико-санитарного батальона дивизии майор Владимир Трофимов писал в своем фронтовом дневнике: «Под вечер «Юнкерс-88» делает два захода и бомбит поселок в районе медсанбата. В операционной обработка раненой медсестры из полка. Кровотечение. Обвал потолка. Раненая просыпается в ужасе. На стерильном столе кирпичи и штукатурка. Уборка. Через час начинаем работу. Новый налет. Снова обвал потолка».

Командир Новороссийской военно-морской базы контр-адмирал Георгий Холостяков отмечал:

В ночь на 3 ноября Азовская военная флотилия начала выгружать основной десант. Его высадка шла довольно успешно благодаря тому, что усилия противника были в тот момент прикованы к Эльтигену.

Маршал Василевский отмечал: «Преодолев упорное сопротивление врага, десантники сумели овладеть несколькими опорными пунктами и создать северо-восточнее Керчи плацдарм десять километров по фронту и шесть километров в глубину. Начались упорные бои за его расширение».

За месяц на новый плацдарм была переброшена вся 56-я армия. Командующий Азовской военной флотилией контр-адмирал (в 1967 году дослужился до адмирала флота Советского Союза) Сергей Горшков писал: «Всего к 4 декабря было переправлено на Керченский полуостров более 75 тысяч человек, 582 орудия, 764 автомашины, 128 танков, свыше 2700 лошадей, 7180 тонн боеприпасов и другие грузы».

Ввиду того, что теперь артиллерия РККА могла расстреливать германские быстроходные десантные баржи прямой наводкой, немецкие моряки спешно покинули Керченский порт.

Альмендингер сразу понял, что Керченский плацдарм является основным, и активно попытался сбросить врага в море, подтянув бронетанковые части и перебросив пехотные соединения, в частности, дивизию Гарайса.

Однако атаки немецких частей оказались безрезультатными — количество советских войск, переправленных на полуостров вместе с танками, делало их весьма устойчивыми к действиям неприятеля.

«Вы обречены на голодную смерть, сдавайтесь!»

В свою очередь, попытки 56-й армии пробиться в глубину Крыма через ряд высот в основании Еникальского полуострова потерпели неудачу — во многом из-за того, что советская пехота удалилась за пределы дальности стрельбы своей тяжелой артиллерии с той стороны Керченского пролива.

Один из офицеров Генерального штаба РККА, прикомандированный к 56-й армии, докладывал: «Противник располагает мощными артсредствами, удачно расположенными, хорошо ими маневрирует, хорошо обеспечен артвыстрелами. Вопрос взаимодействия авиации, артиллерии и пехоты организован хорошо, что можно было наблюдать во время его контратак».

Противники оказались в патовом положении: ни одна сторона не могла сломить оборону другой.

Совсем по-другому развивались события на Огненной земле, где крохотный плацдарм защищало чуть более шести тысяч человек.

Гладков вспоминал:

В ответ активно действовала советская авиация. 19 ноября в половине третьего дня четверка Ил-2 нанесла точный удар по автомобилю Кизерицки, который прибыл в порт Камыш-Бурун (ныне Аршинцево, микрорайон Керчи), чтобы наградить экипажи быстроходных десантных барж за блокаду Эльтигена. В итоге вице-адмирал и двое его спутников были убиты, остальные получили тяжелые ранения.

Новым командующим силами кригсмарине на Черном море был назначен вице-адмирал Хельмут Бринкманн.

20 ноября вождь преобразовал Северо-Западный фронт в Отдельную Приморскую армию, выведя из ее состава 18-ю армию генерала Леселидзе, которая была затем передана 1-му Украинскому фронту.

Петрову придавалась в помощь 4-я воздушная армия генерала Константина Вершинина, в оперативном подчинении оставались Черноморский флот и Азовская военная флотилия. При этом Петров лишился боевого соратника — в середине декабря 1943-го военная контрразведка СМЕРШ арестовала генерала Ласкина по обвинению в измене Родине (был полностью оправдан и реабилитирован уже после смерти Сталина, в 1953 году).

Руководство Эльтигенским десантом Петров взял непосредственно на себя.

Немцы довольно быстро узнали, что 18-я армия ушла, и посредством мощной радиоустановки, помещенной в окопы переднего края, сообщили советским десантникам на Эльтигене: «Солдаты Новороссийской дивизии и морской пехоты! Вас бросили, вы обречены на голодную смерть, никто вам не поможет, сдавайтесь!»

Боеприпасы и продовольствие таяли: в сутки на человека было положено 100 граммов сухарей, кружка кипяченой воды и банка консервов на двоих. Теплого обмундирования не было, а ночи становились все холоднее, остро стояла проблема с питьевой водой. Основная масса артиллерии с того берега ушла вместе с 18-й армией. Оставалась надежда только на моряков и летчиков.

Тамань попыталась наладить снабжение десантной дивизии с помощью штурмовиков «Ильюшин-2», но ничего не получилось. Немцы активно били по «илам» из зениток, а скорость советских самолетов была слишком велика для точного сброса грузов на маленький плацдарм, которые, как правило, сбрасывались в ночное время. Чаще всего еда и боеприпасы доставались противнику или попадали в море.

К тому же падение патронов и мясных консервов в мешках с большой высоты деформировало их на 80-90 процентов, приводя в негодность.

Выход был найден, когда доставку грузов возложили на легкобомбардировочные полки с их самолетами У-2 (с 1944 года назывались По-2). Их невысокая скорость позволяла пилотам буквально подкрадываться в ночной тьме к немецким зенитным батареям и точно выбрасывать в расположение десантников с малой высоты нужный груз, который при этом не деформировался.

Воздушными снайперами зарекомендовали себя девушки из женского 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиаполка под командованием Евдокии Бершанской, которых немцы прозвали «ночными ведьмами».

Летчицы делали за ночь по несколько вылетов, доставляя по назначению не только продовольствие, оружие, снаряды и патроны, но даже противопехотные мины.

«За куском хлеба ползешь через смерть»

Штурман полка Герой Советского Союза Лариса Розанова писала: «Сложность полета была в том, что груз необходимо было сбросить точно в квадрат, обозначенный небольшими кострами. Отклонишься на несколько десятков метров — и кусай губы! — мешок в руках гитлеровцев. Заберешься повыше на 1600–1800 метров, затем выключишь мотор и планируешь, чтобы к берегу подойти неслышно. В момент выхода на цель идешь над головами фашистов всего на высоте 40–50 метров».

Кроме снабжения плацдарма, девушки оказывали десантникам и боевую помощь, нанося авиаудары по переднему краю противника и его корабельным дозорам, рыскающим в Керченском проливе.

Розанова отмечала: «Мы освещали море светящимися бомбами, разыскивали врага и бомбили его. Немцы на это время покидали зону, опасаясь бомбометания. А нам того и нужно: катера из Тамани могли прорваться к плацдарму».

Дивизионный парикмахер красноармеец Александр Говберг, ответственный за сбор продовольствия, вспоминал:

В дивизии Гладкова царила железная дисциплина, что позволило десанту держаться в тяжелых условиях. Виновные карались по всей строгости законов военного времени.

Военачальник отмечал: «Нашлись мерзавцы, которые набросились на мешки с продовольствием и часть продуктов растащили. Из-за этого 8 ноября в некоторых подразделениях нечего было есть. В ночь на 9 ноября те же потерявшие голову разгильдяи пытались нарушить приказ. Их задержали у сброшенных с самолетов мешков. Двое схватились было за автоматы. Военный трибунал приговорил их к расстрелу».

С 1 по 10 ноября потери десанта на Эльтигене составили убитыми, утонувшими и ранеными 3016 человек. Гибли и советские моряки, пытающиеся прорваться к Огненной земле. В ночь на 11 ноября во время доставки десантникам боеприпасов и продовольствия два советских катера вступили в бой с 12 немецкими катерами и два из них подбили.

За образцовое командование дивизией и проявленное при этом личное мужество и героизм 17 ноября 1943 года полковнику Гладкову было присвоено звание Героя Советского Союза. Вместе с ним этой высокой награды были удостоены и 33 его подчиненных.

В штабе 17-й немецкой армии тоже оценили доблесть бойцов 318-й дивизии: «Операция ясно показала устойчивость всех начальников и готовность войск идти на преодоление любых трудностей. В десанте, в частности в первом эшелоне, в качестве санитаров участвовали женщины (до 40 человек)».

Офицеры германского штаба пришли к выводу: «Эльтигенская операция была подготовлена хорошо, и она могла быть проведена в соответствии с разработанным планом, хорошо продуманным во всех деталях, но отсутствие взаимодействия между сухопутными и морскими силами парализовало успех».

Днем Огненная земля представляла собой безжизненный клочок пространства, перепаханный снарядами и минами: защитники плацдарма зарылись глубоко в землю, куда не могли достать артиллерийский огонь и авиационные налеты. Только с наступлением темноты гладковцы могли вылезти из блиндажей и окопов.

Тем временем раненых становилось все больше и надо было что-то решать с их эвакуацией.

В своем дневнике хирург Трофимов отметил: «Район медсанбата похож на изрытое оспой лицо. Воронка на воронке. С утра налет вражеской авиации. В 8.45 меня контузило в моем капонирчике. Около часа лежал без сознания. Сильная головная боль. Невозможно смотреть правым глазом… Как трудно работать при свете масляных плошек. Чад и копоть. Доисторические времена. И в такой обстановке производим операции брюшной и грудной полости, ампутации».

После того как попытки советских войск наступать под Керчью заглохли, германское командование решило окончательно разделаться с Эльтигенским плацдармом, атаковав его румынской пехотой при поддержке немецкой артиллерии и штурмовых орудий.

Гладковцы своевременно узнали о планах противника от взятых румынских пленных. 3 декабря Петрову была послана радиограмма: «Изучение противника и его сосредоточения дает право сделать вывод, что противник завтра, видимо, перейдет в наступление с целью уничтожить наш десант. Прошу оказать нам помощь огнем артиллерии, авиацией, а также не допустить атак с моря».

«Оплошность, открывавшая ворота на север»

Командующий Отдельной Приморской армией ответил: «Товарищ Гладков, я тоже это предвижу. Рекомендую вам собрать военный совет, где решить, куда вам пробиваться. Помочь вам живой силой не могу. Артиллерия и авиация будут действовать по вашему указанию. Рекомендую маршрут через Камыш-Бурун — Горком на мыс Ак-Бурун».

4 декабря части 5-го корпуса атаковали 318-ю дивизию. Войска Отдельной Приморской армии попытались перейти в контрнаступление под Керчью, чтобы как-то ослабить нажим врага на Огненную землю, но у них ничего не получилось. В течение трех дней бойцы на Эльтигене отбивали атаки, но площадь плацдарма постепенно сокращалась.

Гладков понял, что спасение десантников теперь зависит только от них самих. Противник ждал от них сопротивления, но не наступления. Этим надо было воспользоваться. Но где пробиваться и как быть с тяжелоранеными? Идти на Керчь можно кратчайшим путем через Камыш-Бурун. Но он тянется вдоль берега моря и сильно укреплен. Надо было искать другой вариант.

Военачальник вспоминал:

На совещании командного состава Гладков предложил пробиваться через Чурбашское озеро, с тем, чтобы пройти по тылам врага примерно 20 километров и выйти в район горы Митридат, расположенной в центре Керчи. Заместитель командира дивизии полковник Василий Ивакин предложил после прорыва двигаться в район Старого Крыма или в каменоломни, к партизанам, однако 60 процентов собравшихся поддержали вариант Гладкова.

Было решено, что группу прорыва составят 1339-й полк и батальон морской пехоты, 1337-й полк прикрывает основные силы слева, 1331-й — справа, гвардейский полк прикрывает тыл. Штаб дивизии, медсанбат и раненые — двигаются в центре боевого порядка.

Натиск противника усиливался. 6 декабря Гладков послал Петрову последнюю радиограмму с Огненной земли: «Противник захватил половину Эльтигена. Часть раненых попала в плен. В 16.00 решаю последними силами перейти в контратаку. Если останемся живы, в 22.00 буду выполнять ваш план 05».

Контратака удалась: захваченные в плен раненые были освобождены, неприятель не сумел рассечь плацдарм. В десять часов вечера десантники пошли на прорыв, неожиданно, без единого выстрела атаковав позиции румынского пулеметного батальона у Чурбашского озера. В яростной штыковой атаке две неприятельские роты были уничтожены. Понес потери и десант, но главное — он вырвался за пределы плацдарма.

В ночной тишине гладковцы преодолели озеро и вышли восточнее села Красные Горки. Там им преградил путь глубокий ров с жидкой грязью на дне, в котором оступившись, едва не утонул Ивакин. За рвом находилась немецкая зенитная батарея, прислугу которой десантники тут же перебили.

К семи часам утра 7 декабря стремительной атакой десантники овладели вершиной Митридата (высота 91,4 метра) и южным предместьем Керчи. От войск Отдельной Приморской армии их отделяло несколько километров.

На Эльтигене немцы торжествовали победу, засыпав листовками основной советский плацдарм: «Части 18-й армии, находившиеся на предмостном укреплении южнее Керчи, у Эльтигена, уничтожены концентрированной атакой немецких и румынских войск. Солдаты Крымского фронта! Пусть это особое сообщение будет вам предупреждением, пока вас не постигла участь бойцов Эльтигена. Поэтому спасайтесь, пока не поздно! Германское главное командование в Крыму».

И снова перед Гладковым встала сложная задача: что дальше? Пользуясь переполохом у немцев прорвать фронт в Керчи и соединиться со своими или же удерживать Митридат в качестве ключа к городу, ожидая, что 56-я армия ударит навстречу?

Полковник дал радиограмму Петрову: «Обманули фрицев. Ушли у них из-под носа. Прорвали фронт севернее Эльтигена. Прошли по ранее намеченному маршруту. К 7.00 захватили Митридат и пристань. Срочно поддержите нас огнем и живой силой».

Через 30 минут поступил ответ: «Ура славным десантникам! Держите захваченный рубеж. Готовлю крупное наступление. Вижу лично со своего НП ваш бой на горе Митридат. Даются распоряжения командиру 16-го стрелкового корпуса генералу Провалову о переходе в наступление для захвата Керчи и соединения с вами. Петров».

«Противник со всех сторон замкнул кольцо»

В свою очередь командующий Отдельной Приморской армии немедленно проинформировал Москву: «Сталину. Отряды Гладкова, в ночь на 1 ноября высадившиеся на побережье Керченского полуострова, заняли поселок Эльтиген. Будучи окруженными с суши и блокированными с моря, после 36-дневных ожесточенных боев с превосходящими силами противника, в ходе которых уничтожено около 4000 немецких, румынских солдат и офицеров, 6 декабря в 22 часа десантники стремительным броском прорвали блокаду противника и вышли из окружения».

Петров подчеркнул: «После 25-километрового марша по тылу противника отряд на пути уничтожил одну зенитную и две тяжелые дальнобойные батареи, разгромил сильно укрепленный опорный пункт, при этом уничтожив около 100 немецких и румынских солдат и офицеров, а затем с ходу ворвался в центр города Керчь, занял сильно укрепленную господствующую над городом гору Митридат. При этом уничтожено около 150 немецких солдат и офицеров, взято в плен 30, захвачено фашистское знамя».

Тем временем немцы, видя, что советские войска не наступают с Керченского плацдарма, подтянули к Митридату резервы и атаковали гладковцев с северо-запада, поставив артиллерию на прямую наводку. Под мощным орудийным и минометным огнем врага десантники, вооруженные лишь автоматами и гранатами, медленно отступали. Тяжелая армейская артиллерия с таманского берега стреляла на предельной дистанции и время от времени ее снаряды падали в расположении позиций 318-й дивизии.

В 14.00 Гладков послал Петрову радиограмму:

Генерал Петров пообещал, что в 16.00 генерал Константин Провалов начнет наступление, однако частям 16-го стрелкового корпуса так и не удалось прорвать немецкую оборону.

В ночь на 8 декабря Альмендингер перебросил в район Керчи резервы, в том числе те части, которые были задействованы против Огненной земли. С утра нацисты атаковали при помощи штурмовых орудий советский десант. Вражеский натиск на северо-восточных склонах Митридата удалось отбить с помощью летчиков генерала Вершинина и тяжелой артиллерии.

Но атаки следовали за атаками, и немцам удалось выбить гладковцев с господствующих высот. Штаб дивизии остался без прикрытия, капонир, в котором он располагался, был окружен вражескими солдатами, некоторые из которых залезли даже на крышу сооружения.

Гладков дал срочную радиограмму Петрову: «КП дивизии на отметке 91,4 окружен противником. Прошу огонь артиллерии сосредоточить по отметке 91,4».

Военачальник воспоминал: «Вскоре послышался грохот: снаряды нашей артиллерии обрушились на вершину высоты, в которой был вырыт наш капонир, падали вокруг нее. Мы знали, что этот огонь для нас безопасен: крыша над нами прочная, выдержит любое прямое попадание. И все же слушать, как над головой рвутся снаряды своих же батарей, нельзя без волнения».

Но сил было мало, и требовалось вывести людей из капонира до темноты.

Днем это не позволяла сделать советская дальнобойная артиллерия. Митридат был потерян, от Петрова поступила радиограмма: «Держитесь до вечера. Сообщите Военному совету свое мнение об эвакуации».

В ночь на 10 декабря началась эвакуация, и за две ночи к 11 декабря на таманский берег судами Азовской военной флотилии было вывезено 615 десантников во главе с Гладковым.

В ходе Керченско-Эльтигенской десантной операции общие потери советских войск и флота составили 29 тысяч красноармейцев и краснофлотцев, в том числе более девяти тысяч человек убитых и утонувших. Черноморский флот и Азовская военная флотилия потеряли 118 катеров и судов. Немцы и румыны по неполным данным лишились почти восьми тысяч солдат и офицеров.

Командование Отдельной Приморской армии и Азовской военной флотилии сделало еще две попытки высадить десант в Крыму — 9-11 января 1944 года у мыса Тархан и 22-23 января 1944 года в порту Керчи. После того как они закончились неудачей, Сталин снял Петрова с должности и понизил в звании, назначив в феврале 1944-го на его место генерала Андрея Еременко. Был отстранен от должности и главком Черноморского флота Лев Владимирский.

Йенеке стало очевидно, что время пребывания его объединения на полуострове сочтено: счет пошел на месяцы. В ходе стремительно развивавшейся Крымской наступательной операции с 8 апреля по 12 мая 1944 года войска 4-го Украинского фронта Толбухина, в состав которой была включена Отдельная Приморская армия, нанесли свои первые удары с плацдармов, захваченных осенью 1943 года.

Йенеке заменили на Альмендингера, но это не помогло вермахту — 17-я германская армия была разгромлена, а Крым навсегда потерян для Третьего рейха.